Он с каждым днём сильнее хотел видеть её, слышать переливчатый смех, наблюдать, как она мило краснеет от его комплиментов, невинно флиртует с ним. Особенно это желание чаще находиться с нею рядом усилилось, когда однажды он случайно застал её дома одну и услышал, как княжна поёт русский романс.

Молодой человек закрыл глаза, воскрешая в памяти тот день…

Это было… невероятно. Её чистый голос словно принадлежал не человеку, а ангелу. Адель пела романс о любви, так трогательно, нежно… Пока он слушал её, притаившись за дверью, молодой граф в очередной раз отчаянно захотел всё бросить, забыть о мести и просто жить дальше, войти в эту комнату, прижать её к себе и позволить себе любить это прелестное создание. И он был уверен, что она ответит на его чувство, они могли бы быть счастливы.

На один счастливейший миг он вообразил Адель своей женой, представил, как она будет вот так же петь для него одного вечерами, а он — любоваться ею до бесконечности, а потом… подхватит её на руки и отнесёт в постель, чтобы любить страстно и долго, до исступления…

Но любовь до сих пор была запретной темой для Александра Бутурлина. Он слишком уверовал в то, что сердце его умерло давно и никогда больше не воскреснет. Он отвергал даже саму возможность полюбить, предпочитая прятаться от самого себя за вожделением.

Вместо того, чтобы признать очевидное, а именно то, что Адель ему небезразлична, Алекс утешал себя тем, что его влечёт к ней только желание. Обычная похоть и больше ничего. Он повторял себе это, словно мантру. Именно это отрицание и бессмысленная борьба с самим собой и была для молодого графа сейчас самой большой проблемой.

Насколько сильно он увяз в этом самом «вожделении» граф окончательно осознал на маскараде. О, этот вечер он не забудет никогда, даже после того, как всё закончится, когда Адель станет ненавидеть его, он будет лелеять в памяти эти события. Ибо, это будет всё, что у него останется.

И вновь он закрыл глаза, вспоминая тёплый летний вечер в поместье у Ратлендов…

Он выбрал тогда костюм английского пирата: бархатный камзол, черная треуголка с золотым галуном, пара бутафорских пистолетов за широким шёлковым кушаком и высокие ботфорты. Образ подходил ему идеально, Алекс даже подумал, что ему бы следовало родиться в начале прошлого века.

Загородное поместье Ратлендов было полно гостей в маскарадных костюмах и карнавальных масках. Зрелище было захватывающим и красочным: леди и джентльмены примерили на себя образы разных сказочных персонажей и исторических личностей, и резвились, как дети. Арлекины в пёстрых костюмах, разбойники, монахи, пастушки, сказочные феи, нимфы, сатиры и гладиаторы — кого там только не было!

Само наличие масок на лицах гостей придавало событию некую легкую бесшабашность и легкомыслие, ведь под маской можно было позволить себе немного вжиться в роль своего персонажа и позволить себе чуть больше, чем позволяли правила светского общества.

Адель явилась на маскарад в костюме Прозерпины, послушав совета кузины Маргарет, в честь помолвки которой и устраивался этот праздник. Только княжна, с её нежной, фарфоровой кожей и изящной фигурой, могла позволить себе надеть довольно откровенный белоснежный хитон, не опасаясь показаться нескромной. Одеяние греческой богини самым откровенным образом подчеркнуло её стройный стан, обнажило хрупкие, точеные плечи и тонкие руки, а волосы, свободно струившиеся по плечам, укрывали её подобно длинной, шелковой мантии. Она была прекраснее всех на этом балу, по крайней мере, для Алекса.

