За один поход Макс запомнил путь до дома Престона в мельчайших подробностях, и поэтому теперь он не казался таким долгим. Макс в считанные секунды оказался перед дверью, думая, как правильно в неё позвонить, если в руках коробка. Которую, кстати, стоило бы закрыть.
Поэтому он поставил её на пол и прикрыл картонные лепестки, пытаясь хоть как-то скрыть кошку. Она должна была быть сюрпризом, однако то и дело норовила вынырнуть; Максу пришлось повозиться какое-то время с ней, присев на корточки у самой двери. Наконец, когда с этим было покончено, он распрямился и уверенно позвонил в звонок.
Престон открыл быстрее, чем в прошлый раз.
А ещё в прошлый раз он был в грязной футболке. Сегодня же он соблаговолил надеть что-то чистое и даже, кажется, причесался.
— Я пытался выйти из дома, но не смог, — драматично-обречённо выдавил он.
— Я заметил, — кивнул Макс. — Ты понимаешь, что я из-за этого страдаю?
— Кто тут страдает – так это я, — отрезал Престон и отодвинулся, давая Максу пройти.
Макс подхватил с пола коробку, которую Престону не было видно до этого, и протянул получателю.
— «Имущество лагеря Кэмпбелл», — вслух прочитал тот надпись на коробке.
Ах, да. Коробка тоже принадлежала лагерю.
— Не спрашивай. Там внутри типа подарок для тебя. Чтобы ты не страдал и всё такое, — отмахнулся движением плеч Макс, входя в квартиру и стягивая кеды.
— С чего это вдруг ты так добр ко мне? - осторожно поинтересовался Престон, принимая коробку. Та тут же зашевелилась, почувствовав движение. Дарья оказалась слишком тяжёлой для обессиленного Престона.
— Я не добр - это во-первых. И не только к тебе - это во-вторых.
Престон кое-как донёс коробку до гостиной. Макс мельком оглядел комнату, где вчера произошла великая эмоциональная борьба и с некоторым удовольствием отметил, что в ней ничего не изменилось с его уходом. Фотографии так и не вернулись на стены – более того, они были до сих пор раскиданы по полу. Журнальный столик стоял криво, ровно так, как его сбил Макс. Даже складки на ковре не изменились, будто Престон даже не заходил. Хотя одна деталь всё же выбивалась из общей картины.
На старой софе белело несколько листов документов. Почему Макс решил, что это именно документы?
Краем глаза он видел печати.
А ещё они были очень похожи на те бумаги, которые они с Дэвидом и Гвен нашли на чердаке лагеря. Бумаги на владение землёй.
Не то чтобы Максу часто доводилось видеть документы подобного рода.
Вероятно, это было завещание.
— Кто это? — тупо спросил Престон, не давая Максу пуститься в омут мыслей странного содержания.
— А? — Он обернулся, уставившись на распаковавшего коробку Престона. — Это Дарья.
— Дарья?
— Крутое имя, да? — Макс улыбнулся. — Она теперь твоя. Мне кошек нельзя держать, а тебе…
Макс долго думал, рассказывать ли Престону про котят.
У них с Дарьей ведь было нечто общее. Потеря близкого. Да и к тому же, Макс подозревал, что бегала она за ним из-за материнского инстинкта. Он где-то читал, что кошки воспринимают людей как больших котят. Возможно, это и было причиной того, что Дарья всё это время ходила за ним по пятам. А возможно, нечто другое. В любом случае, Престону эта забота была нужнее.
Да и дело даже не в заботе кошки. Дело в ней самой. Престону надо было отвлечься, но вытаскивать его силком из дома было плохой идеей. Макс это предсказывал.
Говорить Престону про трагическую предысторию Дарьи было бы ошибкой. Потому что Престон на самом деле – та ещё королева драмы. Он может воспринять это не так. Как намёк, возможно?
Проще говоря, для него это должна быть просто Кошка.
— Ты думаешь, мне сейчас есть дело до кошки? — Престон пытался выглядеть обиженным, но Дарья уже уткнулась носом ему в ладонь, и он с трудом сдерживал улыбку.
— Кофту, кстати, я забирать не буду, она уже вся в шерсти, — добавил Макс, указывая на тёмно-синий комок в коробке. — Это теперь её лежанка.
Престон подхватил кошку на руки и уставился ей в глаза. Макс тут же отвернулся, плюхнувшись на диван и надеясь, что Престон не начнёт заигрывать с Дарьей по типу «кто здесь хорошая кошка? Ты-ы! Кто здесь самый пушистый пушистик? Ты-ы!»
