Катакомбы были условно разделены на четыре крыла. Кил’джеден занимался крылом Разрушения, обучая новеньких магии Хаоса; крыло Колдовства вела Повелительница Пустоты, отличавшаяся несколько мрачным характером, а крыло Демонологии, разумеется, вел Тал’киэль. Новенькие, конечно, смеялись – мол, нами будет командовать черепушка? После пары бодрящих укусов все смешки, впрочем, по волшебству испарялись. Четвертым крылом, естественно, было жилое крыло – оно было оборудовано самым первым, чтобы прячущиеся чернокнижники чувствовали себя как дома. После того, как Вариан издал официальный приказ об учреждении школы Мрачной Жатвы, оно стало перевалочным пунктом для многих героев-чернокнижников, образовав что-то вроде подземной таверны. Пожалуй, это было единственное крыло, в которое Кил’джеден давал доступ всем желающим, проводя иногда что-то вроде Дня открытых дверей. Остальные три были святыней для нового ковена (так пожелал называть учеников сам Кил’джеден) и посему были закрыты для всех, кроме учеников и учителей. Вариан иногда высказывал сомнения и посылал смотрителей, чтобы убедиться в благости намерений Кил’джедена – все же он вновь стал демоном, и доверять ему было труднее – но Искуситель, как законопослушный гражданин, пока не давал причин сомневаться в себе.
Так появились Верховный маг Консерватория и Верховный чернокнижник Мрачной Жатвы, имевший, помимо школы, целую планету, населенную демонами, в распоряжении. Этой планетой стал Нирн, который, увы, вымер окончательно. Ходили слухи, что там некоторое время бродил отряд нежити с Довакиншей во главе, но о его судьбе ничего неизвестно. Архимонд некоторое время жалел о потерянной Коллегии, но все же привык к течению жизни в Штормграде и больше не вспоминал про Короля-лича и то, что он сделал с несчастной планетой.
Искатели, когда-то составившие Кил’джедену компанию в борьбе с Королем-личом, улетели обратно на Пандору, прежде забрав своих друзей с Нирна. Зарпедон плакала, привыкшая к друзьям с Азерота, но Кил’джеден пообещал ей, что будет поддерживать с ними связь.
- Я так просто друзей не бросаю, – сказал он. – Мы не забудем друг друга. Слово Искусителя.
На своем «Дракенсбурге» они улетели; а потом до Кил’джедена долетели слухи, что Искатели вновь принялись за свое и ищут Хранилище – уже не на Пандоре, а на других планетах. Тепло растекалось в груди при мысли о том, что они так же пленены космосом, как и он сам. Лететь в ближайшее время в межзвездное путешествие Кил бы все равно не смог – «Виндикар» надолго закрылся на ремонт, а находившаяся на борту Армия Тьмы нашла свое пристанище в храме Света Пустоты.
Иногда в гости к Кил’джедену приходила Вериса. Относившийся к ней как к дочери, Искуситель всегда принимал ее радушно, поил чаем, расспрашивал о жизни. После воссоединения семьи все три сестры служили в Серебряном Авангарде, стоя на страже безопасности Азерота. Сильвана больше не упоминала ни о Короле-личе, ни об Отрекшихся, а натрезим Вариматрас следовал за ней по пятам; судя по намекам Верисы, они сожительствуют и счастливы вместе. Кил’джеден не осуждал их – в конце концов, теперь Сильвана по-настоящему свободна и может жить на полную катушку, так, как сама захочет. Вериса всегда передавала приветы от нее и высказывала надежду, что они вновь встретятся и проведут приятное время вместе, так, как раньше.
Новости приходили и с Калимдора. Поженились Майев и Иллидан; впрочем, отношений с Малфурионом и Тирандой это не улучшило, но ушедший, образно говоря, на пенсию Иллидан не жаловался. Да и что ему жаловаться – никто не втирает дичь про судьбу и «подлого демона», по ночам всегда ожидает жгучий секс, вдобавок, насколько понял Кил’джеден, пара с трепетом ожидает ребенка. Одомашенного Иллидана, впрочем, он представить себе не мог, как и себя в таких же кондициях. Какая семья, какие дети? Кил’джеден не видел в этом ничего привлекательного, находя себя в более интересных с его точки зрения вещах – науке, магии, развлечениях. Потенциальных любовниц он отшивал сразу, прекрасно понимая, что причиной такого внимания были его размеры и высокое положение в обществе. Такие отношения не приведут к хорошему концу, размышлял он.
