— Как тебя зовут? — девочка сидит на асфальте, растерянно хлопает глазами и держится за голову.
— Саша.
— Молодец, Саша, — мило произношу я, не отпуская ее волос. — Фамилия твоего Кирилла Быков?
— Д-да! — громко восклицает она, тут же переключая внимание на меня. — Откуда ты знаешь?
— Не знаю, — улыбаюсь я, отпуская черные волосы, направляясь дальше по своим делам, оставляя растерянную девочку Сашу сидеть посреди тротуара.
Ну, хотя бы когда-то Кот не ошибся, говоря, что Кира к бывшей вернулся. Непонятно только, какого он все ещё со мной делает. По привычке или комфортнее со мной? Тогда чего с ней шароебится? И кстати, где это чудо последнюю неделю шаркается?
— Кира? — трубку сняли буквально после третьего гудка. — Таки добрейшего вечерочка, Кира! Где пропадаешь, любимый?
— Ярослава… — Растерянно говорит он, и на заднем плане я слышу уже знакомый звонкий голосок. О как. Даже так. Ну-ну. — Я тут немного занят.
— Да я слышу, Кира, чем ты занят. — Отзываюсь с холодной усмешкой, заворачивая по направлению к дому знакомого ветеринара.
— Яр, это не то, о чем ты подумала…
— Ого, правда, Кир? — Удивилась я, вызывая лифт. –Ты лежал такой, связанный-беззащитный, а бывшая твоя шла-шла и вдруг тебе на член упала? Страсть-то какая, Кира! Бедный ты мой мальчик! — двери лифта расходятся, и я заворачиваю в знакомую квартиру. Была всего-то один раз и то по пьяни, а ноги помнят! — Завтра приедешь за вещами. Если нет — выкину нахуй все с балкона. Даже не утружусь на улицу выйти.
И сбросила вызов, не слушая его оправданий, тут же рукой нажимая на звонок.
— Таки что здрасте! — радостно улыбаюсь растерянному и испуганному Игнату, который тут же начинает пятиться назад в квартиру.
— Милый, кто там? О, приветик, че как оно? — Эви, вытирая руки от муки о фартук, в домашних тапках-зайцах выплывает в коридор.
— Первый раз вижу тебя такой домашней! — Улыбаюсь я уже ей, проходя в квартиру, сразу на кухню, мимо испуганного Игната. — Обычно ж ты как проститутка на параде!
— Имидж, хули. — Она снова улыбается, мимоходом заглядывая в духовку, а потом снова принимается месить тесто. — А ты чего заглянула? Просто так или конкретное что-то.
— Просто так ради кое-чего конкретного. — Девушка ухмыляется на мои слова, и смеется, смотря на Игната, который был белее мела.
— То есть ты не просто так неделю бухала неизвестно где? Ты была с этой недобитой?
— Это вот так меня теперь в старых кругах называют? — смеюсь я, отщипывая от теста кусочек и отправляя его в рот. — Очень мило. Но я не поэтому. Игнат, можешь посмотреть, что у меня с Зефой? — Я аккуратно достала спящего горностая из капюшона, где он болтался все это время.
Игнат забрал у меня зверька, бросив на меня неодобрительный взгляд, и скрылся в дальних комнатах.
— Милый интерьерчик. — Посмотрела в окно, словила ехидный взгляд девушки, и, вздохнув, сказал: — А мне Кира изменяет.
— Все-таки изменяет? — на мой недоуменный взгляд она смеется: — Я помню, как ты мне пьянищая рассказывала, как тебе рассказывали, что он к бывшей вернулся. — Я только хохотнула, потому что пьяная я — это целый набор неадекватности. — Ну, собственно, кобель он и в Африке кобель! — припечатала она, заворачивая в тесто грибы с картофелем.
— Реально так непривычно видеть тебя заботливой женой. — Девушка лишь хохотнула. — Я помню тебя той еще сукой-стервой, которая мне жизнь портила.
— А уж как ты мне жизнь попортила, когда мне рассказали, что тебя Игнат к себе забрал. Ух я тогда злилась. Думала, убью суку. А потом перетёрла с Лерой, поговорила с другими людьми, с самим Игнатом и пошла закапывать топор войны.
— Да-да, это было весело. О, а помнишь наше то фееричное выступление?
— Да! — она снова смеется, доставая из верхних шкафов фужеры. — Кстати, как там Лисса?
— Да не знаю. Сбежала, по-моему, и Майки тоже. Оставила Руслану дочь, Ретану, и свинтила. Мне сок, если можно. Я на таблетках. — Она усмехается, доставая из холодильника большую коробку сока. Полки валятся от детского питания. Неожиданно.
