В ответ я долго принимаю душ, а затем летаю по всей комнате, чтобы тягучий аромат моего геля для душа забивал его нос еще в течение нескольких часов.

Полевые цветы теперь украшают все свободные уголки домика. Таким образом, куда бы Итан ни взглянул, он видит их и сразу думает обо мне. Прекрасное злодеяние.

Во вторник вечером Итан начинает болтать по телефону в момент, когда я проваливаюсь в страну грез. По моим ощущениям, он говорил в течение нескольких часов, хотя на деле, вероятно, разговор длился не более пяти минут. С кем он общался, я сказать не могу. Может с другом, но держу пари, что с Айлой. Это единственная причина, по которой я склонилась над койкой и в не очень вежливой форме попросила его повесить трубку, чтобы смогла заснуть.

На следующий вечер я взяла у Майка гитару и бренчала аккорды, делая вид, что училась играть. Около часа я создавала визг на уровне гвоздей, скребущих по стеклу. Итан даже не пикнул. Я была вынуждена сдаться, потому что на одном из моих пальцев появился волдырь.

Ванная комната - место для борьбы, ибо у нас обоих имеются ритуалы перед сном, от которых мы не в силах отказаться. Чистка зубов превратилась в противостояние плеча с плечом, пока наши руки быстро двигались и кружили зубными щетками. Мы с таким усердием чистим зубы, будто через час у нас назначен прием у дантиста, и мы пытаемся доказать, что следили за гигиеной полости рта после того, как в последний раз наврали, что пользуемся зубной нитью. Наши движения жесткие, агрессивные, словно мы пытаемся избавиться от налета, накопившегося за годы, хотя на деле у нас жемчужно-белые улыбки. Мы по очереди наклоняемся к раковине и сплевываем, а затем споласкиваем рот. Сначала вытираюсь полотенцем я, потом он.

Обычно после этого я умываю лицо, но Итан не дает мне пространства, что вполне естественно, потому что утром я мешаю ему бриться. Он толпится возле меня, как будто ему есть еще чем-то заняться в ванной комнате.

Бесит.

Все это.

Я не могу сорваться первой. Отказываюсь повторять ему, как сильно ненавижу жить с ним в одной комнате.

Не только потому, что это доставит ему несказанное удовольствие, но и потому, что это откровенная ложь. Ни на что на свете я бы не стала меняться с кем-то спальным местом. Есть здесь одна небольшая радость, которую послала Вселенная, явно пытаясь загладить свою вину передо мной. Все просто: когда я просыпаюсь посреди ночи, чтобы пописать, я вижу спящего Итана, такого тихого и мирного, освещенного лунным светом на койке внизу. Настоящее божество с обнаженной грудью и расслабленными во сне чертами лица. Он кажется менее пугающим, но не менее красивым. Я начинаю думать, что мое тело пробуждается ночами, чтобы я могла полюбоваться Итаном, пока он спит. Не волнуйтесь – я не пытаюсь осматривать его прямо как эти жуткие дети из фильмов ужасов, а всего лишь провожу осмотр, медленно проходя от туалета к лестнице до нашей двухъярусной кровати. Таким образом, официально я не стою и не смотрю на него, тем самым поддерживая правдоподобное отрицание на случай его пробуждения – я просто проходила мимо. Это же элементарно: «Ой, я возвращаюсь из уборной, делов-то». Почему по моему подбородку стекают слюни? Я просто сладко спала. С чем связано мое тяжелое дыхание? Приснился кошмар.

К пятнице я так и не приблизилась к решению вопроса о поездке домой. Макс еще раз подтвердил, что ездит на машине с группой парней. Свободных мест нет. Я могла бы поспрашивать ребят в лагере, но я больше ни с кем настолько не подружилась. Все мужчины довольно милые и приветливые, но мне неудобно просить подвозить меня до дома. Будь у меня нормальная сотовая связь или подключение к интернету, я бы рассмотрела вариант вызова такси. Хотя, это, вероятно, к лучшему, потому что наверняка его стоимость была бы мне не по карману.

Сегодня нам заплатили, и у меня ничего не удержали. Я открывала чек дрожащими руками. Столько за раз я еще никогда не получала. Денег должно хватить на ремонт автомобиля. Уверена, что мама и Маккенна устали просить людей их подвозить.

Я кладу чек в конверт и пишу на нем свой адрес. Макс обещал отправить его по почте, а мама обналичит чек и положит деньги на наш общий счет.

Улажено все, кроме транспорта, который довезет меня до дома, и, к сожалению, Итан это подозревает.