На фоне того, что Кил’джеден, будучи почти самой желанной фигурой в Штормграде после Вариана и – конечно же – Архимонда, отказывал всем желающим, в городе поползли слухи о его нетрадиционной ориентации, на что демон отреагировал довольно жестко.
- Тех, кто так считает, прошу сделать шаг вперед – и вы будете казнены на месте.
После такого публичного заявления слухи больше не распространялись.
Архимонду приходилось трудно – подавляющее число учеников в его Консерватории было женского пола, и конечно же, флиртующие взгляды там и тут, а позже – и откровенный сталкинг и намеки на большее вывели верховного чародея из себя. На одном из собраний, на котором, по счастливой случайности, присутствовал и сам Кил’джеден, Архимонд заявил:
- Я в курсе того, что происходит в Консерватории. Проясняю ситуацию. Возможно, девушки, вы немного дезинформированы, но я, увы, уже женат. А значит, пытаясь вступить со мной в близкий контакт, вы рискуете своими жизнями. Я уже далек от того, чтобы казнить за это – хотя законы Штормграда позволяют и даже обязывают меня это сделать, но если об этом узнает моя жена – а при том, как распространяются на Азероте слухи, она узнает – вашей участи я не завидую. Поэтому прошу немедленно прекратить этот фарс, во имя вашей же безопасности.
Кил’джеден не вмешивался во внутренние дела Консерватория и старался не поднимать эту тему с Архимондом, но, кажется, страсти вокруг него тоже поутихли. Велен, как и прежде, сидел в Экзодаре, но иногда приезжал в Штормград наведать друзей. Большинство дренеев все равно находилось на островах Кровавой и Лазурной Дымки, посему Кил не укорял пророка за редкие визиты. Архимонд же старался не заходить в катакомбы – помимо того, что его с очевидными намерениями откусить что-то очень дорогое преследовала черепушка Тал’киэля, его начали пугать демоны. Казалось, верховный чародей заработал психологическую травму на фоне совершенных им же зверств и боялся, что шепотки по ночам, приведшие его к согласию на предложение Саргераса, вновь вернутся. Кил’джеден, впрочем, смеялся, переводя все в шутку и напоминая Архимонду, что бояться он должен немного не того.
- Бойся не шепотков, бойся зубов, – он улыбался, глядя в сторону крыла Демонологии. Архимонд, впрочем, потом перестал приходить вообще. Видимо, слишком сильна была его связь с прошлым – с Легионом и чернокнижниками он не хотел иметь дело. Кил’джеден был большущим исключением из правил.
Их отношения, пожалуй, стали настолько же крепкими, как когда-то с Веленом. Архимонд когда-то был «третьим лишним» в их тандеме, пусть и дополнял его гармонично; Кил не особо верил ему в личном плане, но в политическом и магическом, конечно, Архимонд был безгранично мудр. А теперь, спустя столько времени, чернокнижник понимал, что начал доверять – на самом деле доверять – своему другу. Он даже жалел о тех подтруниваниях, из-за которых маг чуть не потерял уверенность в себе; как много он бы отдал, чтобы еще раз прожить эти моменты и сделать жизнь Архимонда чуть более комфортной. На душе становилось тепло, когда он думал об истории с Таланджи. Каждый раз он по-новому осознавал масштабы своей помощи; он помнил благодарное лицо Архимонда после похода к Дорнозму. Тепло улыбаясь, Кил’джеден думал об этом и дремал в своем кресле за письменным столом.
Определенно, он запомнит надолго тот момент, когда Искатели появились в его жизни. Как они привели его домой, на Аргус, как потом случайно в Варпе нашли Архимонда, долгое время считавшегося мертвым, как он очистился вместе с другом, как спас множество миров, оказав помощь Велену в очистке Варпа… Множество теплых, счастливых моментов мелькало в его памяти, и улыбка не слезала с лица уже пожилого эредара.
Может быть, прошлое было и отвратительным. Но настоящее – прекрасно. И Кил’джеден, полный оптимистичных и светлых дум, готов был с распростертыми объятиями встретить будущее.