— А как там Росс?
— Никак. — Вздохнула, хватая в руки кусочек колбаски. — Блядит. Конкретно так. А я шизю. Конкретно так.
— У вас вся семья такая: один блядит, вторая шизит. Иногда меняетесь. — Недовольно бурчит Игнат, появляясь в кухне и передавая моего пушистика мне в руки. — Здоров он. И хорошо все с ним. Только кормить его надо чаше, чем раз в неделю.
Захотелось сдохнуть. Просто сдохнуть. Потому что зарываясь в себя и уходя в шизу с таблетками, я абсолютно забыла про моего самого родного, который сейчас, уже явно сытый, преданно заглядывал мне в глаза, опираясь на грудь лапками.
— Прости, родненький. — Прохожусь пальчиками между ушек и вниз, по позвоночнику, до хвоста. — Больше такого не повторится.
— Уж надеюсь. А то сдохните в один день, вот потеха-то будет.
— Игнат, прекрати! — Она бьет его по голове полотенцем и уходит из кухни, прося меня нарезать салат.
— Цок-цок, у него появилась она! — Громко хохочу я, ловко орудуя ножом и почти не смотря нарезая тонкие ломти огурца. — Как тебе живется под Линкиным каблуком, Игнат?
— Как тебе живется в вечной тени брата и проблемах с головой из-за Стужева, Ярослава? — В тон мне спрашивает он, и я, не удержав ножа из-за мигом затрясшихся рук срезаю себе небольшой кусочек кожи, тут же заливая, слава богу, пустую доску кровью. — Черт, извини! — Тут же подрывается он и уже на выходе бросает: — Я за аптечкой.
— Давай убьем его? — спрашивает Стужев, опираясь подбородком о сцепленные в замок ладони.
— Убирайся. — Шиплю я на него, промывая рану в холодной воде, вообще не ощущая укола боли.
— За что ты так со мной? — Он поднимается и, обойдя стол, обнимает меня со спины, крепко прижимая к себе.
— Не прикасайся ко мне! — Нож отточенным движением разрезает воздух, а я, резко развернувшись, смотрю в глаза испуганному Игнату с баночками в руках. Благо парень стоял слишком далеко, и достать его я не могла. — Извини. Показалось. — Виновато улыбаюсь, собирая волосы в хвост, пачкая их кровью. Блядь.
— Слав, познакомься, у нас гости. — Эви ровняется с Игнатом, но на меня совсем не смотрит. Все ее внимание приковано к малышу, что держал её за руку и сонно потирал кулачком глазки.
— Господи-Иисусе! — Я подавилась воздухом, смотря на черноволосого мальчишку, который был просто точной копией Игната. Просто. Точной. Тут вообще без вариантов, кто отец маленького Славы, потому что…
Боже, да я пару секунд неверяще смотрела сначала на мальчишку лет четырех, потом на парня, и обратно, и глазам своим поверить не могла!
— Очень приятно с вами познакомиться. — Он подходит ко мне, протягивает свою маленькую ручку и серьезно хмурит брови. Просто. Атас.
— Мне тоже очень приятно. — Благоговейно опускаюсь перед ним на колени, пожимая ладонь маленького мужчины. — Я Яра.
— А я Мирослав!
Не выдержала, расхохоталась, хлопая себя по лицу.
— Ну сразу видна рука Эвелинки, которая ничего никогда нормально сделать не может!
— Эй, вообще-то, имя выбирал он! — она обвинительно тыкает локтем в бок Игната, улыбаясь сыну, и проходит в кухню. — В честь деда или чего-то там.
— Вообще не скажешь, что рожала, — хохотнула я, легко поднимая мальчишку на руки и сажая его себе на предплечье — его вес для меня — ничто.
— Ну, а чего ты хочешь? — Она тянет руку и вкладывает в маленькие ручки кругляш огурца с колбасой, но все внимание малыша приковано к лежащему на обогретом солнце подоконнике сытому горностаю. — Я даже в академ не уходила, только на неделю взяла отгулы чисто родить и побыть с Миром немного. А потом учеба, зал, ребенок. Вообще времени не было, — она достает из духовки поднос с пирожками и, разорвав один, засовывает обратно, кивая самой себе. — Врут мамаши, когда говорят, что только на ребенка время и есть. Я вот успевала все.
— Да дай тебе возможность, ты бы и мир захватила. — Захохотала я, припоминая деятельную Эвелину, которая по молодости мало того, что старостой класса и представителем учеников была, так еще и на короткой ноге с директрисой ходила и все праздники-утренники устраивала. — Мир потерял такого тамаду!
