И тд и тп. Класс. Просто класс.

Чувство безысходности надавило неожиданно. Оно просто упало на меня огромным камнем, придавливая к холодному полу и заставляя спрятаться в собственных коленях, как я часто делала раньше, в глубоком детстве.

Хлопнула дверь балкона, но я даже не посмотрела на входящего, мне было вообще никак не до этого, а на голову мне упала огромная толстовка, пропитанная стужевстким одеколоном, который я ему когда-то подарила, и тяжелая рука, не давая мне выглянуть из-под кофты, прижала к телу.

— Не снимай толстовку. Если снимешь, опять орать начнешь, а оно нам обоим нахой не надо. Я просто пришел… поддержать. Я знаю тебя слишком давно и хорошо, чтобы пытаться хоть что-то вбить в твою пустую голову. Но просто на секунду задумайся о том, чтобы дать этому ребенку шанс. Ты прикинь, будет у тебя такое же ебнутое существо, как ты сама. Рыжее и голубоглазое, с шилом в жопе и вечными проблемами. И прежде, чем посылать меня нахуй, просто подумай о том, что ты будешь делать, когда избавишься от него? Просто вот что? Опять слоняться без дела? Страдать хуйней? Пытаться убить себя? А может, этот ребенок — просто шанс тебе выжить? Вот тот самый якорь, которого тебе не хватало. А я уверен — не хватало. Стимул слезть с таблеток, начать жить нормально. Как думаешь? Может, попробовать?

— А что делать, если не понравится? — максимально тихо спросила я, чтобы Стужев, не дай бог, не услышал, что я просто истерически рыдаю, давя всхлипы, которые могли меня выдать.

— Понравится, как может не понравиться? — Я знаю, что он улыбается. Он всегда улыбается, когда успокаивает меня, потому что знает, что я не могу не улыбаться ему в ответ.

— А вдруг не справлюсь? Это же ребенок, Стужев! Настоящий, живой, мать его, ребенок!

— Ты не можешь не справиться. Ты же Яра! Ты можешь справится с абсолютно всем на этом свете. А уж с ребенком-то и подавно. Тем более, ты будешь не одна. Инесса на твоей стороне. Ростислав, каким бы дауном он бы не был, тоже. И я, в конце концов. Ведь Ярик, ты же знаешь, что чтобы между нами не было, стоит тебе только попросить, я приду. В любой ситуации. Чтобы между нами не было. Только позови.

— Че ж тебя не было-то, когда я шесть лет назад тебя звала? — немного зло усмехнулась я ему в шею, полностью перебравшись к нему на колени. Но Никита меня не услышал, он продолжал гладить меня по спине, успокаивая, положив свою голову мне на макушку.

Доигралась ты, Ярослава. Конкретно так доигралась. На все сто.

Авантюра, на которую я сейчас собиралась подписаться была в чистом виде слабоумием и отвагой. Потому что даже если слезу с таблеток, я сдохну лет через шесть. Дотяну до тридцатки — можно памятник ставить. А с другой стороны ребенок. Ну вот ребенок. Целый, живой ребенок. Мой. Маленький рыжий Романов….

Страшно. Ебанный в рот, да как же страшно!

Как же страшно решиться на то, о чем я, возможно, буду жалеть всю жизнь. Но Никита прав — этот ребенок, мой единственный шанс не сторчаться. И у меня в любом случае есть ровно месяц, чтобы понять, нужно оно мне, или ну его нахер.

Месяц на то, чтобы кардинально изменить свою жизнь. Буквально перевернуть все с ног на голову. Отказаться от всего, к чему я привыкла. Но только стоит ли оно того? Хочу ли я этого?

Надеюсь, за этот месяц я найду ответ на этот вопрос. А пока почему бы просто не наслаждаться объятьями Стужева, осознавая, что он все так же у моих ног. Все так же любит меня, хоть и не признается в этом. Но мне это и не надо. Я и так все прекрасно вижу.

— Романова, а давай попробуем начать все сначала, а?

========== 13. “Ошибки” ==========

Сердце на секунду останавливается, а потом пускается в дикий бег. Кросс с низкого старта. Все тело сотрясает будто от жара, заставляя руки мелко дрожать.

Но все эти эмоции, они не от счастья или радости. Они от еле сдерживаемого смеха, который вот-вот грозился прорваться наружу, потому пришлось срочно затыкать себе рот ладонями.

Но и это не помогло. Меня буквально трясло от накатившей истерики.

Начать все заново? Он издевается?

