Рихард вступил в беседу:

— Мои люди готовы сражаться, но им надо знать, что их семьи в безопасности. Сейчас наши базы полны беженцев, и мы не собираемся бросать их без защиты. Это противоречит нашим принципам.

Уныние вокруг стола загустело. Ладно, прорвёмся.

Я осторожно потянул Раскту за рукав и громким театральным шепотом начал:

— Мастер, а давайте как генерал Хот сделаем…

— Что ты сказал, падаван? — При начале моей импровизации Фарфелла ожидаемо навострил уши.

А уж при упоминании героя Руусана, так вообще возбудился.

Да и все уставились на меня. Ладно, что в той жизни был проктологом, то есть все залазили в сраку, а Олежек вытаскивай, что в этой.

Разжевываю:

— Ну, я, когда читал про Руусан, посмотрел, что вначале ситхи побеждали, потому что были по всей Галактике. А потом генералу Хоту удалось их всех собрать на Руусане и джедаи победили.

Джедаи молчали, переваривая.

Я обратился к полковнику:

— Скажите, Соломон, у вас есть на примете такое место, где легко держать оборону? Ну, если укрепить посильнее?

Тот задумался, потом щелкнул клавишами. На карте планеты засветились еще несколько участков.

Я всмотрелся, вот этот участок. Да и Сила кричит: «оно»!

Когда я ткнул в него указкой, изображение увеличилось, я понял, что угадал.

Раскта согласно прикрыла глаза. Тоже, наверное, почувствовала, что оно. А что? Место хорошее, узкие дефиле, можно построить оборонительное предполье, дальше холмы, прекрасно подходящие для установки фланкирующих дотов.

Да, то, что надо.

Фарфелла заценил, потом задумчиво пробормотал:

— Место практически идеальное для обороны…

Здоровяк Ксаж прогудел:

— Ну и как мы заставим их атаковать нас именно там? А, падаван?

Виновато опускаю голову:

— Есть способ, но он вам не понравится.

========== Глава 3-2 ==========

Планета Локаст.

Сорок третий день после начала вторжения трандошанцев.

Не знаю, как кому, а мне не нравится запах гниющих трупов. Даже если это трупы врагов. Наверное, это дело вкуса.

На позиции устало опустилась ночь.

Бойцы закемарили в комфортабельных бункерах, лишь дежурная смена часовых внимательно наблюдала за показаниями датчиков слежения.

За нашими позициями - лагерь гражданских, почти три миллиона разумных, которых мы успели эвакуировать до начала штурма.

Трандошаны и так собрались давить “Джека-петушителя”, но штурмовали позиции предполья без особого огонька, не вкладывая душу. Я это предполагал, но для меня главным было то, что максимально возможное число отрядов отвлеклось от ловли гражданских и стало активно охотиться за “Джеком”.

Но потом…

Информацию о месте скопления беженцев мы слили Конкордату, а те, вполне ожидаемо, поделились ей с трандошанами. А у работорговцев нет другого выхода, кроме как пытаться прорваться к гражданским, заиметь кучу заложников и требовать корабли для эвакуации.

Пять километров оборонительного предполья трандошаны прошли за сутки времени и полсотни тысяч трупов. А всё потому, что наши неделю, как проклятые, укрепляли и маскировали основные, запасные, отсечные позиции, составляли карточки огня для фланкирующих ДОТов, пристреливали артиллерию. И это стало неприятным сюрпризом для трандошан.

В Галактике практически непрерывно велись войны, но они носили, в основном, маневренный характер.

И действительно, зачем штурмовать линию ДОТов, защищённую оборонительным предпольем, если можно просто облететь её сверху?

Но трандошанам такого счастья не предоставили. Корабли их, в виде обломков, неторопливо вращались на орбите, потихоньку снижаясь к высоте, когда гравитационный колодец планеты переведет их траекторию в последний маршрут, который закончится где-нибудь на поверхности.

Поэтому сейчас все шесть наших крейсеров были заняты тем, что перетаскивали наиболее близкие к падению обломки на орбиту, которая гарантирует, что падение в ближайшую пару лет не произойдет. Мы не могли позволить себе падать на планету потенциальным источникам дорогих, в такой-то глуши, металлов. Но истребители-то оставались, и они поддерживали поверхность.

В итоге, небо было нашим.

Что сразу сказалось на качестве боевых действий. Отсутствие крупных скоплений противника и давно забытые принципы ведения позиционной войны давно выбросило на помойку истории такие замечательные штуки, как ОДАБ, например. Но формулы веществ были, а в мастерских “Чёрной Стражи” можно было сделать буквально всё.

Пока Занна была моей ученицей в, так сказать, очном порядке, то я ей много чего рассказывал, в промежутках между занятиями. И вместо сказок на ночь.

И вот теперь вижу плоды своих, можно сказать, трудов.

За те годы, пока ученица командовала “Черной Стражей”, а потом и “Черной Гвардией”, она сделала запасы различных полезных штуковин, вроде шпрингмин или ОДАБ, которые выполнялись в планирующем варианте, позволяющем забрасывать их из-за горизонта.

Здесь это было особенно актуально, потому что лучевые зенитки агрессоров били только в пределах прямой видимости.

И миномёты… Я любовно погладил ствол, стоящий в орудийном дворике.

Всё-таки, это оружие - продукт позиционной войны. И именно здесь он оказался ой как к месту. Огневая производительность - колоссальная, могущество местных зарядов потрясающее, мины просто выкашивали противника.

Почувствовав касание к ауре, обернулся.

Занна стояла рядом, появившись неслышной тенью.

- Скучаешь, учитель? - Голос ученицы звучал устало.

- Нет, - я усмехнулся, вспоминая момент, когда я рассказывал ей про миномёты. - Просто я думал, что ты тогда слишком увлеклась своим двойным вибратором и не слушала меня.

- Ну, увлеклась, конечно. - Занна чуть оживилась, в голосе послышался сдержанный смех, - но про миномёты запомнила. Техника Глубокого Воспоминания.

Мы помолчали.

Да, сутки прошли… Интенсивно.

В ушах до сих пор грохотали взрывы, звучало пиу-пиу бластерных выстрелов, хлюпали раздавливаемые ногами внутренности.

Помыться бы.

- Занночка, тут душ есть?

Она оценивающе посмотрела на меня:

- Да, есть. Когда строили укрепрайон, предусмотрели. Твоя шалава уже помылась.

На мой укоризненный взгляд она лишь похлопала ресницами. Типа, она-то тут причем?

Ну да, конечно. Надо было самому думать. Как говорили в моей прошлой жизни, собак и женщин ласкать нельзя.

Потом не отвяжутся.

Чуть позже.

Душ мы, по нашей давней традиции, принимали вместе.

Я чуть не стонал от наслаждения, когда ученица тёрла меня мочалкой. Ощущение смываемых пота, грязи и копоти было непередаваемым. Потом тёр её, причем она не сдерживалась. Постанывала.

А затем…

Затем, товарищи, мы прошли в самую настоящую парну́ю!