— Не смотри на меня так, дорогой! Я не всегда была чопорной старой леди с лорнетом в руках! Когда-то и мы с твоим отцом были молоды и влюблены до умопомрачения, а молодость часто совершает безумства из-за любви. К тому же, дело уже и так шло к свадьбе, просто я не устояла перед знаменитым обаянием Павла, которое, кстати, ты унаследовал в полной мере. Так что, я понимаю княжну, как никто другой. А рассказала я тебе это для того, чтобы ты перестал так сильно терзаться муками совести. Твоими действиями руководила любовь, а не корысть или ненависть, поэтому я верю в счастливый конец для вас обоих.

— Спасибо, матушка, за то, что не позволяете мне упасть духом, — с жаром сказал Алекс, целуя руки матери. — Без Вашей поддержки мне пришлось бы куда сложнее!

— Ольга будет отговаривать тебя от примирения с Адель, — предупредила графиня. — Она пыталась разговорить княжну, но Адель так ничего и не рассказала, и теперь твоя сестра считает её высокомерной куклой, строящей из себя невесть что. Надеюсь, ты не собираешься посвящать сестру в подробности ваших отношений с Адель?

— Разумеется, нет, — поспешил он успокоить мать. — Я поговорю с ней и попробую объяснить всё… иносказательно.

Разговор с Ольгой оказался предсказуем. Сестра полностью приняла сторону Александра, отказываясь понять Адель. Несмотря на то, что и от брата она так и не услышала правды, девушка сделала вид, что поверила в «облегчённую» версию событий, которую поведал Александр, дабы не смущать подробностями невинную сестру.

На самом деле, вчера вечером Ольга, без малейшего зазрения совести, подслушала разговор матери и брата. Полученные сведения не так уж и шокировали юную графиню, как предполагали любящие родственники. Ольга с самого детства была любознательной и бойкой натурой, она любила узнавать что-нибудь новое.

Как и Адель, она просвещалась в делах любви с помощью французских романов, которые попадали к ней в руки через гувернантку — скромную девушку девятнадцати лет — у которой и был обнаружен первый томик. Сияя очаровательной улыбкой, юная шантажистка потребовала, чтобы мисс Салли приносила ей новые книги, иначе она может забыться и ненароком сболтнуть матушке или брату о том, какие книги читает её дуэнья. Горничная, конечно, повозмущалась немного для приличия, ибо её подопечной в то время едва сравнялось четырнадцать, однако потом они читали запрещённые книги вместе, с упоением воображая себя на месте романтических героинь.

Словом, Ольга знала о физической стороне любви несколько больше, чем предполагала её матушка. Разумеется, знания её были лишь теоретическими, но тот факт, что Александр и Адель поддались страсти, ничуть её не шокировал. Для неё их отношения были сами по себе очередным красивым романом. Жаль только, что они так глупо поссорились из-за этой змеи Жаклин!

Думая, что Адель направилась в Италию, Александр через пару дней выехал в Рим. Он не подозревал, что княжна специально передала ложные сведения через брата, чтобы запутать Александра. В итоге, потратив на путешествие по Италии ещё несколько недель, Александр так и не нашёл Адель и понял, наконец, что его обвели вокруг пальца.

Значит, княжна Вяземская решила поиграть с ним, словно со своей болонкой? Отправила его по ложному следу, заставляя разыскивать её по всей Европе? Оскорблённая гордость заставила Александра снова вернуться в Париж. Возможно, его мать и Алексей были правы, и ему следовало немного подождать, вместо того, чтобы бросаться опрометью за княжной?

Он оставался в Париже ещё пару недель, зализывая раны и врачуя своё мужское самолюбие. Но, чем больше проходило времени, тем сильнее он тосковал по ней, мучимый тревожными снами и дурными предчувствиями.