— Ярослава, я понимаю, что я не в праве…

— Вот именно, Стужев, ты абсолютно не в праве. — Слова звучат холодно. Мой тон и агрессия обжигают даже меня. — Мне физически тошно находиться с тобой рядом. Долго ты еще будешь мне жизнь портить?

Он не отвечает. Он молча отворачивается, и я понимаю, что Стужев, тот Стужев, которого я знаю, никогда бы так не поступил. Сам…

— А, так вот в чем дело. Они попросили тебя попробовать вразумить меня. Думали, что если ты это сделаешь, то я сразу же кинусь к тебе? — С каждым моим словом он все ниже и ниже опускал голову, полностью подтверждая мою правоту. — Ебанный свет, — истерический смех вырывается сам собой. — Это просто какое-то нечто! Просто, блядь, что-то с чем-то!

Мне хотелось рвать и метать! Хотелось разъебать всю эту шарашкину кантору под корню! Взять их тупые головы и бить друг о друга, пока эти уроды не захлебнутся собственными кровавыми ошметками!

— Выметайтесь! — Ору я во всю глотку, заставляя всех вздрогнуть. — Проваливайте нахуй, лицемерные мрази!

— Ярослава! — пытается успокоить меня Ваня, но я не слушаю, просто хватаю протянутую руку и тяну на себя, заставляя рослого парня упасть передо мной на колени и добиваю ударом локтя в основание шеи.

— Если еще хоть раз кто-то из вас попытается влезть в мою жизнь — я убью вас. — Говорю спокойно, чем пугаю их. Это видно по тому, как они смотря на меня. Липкий страх окутывает их всех, я чувствую это. — Я больше не та забитая жизнью Ярослава. Я способна справиться со всем сама, без ваших охуительных советов. Я на всякий случай повторюсь еще раз: сначала разберитесь в своих жизнях, потом копайтесь в моей. Это мои последние слова вам. Исчезли.

Они боялись, господи боже, как же они боялись. Каждого из них трясло, и только Эвелина и Клим смотрели спокойно, принимая мое решение. И только они смело прошли мимо меня, Иви даже прикоснулась к руке, и я сжала ее руку в ответ.

Спасибо.

Это именно то, что мне нужно было.

Той ночью я спала как никогда крепко, будто цепи, что не давали мне жить все это время и тянули своим весом на дно вдруг исчезли. Будто все, что сковывало меня и не давало спокойно дышать — бесследно растворилось.

Той ночью я впервые спала спокойно, не мучаясь от кошмаров.

А на следующий день я сделала аборт в первой попавшейся клинике.

И никогда в жизни на моей душе не было так хорошо и спокойно.

И когда еще я не чувствовала себя так свободно.

То, что в квартире чужой, я поняла, стоило только двери открыться. Его выдавала даже пыль, что плыла по воздуху не так. Все в квартире с его присутствием было не так. И как я раньше этого не замечала?

— Ты правда это сделала? — Его тон был обиженным. Чуть ли не обвиняющим. — Ты правда убила нашего ребенка?

— Ох, и ты, Брут? — Усмехнулась я, проходя глубже в кухню, доставая из заначки желтый бутылёк с таблетками. — Давай мы с тобой не будем обсуждать эту тему? Я думаю, ты уже виделся с заседанием корпуса мира, и тебе все рассказали. Я просто не вижу смысла это повторять.

— Ярослава…

— Угрожать своей девке будешь. — Усмехнулась я, подкидывая на руке горсть таблеток. Я не знаю, сколько там, но доза вдвое превышает мою обычную норму.

— Не смей говорить о ней. — Теперь угроза была более явной. Прикольно.

— Знаешь, Кирюш, твоя девка никогда не учила русский язык, но знала все об окончаниях. — Таблетки градом летят в раковину. Их металлический перестук еще долго слышался в заворотах трубы. — И результат — на лицо.

— Ярослава, ты ходишь по краю. — В темноте комнаты черты его лица выглядели зловеще. Он источал такую адскую опасность, что, если бы я не жила с ним бок о бок шесть лет в одной палатке, не спала бы с ним на одной кровати, я бы давно уже бежала от этого психа. Но…

— Я давно уже упала с обрыва. — И я поудобнее перехватываю нож в руке.

— Убери. — Устало говорит он, и вязкий воздух в комнате резко пропадает, будто исчезает невидимое напряжение. Складывается ощущение, что даже светлее стало в комнате. — Я не собираюсь с тобой как-то драться. Не хочу. Я прекрасно знаю, что проиграю. Потому что мне есть, что терять. А ты конченная, Ярослава. И жизнь твоя — конченная.