Тут старик перестал бубнить, и его добрая улыбка растворилась за суровым или, скорее, пренебрежительным взглядом прищуренных глаз.

– Вот смотрю я на вас и думаю, чего вы с такими кислыми рожами сидите? Вам жалко, что я вытащил вас из гнёздышка и теперь птенчикам страшно? – он сделал небольшую паузу. – Взгляните на свою последнюю жизнь. Каждый из вас. Пробегитесь по своей памяти и скажите, что там было хорошего? Скажите, вы ощущали когда-нибудь, что находитесь не на своём месте? Делаете что-то не то? Живёте как-то не так? Да, у вас есть семьи, и вы их любите. Да, есть друзья, и вы с ними пропиваете деньги и тратите время. Но всё ли у вас хорошо? Радуется ли душа такой жизни? Вспомните, не было ли ощущения, что мир вокруг какой-то неправильный? Что вы носите не свою маску на этом лицемерном маскараде мирового масштаба? Учёба? Работа? Друзья? Семья? Каждый из вас прошёл через множество реинкарнаций и прожил множество жизней. Настоящих жизней, а не эту жалкую пародию на… на вот это – седобородый обвёл нас руками с пренебрежительным выражением на лице.

– Один день не отличается от другого. Вы, как ручные обезьянки, ежедневно жмёте кнопочки на работе, чтобы получить фантики. На эти фантики жрёте, потом срёте, а на следующий день всё повторяется. Кто из вас может точно сказать, чем его вчерашний день отличался от такого же дня месяц назад? Год назад? Да хотя бы от вторника прошлой недели? В чём различие между этими двумя днями? Вас стригли, а вы были довольны. Вас били, а вы молча терпели, думая, что сделать, чтобы не получить в следующий раз. Вас хвалили, и вы, как верные собачонки, снова несли косточку, чтобы вас снова потеребили за холку… Снимите уже эти маски, ну или наденьте свои собственные, а не носите соседскую. Тьфу! – дед сплюнул на пол.

После этих слов выражения лиц присутствующих стали довольно сложными. Даже надменный индюк по имени Лексус о чём-то задумался.

– Видели крыс в лаборатории? Или хомячков? Они бегают в своём колесе, думая, что достигают какого-то результата, но на самом деле бегут на месте. Подумайте, а так ли много вы потеряли, потому что я вас, хомячки вы мои домашние, вытащил не только из колеса, но и из самой клетки?! Посмотрите ещё раз на свою жизнь и поклянитесь, что вас всё устраивает. Что вы находитесь на своём месте. Что вы получаете от жизни только удовольствие. А если это не так, то может пора увидеть что-то новое? Или заняться чем-то новым?

Через несколько минут тишины старик вернул своё добродушное выражение лица и приятную и улыбку и довольно крякнул:

– Так-с… Хочу предупредить сразу: тот, кто будет загаживать тотализатор, получит по жопе. Нужно непрерывно расти и развиваться, становиться лучше и сильнее. Миссии выполнять со всем старанием. Если будете отлынивать – получите штраф. Если попытаетесь покончить жизнь самоубийством, или «случайно» напороться на чьи-нибудь когти, или, не знаю, железку какую-нибудь – получите по жопе. Вы учтите, ваши души и так мои, поэтому ко мне вернутся. С вами я при любом раскладе встречусь и разберусь. Разберусь так, что прочитанные сказки об аде вам покажутся раем, и вы всей душой захотите туда попасть. Это я вам гарантирую! Примите к сведению другое: у вас там, в старом мире, остались семьи, друзья, любовники, ну фиг знает, кто ещё, любимые собачки, в конце концов… А у меня к ним есть доступ. В общем, выводы делайте сами, а за последствия пеняйте на себя.

У меня в голове похолодело, и разум стал совершенно пустым от этих угроз. Остальные также сидели бледнее мела. У каждого остались люди, которых мы хотели защищать и оберегать. Старый ублюдок знал, на что надавить.

– Да не переживайте так. Будет весело! Так-с… Что ж, внизу ритуал призыва уже подготовили. Жалко, конечно, что так выйдет, но эти криворукие обезьяны так ничему и не научились, а вмешиваться нельзя. Поэтому… Малыши, желаю всем удачных и интересных приключений. Ну, и побыстрее отойти от ломки.

