Немного придя в себя, он решил немедленно забрать свои вещи и уехать, однако Мишель настоял, что прежде его отец хотел бы побеседовать с ним. Меньше всего Александру сейчас хотелось показываться на глаза князю Вяземскому, но и прятать голову в песок он не захотел: он потерял Адель именно потому, что малодушно испугался рассказать ей правду о себе и своём прошлом до конца. Сделай он это, и вероломный поступок Жаклин оказался бы напрасной тратой времени. К тому же, после прощания с любимой, Бутурлину уже ничего не было страшно. Даже если князь вызовет его на дуэль, чтобы отомстить за дочь, он примет это безропотно.

Но… разговор оказался вовсе не таким, каким его представлял Александр. Отец Адель казался искренне расстроенным, но вовсе не жаждущим крови обидчика дочери, хотя Бутурлину было бы легче, если бы он накричал на него или обвинил во всём. Сочувствие Вяземских и его крёстного отца как бы обличало его ничтожность в собственных глазах.

Самому себе Александр казался слабаком и неудачником, оказавшимся неспособным вернуть любимую девушку, а сочувствие родных Адель приравнивал к жалости. Да, он был поистине жалок в сложившейся ситуации, и потому ему хотелось только одного — покинуть Петербург и никогда больше сюда не возвращаться.

Ночь, проведённая в доме Вяземских, оказалась ещё тяжелее, чем та, что он провёл в тюремной камере. Эти стены, где выросла Адель, казалось, хранили аромат её духов, хрустальный смех и чистый, нежный голос. Несколько раз за ночь Александр вскакивал на постели, когда ему казалось, что он слышит её лёгкие шаги и шелест шёлковых юбок.

С ужина и до полуночи они с Мишелем говорили, сидя у камина, в спальне молодого князя. Разговор был весьма откровенным, и касался множества тем, в том числе и отношений Ольги и Михаила. Александр напрямик спросил князя, что тот чувствует к его сестре, и Мишель честно признался, что Ольга ему очень дорога, но ему теперь предстоит служба в Императорской армии, и как ему быть, он не знает. Семейству Бутурлиных опасно приезжать в Россию — Александр убедился в этом на личном опыте, так что отношениям Ольги и Михаила пока не суждено было развиться.

— Я понимаю, что Ольга — красивая, молодая девушка, и вокруг неё, наверняка, вьётся множество воздыхателей, — понуро вздохнул молодой князь, отводя глаза. — Если она решит обручиться с одним из них… я пойму такое решение. Я не имею права требовать от неё ждать меня…

— Думаю, что помолвка с дочерью бывшего декабриста будет не лучшим вариантом для тебя, Мишель, — осторожно заметил Александр, отмечая, как друг приуныл ещё сильнее. — Но… ты не переживай, я всё понимаю. Ты не можешь наплевать на свою карьеру и репутацию. Да и Андрей Алексеевич наверняка будет не в восторге от вашего союза, особенно после того, что случилось между мной и Адель.

— Я очень хочу найти выход, — признался Мишель, — и я постараюсь сделать это. Я буду продолжать писать ей, ты не возражаешь?

— Нет, разумеется, — покачал головой Александр. — Мишель… у меня будет к тебе просьба.

— Какая? — настороженно спросил князь.

— Напиши мне, пожалуйста, когда… родится ребёнок, — тихо попросил Бутурлин, печально глядя на друга. — Я не надеюсь когда-нибудь увидеть его, но хотя бы знать, кто родился, я имею право.

— Обещаю, — коротко кивнул Михаил, тяжело вздыхая. — Мне очень жаль, Александр… правда.

— Видимо, это судьба… — глухо пробормотал Александр в ответ.

Рано утром Александр простился с Вяземскими и покинул Петербург в наёмной карете. День обещал быть ненастным: ещё с ночи поднялась метель, ветер уныло завывал в трубах каминов, стучался в окна, хлопал дверьми и нещадно гнул голые деревья, которые стонали и скрипели под его порывами.