Кто здесь хороший такой эгоист? Мы-ы.
Макс краем глаза попытался прочесть завещание, но тут же был прерван Престоном. Он плюхнулся рядом, усадив Дарью на колени и почёсывая её между ушами.
Они довольно быстро нашли общий язык.
— Квартира же теперь твоя? — спросил Макс, кивая на бумаги.
— К сожалению, да, — хмуро отозвался Престон, в миг помрачнев. Кажется, не стоило ему напоминать об этом.
— К сожалению? Это же… квартира! Целая квартира!
Он немножечко лукавил, думая о том, что сам бы ни разу не сожалел о таком в подобной ситуации. Потому что в подобной ситуации Макс уже побывал.
Для Престона квартира стала символом его эгоизма, как для Макса – лагерь.
Интересно, будет ли мучиться Граф Максимилиан, заполучив замок в графстве Кэмпбелл?
— Да, но… я не могу здесь находиться.
Престон прокашлялся и уставился на обои.
— Всё здесь напоминает мне про мой эгоизм. Эти обои, эти фотографии, этот запах…
— Так сделай ремонт, — тупо предложил Макс, пожав плечами.
Это ведь было так просто. Зачем запариваться над всякими метафорами и подтекстами? Зачем мучить себя, если можно просто перекроить окружающее пространство и избавиться от давящего на сознание?
На словах это, конечно, звучало просто. Однако…
— Это кощунство! — Престон был возмущён до глубины души. — Это ведь… она умерла недавно, Макс. Это будет выглядеть… ужасно. Ужасно эгоистично.
Престон помрачнел и отвернулся.
— Я вообще не достоин этой квартиры, - шёпотом произнёс он. Макс только закатил глаза. — Пусть она останется нетронутой как напоминание о том, что я свёл в могилу невинную жизнь. Я буду возвращаться сюда, дабы не забывать о том, что бросить театр было здравой мыслью.
— Чтобы куда-то вернуться, нужно оттуда уйти, а с таким подходом к этим дурацким обоям ты никогда не выйдешь из дома, и будешь валяться на этом пропитанном нафталином диване и лить слёзки.
Макс резко поднялся с места и подошёл к стене. В ней отчётливо виднелась дырка от гвоздя, на котором сутки назад держался снимок в деревянной рамке. Теперь же там остались лишь рассечённые обои. Макс схватил отошедший край и резко потянул на себя. Престон вскрикнул.
— Что ты творишь?!
— Я пытаюсь избавить тебя от плохих ассоциаций, — пожал плечами Макс. — Ну, то есть, то, что ты эгоист – это хреново. Но то, что ты жалеешь себя на этой почве – ещё хуже.
— А как это связано с бабушкиными обоями?
— Смотри, это психология, — начал объяснять Макс. — Именно с бабушкой ты вырос эгоистом. Она позволяла тебе сосредотачиваться на себе. Каким-то образом. Поэтому сейчас ты должен избавиться от обстановки, напоминающей тебе о том времени, когда ты был эгоистом. И попробовать собрать уже существующие детали по-новому. Перестроить интерьер квартиры и вместе с ним себя.
— Тебе не кажется, что это звучит как полная хрень? — поинтересовался Престон. Макс пожал плечами.
— Тогда давай просто выплеснем наши чувства на этих обоях, — предложил он и резко сорвал второй кусок. Престон неуверенно подошёл к нему и тоже сорвал лист. А затем ещё один.
И это увлекло его.
Макс срывал обои метр за метром на пару с ним, абсолютно не замечая, как пачкает ковёр, софу, столик. Он рвал обои и думал том, какие же они оба уроды. Ведь, по сути, все проблемы Макса также исходили из эгоизма.
Кошка бегала вокруг, играя с опадающими на пол кусочками.
В какой-то момент Престон опустился без сил на стопку обоев. Макс приземлился рядом, чувствуя, как ноют пальцы и в особенности ногти.
— Легче? — спросил он у Престона, поворачиваясь к нему.
Престон невнятным движением провёл по волосам, несколько раз расчесал их пальцами и закрутил над головой в кичку, которая тут же расплелась. Покрытые кусочками штукатурки волосы мягко опали на плечи, лицо, и Престон снова откинул их назад. Всё это время его грудь тяжело вздымалась от сбитого дыхания. Да и сам он выглядел сбитым с толку.