«Какой ломки?»

В этот момент перед глазами вспыхнул яркий свет и тут же начал медленно угасать…

Перед глазами вспыхнул яркий свет. Затем он начал медленно угасать, и зрение постепенно возвращалось в норму.

Мы оказались в центре круглой каменной башни без крыши. Под ногами располагалась каменная площадка с множеством вычерченных на ней пентаграмм, треугольников и прочих геометрических фигур, испещренных то ли рунами, то ли иероглифами, то ли просто какими-то знаками. Вокруг стояло множество свечей, горящих сине-зелёным пламенем, мисок с неизвестной гадостью и ещё много разного непонятного и довольно неприятного хлама. Всё это было очень хорошо видно, так как солнце стояло в зените прямо над головой, не оставляя в башне никаких неосвещённых мест.

Вслед за постепенно восстанавливающимся зрением, ко мне стали возвращаться и другие чувства. Сперва слух начал улавливать нарастающую суету за спиной, а потом и обоняние учуяло гадкий запах крови, дерьма и ещё какой-то мерзости. Вокруг нас стояли люди в белых рясах с золотой и серебряной вышивкой.

Я смотрел перед собой, и моё внимание привлек худой старик лет восьмидесяти. Он стоял не в одном ряду с остальными людьми в рясах, а вышел вперёд на несколько шагов, осматривая площадку, на которой мы появились. Сразу бросились в глаза его редкие седые волосы, которые когда-то давно, судя по всему, были чёрными, и огромная, сантиметров пять, коричневая волосатая родинка на щеке.

Но не мерзкая родинка привлекала наибольшее внимание во внешности старика. Мой взгляд был прикован к его ушам – длинным, с заострёнными кончиками. Именно с такими ушами изображали в разных фильмах эльфов.

Я кое-как отвёл взгляд от этих ушей, чтобы понять причину суеты, всё усиливающейся за моей спиной. А когда обернулся – пришёл в шок от увиденного.

По краям круга стояли Лера, Джон, Лексус и Мириям, а в центре лежали – в прямом смысле слова! – скрученные и вывернутые наизнанку Азалия, Саид, Нонна и Алина. Саид был ещё жив, но вывалившиеся из разорванного живота органы и бьющая фонтаном кровь недвусмысленно говорили, что это ненадолго. Через пару секунд Саид издал последний болезненный хрип, устремив свой невидящий взгляд на солнце, бесстрастно освещавшее башню.

В тот момент я почувствовал, что ещё не до конца пришедший в норму рассудок вновь затуманивается. Меня резко затошнило. Сцена была мерзкой настолько, что я не понимал, как тут же не проблевался прямо на себя. Хотя, может быть, и проблевался – не уверен, так как в ушах стоял «белый шум», а сознание было спутанным.

В следующую секунду к телу вернулось чувство осязания, а вместе с ним меня настигла боль. Хотя сказать боль – ничего не сказать. Было ощущение, что во все мои вены, артерии и даже капилляры засунули колючую проволоку и начали её медленно двигать туда-сюда. Это чувство овладело всеми органами, всем телом, но сильнее всего било по мозгам. Казалось, что боль ощущается даже кончиками волос и ногтей. При этом кожа горела огнём, будто я сидел в котле с кипящим маслом. Ни в одном, даже самом страшном кошмаре, не смог бы представить, что может быть так больно. Некоторое время я держался на ногах лишь потому, что мышцы парализовало, и они не могли сделать ни малейшего движения.

Быстро приближающийся к глазам пол дал понять, что мозг окончательно потерял связь с телом. Удар лицом о каменную площадку – это последнее, что я почувствовал перед спасительным обмороком.

Как долго пребывал без сознания – не знаю.

Когда я первый раз стал приходить в себя, то не успел даже открыть глаза. Ощущения, как «колючая проволока» всё ещё ползает в теле, вернули меня в обморок раньше, чем сознание успело проясниться. Повторялось подобное пробуждение несколько раз, и с каждым разом переносить болевые ощущения становилось всё легче.

После очередного возвращения в сознание, в теле ещё присутствовало это незабываемое во всех смыслах чувство, однако на этот раз я не вырубился. С трудом открыл веки и вновь зажмурил: солнечные лучи, падающие через окно прямо в лицо, вызвали резь в глазах.