Принц нахмурился. Неужели это правда? Неужели Аэлин действительно разделила ложе с женихом?

Тогда почему она не призналась ему в этом? Возможно, она боится… Или хочет его одурачить, женщины часто поступают таким образом.

Но к чему молчать, когда он слышал признание Халдира, и сама Аэлин присутствовала при этом? Разве муж и жена не должны быть честны друг перед другом? Сам он, конечно, уже давно испытал радости плотских утех, но ведь он — мужчина. А долг девушки — хранить свою честь лишь для мужа.

Леголас понимал, что иногда жених и невеста могли и не дождаться свадьбы, неосторожно отдаваясь своей страсти, но, в конечном итоге, это лишь ускоряло венчание. Это не считалось зазорным. И вроде бы, Аэлин имела право так поступить, ведь она не предполагала, что Халдир погибнет, но…

Было бы лучше, если бы она сама призналась ему до первой брачной ночи. Леголаса не столько смущало то, что его жена может оказаться вовсе не невинной, а то, что она не решается в этом сознаться!

Обуреваемый этими мыслями, принц вернулся в свои покои. В комнате было темно, и только свет от горящих дров в камине освещал её.

Леголас медленно расстегнул камзол и небрежно бросил его на постель, а затем подошёл и опустился в кресло, задумчиво глядя на языки пламени. Он весь погрузился в свои переживания, как вдруг почувствовал чье-то постороннее присутствие, чье-то сдерживаемое дыхание за спиной.

Он резко обернулся. Позади него стояла Тауриэль. Она глядела ему прямо в глаза и медленно спускала с плеч своё изумрудно-зеленое шелковое платье…

====== Бедствие с последствиями ======

Леголас замер, глядя на Тауриэль. Глаза его расширились в шоке от увиденного.

— Тауриэль, что ты делаешь? — хрипло спросил он.

Дева перешагнула через упавшее под ноги платье и подошла к нему вплотную. Её глаза смотрели на него так нежно и страстно, что у принца не осталось сомнений в её намерениях.

— Я пришла к тебе, чтобы напомнить о нашей ночи…- шепнула она, не сводя глаз с его растерянного лица. — Ты помнишь?

И с этими словами красавица обвила руками шею принца и беззастенчиво прижалась к нему всем своим горячим телом. Губы её потянулись к его губам.

Конечно, он помнил… Они с Тауриэль действительно разделили ложе когда-то, но это было лишь раз, к тому же, более семидесяти лет назад! Почему она именно сейчас решила об этом напомнить? Они оба столько лет хранили эту тайну!

— Тауриэль! — он попытался образумить деву, но в этот момент она накрыла его губы своими, прижимаясь к его обнаженному торсу ещё теснее.

Леголас разорвал этот навязанный поцелуй и попытался снять её руки со своих плеч.

— Что ты задумала? — нахмурился он. — Зачем тебе это? Или ты забыла, что я теперь женат?

— Я так истосковалась по тебе... — прошептала она, снова повторяя попытку обнять его. — Тебя не было так долго!

— С чего это вдруг ты стала тосковать по мне, как по любовнику? — недоверчиво прищурился принц. — Мы же всегда были друзьями!

— Те, кто делили ложе, как муж и жена, никогда уже не будут лишь друзьями! — возразила она. — Я всегда ждала, что ты захочешь меня снова. И вот ты захотел! Поэтому я и пришла…

— Но я женат, Тауриэль! — он сделал шаг назад, снова отстраняясь, но эллет шагнула к нему и обняла его сзади, обхватив руками за талию.

Леголас почувствовал, как её упругая грудь уперлась в его обнаженную спину, а теплые ладони настойчиво скользнули вверх по мускулам его груди, описывая круги.Он поспешно схватил её за руки, останавливая.

Однако, её прикосновения сделали своё дело. Леголас ощутил, как в его теле пробуждается желание, вопреки его воле. Дыхание у него участилось, а кровь прилила к вискам и застучала, требуя выхода напряжения.

Его соблазнительница была прекрасна в своём безумстве, она манила его, совращала… Её глаза и жаркие, настойчивые объятия обещали сладкое блаженство. Принц невольно вспомнил то, что произошло у них так давно. Он также, как и сейчас был близок с ней, касался её губ, рук, сжимал её тело, лаская…

Стоп! Что это с ним? Он не должен поддаваться соблазну! Он не может предать свою жену!