Словно сама природа стенала вместе с Александром и Адель, оплакивая их разбитое счастье. Александр вспомнил, что таким же ненастным днём он уже покидал когда-то Петербург вместе с родителями и маленькими сёстрами, направляясь в Сибирь. Сейчас он снова ощущал ту же безысходность, что и двенадцать лет назад.

Адель едва сумела успокоиться после прощального разговора с возлюбленным. О, как она хотела бы назвать его бывшим возлюбленным… но внезапно остро осознала, что он никогда не станет бывшим. Для неё он останется единственным, кому удалось внушить ей любовь, единственным, кому она отдала своё тело и душу. Она никогда не перестанет любить его…

Как же она проклинала себя за глупость и спешку! Если бы она дождалась его и выслушала, ничего этого не было бы! У неё был шанс стать самой счастливой на свете, а вместо этого она сделала несчастными столько людей! Из-за неё Мишель и Ольга расстались, едва начав сближаться, а ведь могли бы обручиться. Отец наверняка будет в шоке и разочаруется в своей единственной дочери, в которой он души не чаял. Александр… он страдает также глубоко, как и она сама… И во всём этом Адель винила себя.

Но, самое ужасное, что она вынудила Владимира Кирилловича жениться на ней! Она клялась самой себе, что ничем не огорчит его, а сама… как ей смотреть в глаза мужу, после того, как она целовалась с Александром?! Она нарушила брачную клятву на следующий день после свадьбы!

Разговор с вернувшимся домой отцом тоже дался девушке нелегко. Князь не опустился до упрёков, особенно, когда увидел красные от постоянных слёз глаза дочери. Он только крепко сжал её в объятиях, молча и терпеливо дожидаясь, пока она выплачется, бормоча периодически «Простите, papa». Выплакав своё горе, открыв, наконец, душу полностью, Адель почувствовала небольшое облегчение и поняла, что самая ужасная страница в её жизни перевёрнута, и нужно просто жить дальше, как и посоветовал ей отец.

Та же мысль билась и в голове Александра, который удалялся всё дальше от неё, навстречу новой жизни, новому долгу, новым целям. Но… чем дальше оставался Петербург, тем сильнее Александр ощущал, что его сердце осталось там, в нежных руках Адель. Он никогда не перестанет любить её!

***

Декабрь принёс в столицу Британии и её предместья почти столько же снега, сколько было в Петербурге, и ребятишки радостно носились по улицам, катаясь на самодельных санках и коньках. С белой завистью наблюдая за ними из окна кареты, молодой граф Бутурлин отчаянно желал повернуть время вспять и снова оказаться таким же десятилетним сорванцом — беззаботным и беспечным. Как же всё было просто тогда, в детстве, и как невыносимо сложно сейчас!

За то время, пока он добирался до Англии, Александр успел немного успокоиться и смириться со своей участью: по крайней мере, не стал впадать в отчаяние. Чёткий план действий был выработан, и молодой человек собирался неукоснительно следовать ему, несмотря на то, что матушка будет категорически против брака с Жаклин. И здесь Алекс решил пойти ва-банк, чтобы всё получилось наверняка.

Прежде, чем направиться в Стоун-Хаус, он заехал в дом Жаклин, в Лондон. Как он и предполагал, его любовница никуда не сбежала, хотя и бросалась громкими фразами во время их последнего разговора.

Жаклин встретила его покорной и смирившейся со своей судьбой, она готова была на все его условия. Ей даже не нужно было говорить об этом вслух: Александр без труда прочёл это на её лице.

— Алекс… — ошеломлённо пробормотала Жаклин, и её голубые глаза заблестели от радости. — Я уже и не надеялась, что ты навестишь меня…

Александр молча приблизился к ней и осторожно положил руку на живот бывшей любовницы, который уже невозможно было скрыть под шёлковым пеньюаром. Жаклин застыла, не дыша, лихорадочно размышляя о причинах такого нелогичного поведения. Она искренне полагала, что Александр появится только тогда, когда она родит, чтобы забрать у неё ребёнка, а он вдруг повёл себя так, словно передумал избавляться от неё.