В конце концов, любовь и чувство вины перед любимой заставило упрямую гордость замолчать, и Александр Бутурлин покинул Францию и отправился в далёкую Россию, навстречу судьбе. Он понимал, что рискует головой или, в лучшем случае, свободой, но отказываться от любимой девушки не собирался. Что-то подсказывало ему, что она его ждёт, несмотря ни на что.

***

Поздним вечером, в конце октября, Аделина переступила, наконец, порог родного дома в Петербурге.

Мишель заранее отправил письмо экономке, и прислуга приготовила дом к приезду господ. Каждый уголок сиял чистотой: навощенные полы слепили глаза своим блеском, на мебели и семейных портретах не было ни пылинки, свечи в начищенных канделябрах ярко освещали комнаты, а в каминах уютно потрескивали дрова.

Осень уже вовсю хозяйничала в Петербурге, затянув небо свинцовыми тучами, но непостоянный и капризный октябрь до сих пор иногда баловал горожан солнышком, не желая без боя уступать место промозглому ноябрю. По ночам уже бывали заморозки, но печи и камины разожгли заранее, чтобы особняк успел хорошенько прогреться.

Адель прислонилась к дверному косяку в большой гостиной, с удовольствием вдыхая запах родного дома, знакомый с детства. Только сейчас она поняла, как соскучилась по родине. Как же хорошо вернуться домой! Даже беды и невзгоды казались не такими страшными в этих стенах.

Подумать только: она покинула Россию всего пять месяцев назад, полная предвкушения приключений, которые ожидали её в Лондоне, сладких предчувствий, ожидания своего первого выхода в свет. Она мечтала блистать в лондонском обществе, покорять мужчин одним взглядом, встретить своего принца… а вернулась обратно с разбитым сердцем, униженная и обманутая, без надежды на счастливое будущее.

Вспоминая, какой наивной и восторженной девочкой она покидала Петербург, Адель поражалась тем переменам, что произошли с ней в такой короткий срок. Словно уезжала она ребёнком, а вернулась древней, умудрённой опытом старухой, уставшей от жизни. Как же ей хотелось сейчас повернуть время вспять, тогда она ни за что не покинула бы родину!

— Барышня, я Ваши вещи уже в комнату отнесла, — услышала Адель голос Тани, своей новой горничной. — Изволите чего-нибудь с дороги? Может, чаю?

— Нет, благодарю, — покачала головой княжна. — Приготовь мне лучше ванну.

— Сию минуту, — отозвалась Таня и поспешно исчезла в коридоре.

Адель всё ещё не привыкла к ней и до сих пор скучала по Насте. Таня была тихой, как мышка, послушной и неприметной, но всегда следовавшей за барышней, как тень. Она оказалась идеальной горничной, но Адель очень не хватало смешливой и бойкой Насти, которой она могла доверить все свои мысли и девичьи тайны. Княжне сейчас очень не хватало именно подруги, которой можно было рассказать всё, как на духу, признаться в самой страшной ошибке, которую она совершила, и спросить совета. Но, увы, в Петербурге таких близких подруг у неё не было.

Среди бывших смолянок у Адель осталось много хороших приятельниц, но настоящими подругами их назвать было нельзя. Да и насколько должна быть близкой подруга, чтобы доверить ей столь сокровенные тайны? Внезапно в голову княжны пришла мысль, настолько очевидная, что она поразилась, как не додумалась до этого раньше.

Ну, конечно же — она должна пойти в церковь и исповедаться! Она поведает Богу о своих ошибках и попросит прощения, может после этого ей станет легче. Адель стало совестно, когда она вспомнила, как давно не посещала храм. В Лондоне она каждое воскресенье отправлялась на службу в маленькую православную церковь, но после пожара не была в храме ни разу, если не считать посещения домашней часовни в Стоун-Хаус, где она ставила свечку за упокой души Насти и молилась за неё.

Воспитанная с малых лет в страхе Божием, Адель вдруг остро почувствовала, как ей недоставало в Англии величественной красоты и торжественности православных соборов Петербурга, их гулкой тишины, умиротворения, которое они даровали истерзанному сердцу православного человека!