— Господин Кун, этот молодой человек не имеет никакой связи с демонами.

Пока Заместитель стоит за спиной, подстраховывая, Агеро позволяет себе острую улыбку. Баам за плечи придерживает человека, едва не упавшего при виде неё. Небольшое воздействие, и несчастный изгибается, поддаваясь врождённой болезни, стучит зубами и разве что пену из рта не пускает. Пользуясь своей невидимостью, Баам отлетает назад, заставляя человека повиснуть у него на руках. Тот выглядел и правда неестественно для стороннего наблюдателя — бился в агонии, не в силах порвать верёвки, застыл под острым углом к полу. Заместитель охает:

— Демон! Настоящий демон!

Баам качает головой — одержимость выглядит совершенно иначе. Вот только откуда сельским священникам об этом знать? Даже такой, ложный, одержимый это большая редкость для них. Потому можно не волноваться о достоверности изгнания. Ему нужно лишь…

«Баам», одними губами шепчет Агеро, уже занёсший толстую кисть со святой водой.

Чёрт.

Быстрый толчок между лопаток жертвы, спрятаться за ней. Баам должен был сообразить быстрее, не дать остаткам святости, разлагающей его суть, повлиять, пусть даже через головную боль, на мышление. Экзорцизм включает в себя святую воду как обязательный элемент, где бы он ни проводился. Святую воду, Баам, почему ты вообще подошёл ближе?!

Агеро старается проводить ритуал аккуратно, но отдельные брызги проходят опасно близко от его лица. Капли стекают по лицу «одержимого», от резких движений головы расходясь в стороны ещё и оттуда. Не в первый раз Баам радуется, что прилежно соблюдает технику безопасности, но страшно каждый раз, как в первый.

Баам подтягивает перчатки. Почти суеверно — не растянутся же они до локтей от этого? Но от этой суеверности и успокаивающе. Рывок, и он парит, удерживая тело за голову, возвращая в почти вертикальное состояние. Святая вода капает на перчатки опасно близко с кожей и… стекает, не причиняя вреда.

Кажется, Агеро даже не заподозрил, что его резкие движения были продиктованы паникой. Замечательно. Не хватало ещё разрушить выстроенный таким трудом образ.

Баам не выдержит, если услышит что-то вроде «Ты был тогда словно кот, которого шугают помывкой!»

Агеро, дождавшись, пока сын скорняка не затихнет, со скорбным видом огласил, что не смог изгнать демона до конца из-за того, какие глубокие корни тот пустил в душу несчастного.

Скорняк, от страха заплативший в два раза больше положенного, мог лишь кивать, оттаскивая бессознательного сына к выходу.

***

— Баам?

Сдавливающие виски и шею тиски оборот за оборотом ослабляют хватку. Кто бы мог подумать, что безопасным для него местом, чтобы прийти в себя, станет келья священника.

— На тебя попала святая вода. Разве демонам это не вредит? — Агеро звучит искренне обеспокоенным, из-за чего приходится сосредоточиться, чтобы подавить улыбку. Надо же. Волнуется.

— Пожалуй, время для ещё одного урока, господин Кун. Согласно технике безопасности каждый демон, работающий в условно небезопасной обстановке, в частности, демоны-искусители, обязаны носить во время работы человеческую одежду, не пропускающую святую воду.

Священник расслабляется. Тянется было обнять, но вовремя замечает его предупреждающий взгляд. Договорённость. Не присел на стол — не трогай. Провожая взглядом чужие опустившиеся руки, Баам кивает своей маленькой победе.

— Обязательные для прикрытия места — ноги выше колена, спина, шея, и, наконец, кисти рук.

Под конец небольшой речи он поднимает руки, показывая перчатки ближе. Агеро смотрит на них, словно пытаясь понять, из какой же они ткани. Но, заметив, как Баам держит их на расстоянии от остального тела, и сам не спешит касаться. Склоняется, разглядывая обманчиво увлечённо, чтобы спросить, словно невзначай:

— Баам. Ты говорил, что после порчи ритуала храм будет безопасен для тебя, но в нём ты выглядел не лучше, чем я в городе. В чём дело? Это из-за Заместителя? Нужно больше времени?