— Когда ты уезжаешь? — спрашивает он в пятницу вечером. Он складывает в домике вещи на выходные, а я делаю вид, что занимаюсь тем же самым. Ах вот и носок, чуть не забыла.

— О, за мной приедут с минуты на минуту.

— Откуда ты знаешь? У тебя же нет связи.

Я послала ему через плечо свою натянутую твоё-высокомерие-не-действует-на-меня улыбку.

— Назовем это интуицией.

— Отлично, тогда подожду тебя, — говорит он, выпрямляясь в свой раздражающе высокий полный рост.

— Не стоит. Не хотела бы отрывать тебя от... твоих планов на выходные.

Я чуть не выпалила «от Айлы», но Итан все равно ухмыльнулся, явно поняв ход моих мыслей.

— Ты права. Мои планы не ждут. Хороших выходных.

Как только дверь за ним захлопывается и между мной и Итаном образуется приличная дистанция, я плюхаюсь на нижнюю койку и делаю глубокий вдох. Я испытываю настоящее искушение выпустить шквал ругательств, который обрисовывает все чувства к Итану. Меня так и тянет выкрикнуть каждое слово, которое мне приходилось сдерживать всю неделю, что к концу моей тирады покраснели бы даже стены, но у меня просто нет на это сил.

Пребывание рядом с этим мужчиной вытягивает из меня энергию. Мне приходится быть постоянно начеку. Пальцы ног болят от бесконечного хождения на цыпочках. Я сделала то, что делать не стоило – упала на первую попавшуюся койку. Это постель Итана, следовательно, пахнет Итаном. Я не могу классифицировать этот запах. Обычно что-то пахнет либо хорошо, либо плохо. Некоторые запахи возвращают нас к любимым воспоминаниям, например, как заточенные карандаши к начальной школе. От запаха Итана - мужского, древесного, свежего - у меня сводит живот, а в районе сердца покалывает.

Я скатываюсь с его койки и отступаю от нее, боясь того, что этот запах способен со мной сотворить.

И тогда я понимаю, что застряла здесь совсем одна. Снова.

Конечно, никто за мной не приедет, и хотя Итан запретил, но мне придется остаться здесь на выходные. Просто буду осторожна. Никаких долгих лежаний в ванне воскресным днем. Да вообще никаких ванн. Кроме того, мне необходимо сделать вид, что я возвращаюсь в лагерь после него, чтобы он ни на секунду не подумал, что я посмела его ослушаться.

На обдумывание как это сделать уходит первая половина субботы, которую я провела на озере. Вторую половину дня я читала. Ага, я нашла другую книгу во время уборки в столовой на неделе. Это потрёпанный роман семидесятых годов. Страницы даже не желтые, а коричневые, но я с удовольствием листаю эту рухлядь, наслаждаясь каждым восхищенным взглядом, каждым дразнящим намеком и игривыми перебранками между героем и героиней. Мое лоно изнывает от жажды, и я вынуждена искупаться в озере, потому что на горизонте нет мужчины, который мог бы помочь мне с этой проблемой. Да такого мужчины не сыскать и во всем штате.

Я выхожу из воды и трясу руками и ногами, разбрызгивая воду. Потом снова ложусь на полотенце и беру книгу.

Сама того не желая, я начинаю думать об Итане с Айлой. Я представляю ее точно такой, как автор описывает героиню в книге: высокая, светловолосая, кокетливая. Да что это вообще за слово-то такое? Интересно, а женщина в безразмерных джинсах и рабочих ботинках может хотя бы попытаться флиртовать? Ненавижу эту Айлу из принципа.

Опускаю взгляд на мокрую футболку, прилипшую к моему телу. Нижнее белье чуть выглядывает, и я вспоминаю внезапное появление Итана на той неделе во время купания. Тогда я не стала зацикливаться на наготе, потому что была слишком озабочена тем, чтобы меня поймали с поличным за чтением его книги.

Сейчас же я поднимаю это воспоминание, создавая из него собственную историю. Я представляю, что в параллельной Вселенной Итан входит в комнату и теряет контроль от вида моих едва прикрытых грудей. Там мы не просто друзья, мы что-то большее. В том мире он подходит ближе и руками – руками, которые постоянно заняты всякими важными делами босса – берет мыло и мочалку, чтобы потереть мне спинку. Я подтягиваю колени к груди и опускаю голову, терпеливо ожидая, когда же он начнет. Мочалка скользит по моей спине, и я стону от удовольствия, потому что Итан касается меня с благоговением и трепетом. Никто не трогал меня так раньше. Нежно, ласково.