Увидев Адель в этом наряде, граф окончательно потерял голову. Впрочем, не он один — весь вечер девушке не давали проходу настойчивые воздыхатели, вызывая у Алекса мучительное чувство ревности. Несмотря на то, что у него непроизвольно сжимались кулаки от ярости, стоило кому-то пригласить княжну на танец, молодой граф всё ещё отчаянно, упрямо повторял себе, что лишь желает её. И только…

Под конец бала, когда до полуночи оставалось не более четверти часа, он сумел-таки увлечь Адель в глубину сада и отыскать там укромный уголок, куда не заглядывал никто из слуг и гостей. Он не мог больше сдерживаться — ему отчаянно хотелось остаться ней наедине. Судя по тому, что девушка пошла за ним безропотно, она разделяла его желание, хоть и робела немного, замедляя шаг.

Едва переступив порог плотно увитой плющом беседки, Алекс буквально с ходу набросился на неё, уже не сдерживая свой порыв. Его губы властно завладели её нежным ртом, руки требовательно обвили тонкую талию, притягивая девушку к себе, действуя настолько порывисто и страстно, что Адель сначала испуганно замерла. Но, спустя несколько мгновений, её тонкие руки осторожно легли на плечи Алекса, а мягкие губы робко раскрылись ему навстречу.

Он опустился на длинную скамью, что стояла в беседке, и усадил княжну к себе на колени. Смущенная, она попыталась вырваться, но Алекс снова завладел её губами и девушка с тихим стоном сдалась.

Его губы обжигали её обнаженные шею и плечи, а руки блуждали по спине, прижимая девушку всё теснее и откровеннее. В порыве страсти он забыл, что в его объятиях оказалась юная княжна, а не одна из его подружек-актрис.

Когда его ладонь скользнула к её груди, Адель испуганно вздрогнула и схватила возлюбленного за руку, её голос взволнованно задрожал:

— Алекс… — растерянно прошептала она, словно только что осознав, насколько далеко зашли их отношения. — Что Вы делаете?

Он взглянул на неё затуманенными страстью глазами и огромным усилием попытался взять себя в руки. Смущенная девушка тут же вскочила с его колен, поспешно оправляя платье и отчаянно краснея. Она повернулась спиной к Алексу, не зная, куда деваться от стыда за своё поведение.

Он прекрасно понял, что Адель усомнилась в том, что он уважает её девичью скромность. Её нужно было срочно успокоить и попытаться переубедить.

— Адель… — нежно произнёс он имя девушки и мягко развернул её к себе. — Я вынужден просить Вашего прощения, я не должен был… но Вы так прекрасны, а я - лишь слабый мужчина, плененный Вашей красотой. Прошу, не думайте, будто я считаю Вас легкомысленной, это совсем не так!

— Я… — окончательно смутилась девушка, — я не должна была допускать этого! О, Алекс, мне так стыдно!

Её щеки порозовели от стыда, а губы стали алыми и чуть припухли от страстных поцелуев. Алекс снова не сдержался и заключил её в объятия.

— Не смущайтесь, Адель, — страстно прошептал он ей прямо в ухо, обдавая жаром своего дыхания, — то, что нас влечёт друг к другу, вовсе не повод для стыда. Мы молоды и нравимся друг другу, так что же плохого в том, что мы только что сделали? Это было так прекрасно!

— О, прошу Вас, замолчите! — испуганно пролепетала она, упираясь ладонями в его грудь. — Мы не должны были… это неправильно.

Её слабые протесты снова потонули в нежном поцелуе…

С того памятного для них обоих вечера, характер отношений между ними изменился. Это стало волнующей игрой, полной полупрозрачных намёков, томных взглядов, брошенных украдкой, постоянного стремления остаться наедине, но самое главное — нежных поцелуев, становящихся всё смелее. Адель совсем потеряла осторожность, когда они оставались одни: она глядела на Алекса влюблёнными глазами, не скрывая своих чувств, разве что до сих пор не сказала о них вслух. Видимо, она ждала первого признания от него, но… Александр не собирался делать этого.

Следующей проблемой, усложнившей задачу Алексу стало знакомство его семьи с Михаилом и Адель. Изначально граф старался не появляться на официальных светских мероприятиях с матушкой и сестрой, не афишируя их родство. Он опасался нежелательных последствий для своей семьи, которые вполне могли возникнуть, если его участие в будущем похищении княжны станет известно в обществе.