— Не стоит волнова… — пытается что-то сказать он, к своему ужасу оказавшись застигнутым врасплох.

— Стоит. Если это может убить или навредить тебе, то волноваться стоит.

Агеро не отрывает взгляда от его пальцев. Баам не может выдавить ни слова, надеясь лишь, что его молчание звучит хотя бы равнодушно. Не растерянно. Не беспомощно.

— Ты был в храмах до этого?

— В действующих — нет, — отвечает он прежде, чем успевает обдумать. — Только в брошенных или разрушенных. В них нейтральная обстановка, не навредишь себе, если не будешь ничего касаться, и красиво почти так же, как в действующих. Почти, — добавляет он рассеянно, с лёгкой печалью.

Агеро не успокаивается, продолжает расспрашивать, стараясь не спугнуть. Пытается ковать, пока горячо.

— Тебе нравится обстановка в храмах?

Но Баам уже пришёл в себя.

— А вам?

Агеро молчит достаточно долго, пока не произносит:

— Теперь крыша каменная. Не деревянная.

— Вы решились?

— Нет. Ещё не время. Заместитель нужен мне живым.

Баам склоняет голову, молча принимая его решение.

***

Ли Су возбуждённо болтает кусочками льда в газированной воде:

— Чем дольше ты о нём рассказываешь, тем больше я им восхищаюсь. Ему ведь даже не понадобилась твоя помощь для того, чтобы объяснить смерть ложного одержимого! Выжать из отца столько денег за несколько сеансов экзорцизма, а потом недосмотреть и заливать про то, какой демон злобный, разрушил и без того погрызенную душу напоследок!

Баам рассеянно улыбается, кивая:

— Верно. Господин Кун потрясающий.

Ли Су лишь фыркает, качая головой и восхищаясь находчивостью человека.

Комментарий к Изгнание-призыв

Довольно разговорная глава, много диалогов, не слишком довольна результатов, но надеюсь отыграться на следующей.

Агеро всё чаще зовёт Баама по имени, Баам всё чаще подыгрывает Агеро в его затеях. Хм, и что же это может значить?

========== Поцелуй ==========

Агеро сказался больным.

Редкий день, поблажка себе, чтобы написать всем, с кем поддерживал связь, о грядущей смене жительства. Баам говорил о его решении не слишком лестно, но стоило подумать над словами и, как всегда, открывались иные значения. Словно головоломка, загадка в сказке. Баам хвалил его за предусмотрительность: письма приходят с разной частотой, чтобы успеть предупредить всех, нужно начать заранее. Похвалил за перехват инициативы, за то, что не разгласил место переезда сразу. В последний день Агеро оставит письма в уговоренных местах, говоря о новом адресе.

Баам сидит на столе, рассказывая о тяжёлых облаках над Адом. На улице облака, кажется, такие же — застилают небо пеленой, хмуро предвещают дождь, который не может пойти уже который день. Облака давят на него, заставляют смотреть в одну точку, едва не пропуская слова мимо ушей. Давят и на Баама — хмурится, рассеянно смотрит в окно, голос на удивление однотонный. Словно самому скучно рассказывать, почему нельзя подниматься до облаков и как именно ты задохнёшься, если долетишь до того или иного слоя.

Ест конфеты, вытаскивая их будто из пустоты. Пережёвывает когда Агеро возвращается к письмам — думает, что ест тайком, хотя он отлично видит и сами конфеты, тёмные, немного крошащиеся, и необычный мешочек, из которого Баам их достаёт. Из любопытства он тянет руку, пытаясь достать одну, и Баам вздрагивает. Видимо, поддавшись погоде, забыл, что присел на стол. Через пару секунд, в которые Агеро замирает, задетый такой реакцией, Баам успевает спрятать мешочек. Где — непонятно.

В последние недели Агеро специально не трогал Баама, сдерживался, даже когда тот садился на стол, разрешал. Всё равно ведь дёргается, нервничает. Какое удовольствие гладить котика, когда сам котик против? Сначала это было забавно — смотреть, как Баам дёргается каждый раз. Затем стало необходимо — без небольшой ласки он не смог бы закончить то, что начал. Сейчас… это угнетало. Но, как бы это не расстраивало, поделать он ничего не мог. Баам важнее.