Но Тауриэль уже почувствовала, что принц готов сдаться на милость победителя, и решила перейти к решительным действиям. Она пододвинула ближе кресло, стоявшее у камина, и нежно, но настойчиво, толкнула Леголаса на мягкое сиденье, моментально оказавшись на его коленях. Её мягкие, розовые губы, снова накрыли его уста, а руки обвили юношу за плечи.

Принц безуспешно пытался отстранить её так, чтобы не сделать больно, ибо он уже начал злиться. Однако дева лишь теснее прижималась к нему, не желая сдавать своих позиций.

Её расчёт был на то, что Леголас был здоровым молодым мужчиной, а значит имел определенные потребности. Ему нужна была женщина. Женщина, а не эта сопливая девчонка, которую ему выбрали в жёны! Тауриэль собиралась показать ему разницу между опытной любовницей и запуганной девственницей.

— Я люблю тебя! — страстно выдохнула она. — И желаю… И ты меня тоже желаешь, я знаю... Не отрицай! Я вижу страсть в твоих глазах!

— Прекрати, Тауриэль! — в голосе его зазвучал металл, однако он так и не столкнул эллет со своих колен. — Прекрати сейчас же! Я не стану этого делать.

— Не лги! Ты любишь меня. Я всегда это знала! Ты ведь сам попросил меня стать твоей женой! Зачем ты издеваешься надо мной? — жалобно воскликнула Тауриэль, а глаза её наполнились слезами и заблестели, словно два переливающихся изумруда.

Сердце юноши дрогнуло. Что ж, он заслужил этот упрек. Если бы не это трижды проклятое всеми балрогами Ангбанда письмо… О, Эру, где находился его разум, когда он писал, а главное — когда отправлял его Тауриэль?! Закрыв глаза, Леголас сокрушенно покачал головой.

— Прости меня… — прошептал он. — Клянусь, я не знаю, что меня заставило сделать это. Я не знал тогда, что отец заключил брачный договор от моего имени! Поверь, я никогда не хотел причинять тебе боль.

— Значит, если бы этого договора не было, ты не отказался бы от своих слов? — спросила дева.

Кажется, она поймала его… А ведь и правда, если бы он не был сейчас женат, пошёл бы он до конца в своём желании связать себя с Тауриэль?

Приняв его молчание за согласие, дева снова бросилась ему на шею.

— О, я знала, что я нужна тебе, — страстно зашептала она. — Тогда откажись от венчания! Ещё ведь не поздно, обряд не совершён. И тогда мы будем вместе… навсегда...

— Нет! — его голос прозвучал твердо. — Я не могу сделать этого.

— Почему? — спросила она, отстраняясь и заглядывая в его глаза. — Разве ты уже… был с ней?

— Потому, что я люблю её, Тауриэль, — тихо ответил Леголас, опуская взгляд. — Прости! Именно поэтому я и не должен был присылать это письмо… Я ранил твою гордость и мне ужасно стыдно за это!

На несколько мгновений повисла гнетущая тишина, а потом Тауриэль внезапно разрыдалась, закрыв лицо руками. Леголас мог лишь беспомощно наблюдать за ней, боясь даже прикоснуться, чтобы утешить. Она всё рыдала, так горько и безнадежно, что принц, движимый чувством вины, обнял её и прижал к своей груди, пытаясь успокоить.

Так они и просидели некоторое время, обнявшись, в кресле у камина. Тауриэль постепенно успокаивалась: всхлипывания становились всё реже, она склонила свою голову к нему на плечо и молчала. Молчал и принц.

Хвала Эру, он извинился! Сможет ли Тауриэль понять его и простить? Оставалось надеяться, что сможет.

И только Леголас подумал, что разрешил все свои проблемы с женщинами за этот непростой день, как судьба снова нанесла ему сокрушительный удар.

Дверь в его комнату тихо отворилась и на пороге возникла Аэлин. Она была в ночной сорочке, с распущенными волосами, видимо, собираясь отойти ко сну. В руках у неё был тонкий свиток, который она только что прочла.

Потрясенный взгляд её синих глаз встретился с испуганным взглядом мужа и торжествующим взглядом соперницы.

Аэлин глядела на Леголаса и сидевшую у него на коленях Тауриэль, и не могла поверить, в то, что видела перед собой. Сцена настолько шокировала её, что принцу показалось, что его молодая жена сейчас лишится чувств.