— А мне вот жаль столько бабла. Их же так и не вернули?

— Это по условиям договора. Деньги не возвращают, если пациент решил не проходить процедуру. Да и какая разница? Ким-то ее прошел, у него ни чувств, ни истинности ко мне не осталось. Я читал, что и мои парные гены постепенно сами собой умрут.

— Хоть это хорошо! Могли бы они и сами признаться, что двоим эту хренотень делать не обязательно, — Мел взялся за второй сэндвич, опять принявшись говорить с полным ртом. Он выглядел очень мило и смешно, как голодный хомяк-переросток, с набитой за пухлые щечки едой.

— Чувства-то никуда не делись.

— Шон, дружище, тебе нужен психиатр. Я на этот раз серьезно! — строго заявил Мел и даже пальцем погрозил для убедительности.

— Ты и сто тысяч миллионов раз до этого тоже говорил серьезно, — отмахнулся Шон, поднимаясь с кресла. — Я пройдусь, не могу больше смотреть, как ты бесконечно жуешь.

— И правильно! Вали давай, сколько можно мне в рот заглядывать. Как с голодного края, честное слово, — шутливо принялся прогонять его Мел. — Но долго не гуляй один, а то заблудишься или наткнешься на каких-нибудь бабаек.

— Я и так каждый день на тебя натыкаюсь, чего мне еще бояться, — пошутил Шон. Он забрал свою сумку и неторопливо пошел к парковке.

Природа, запах озера, шум деревьев и голоса птиц немало успокаивали и помогали привести в порядок мысли. Шон перечислял все дела, которые нужно закончить до праздников: дописать работу по смерчам, Трей просил починить что-то там в шкафу, заехать в администрацию университета и проверить текущий табель, написать заявление о желании подрабатывать, купить какой-нибудь подарок для анатэ и радиоуправляемый вертолет брату — Шон давно обещал, заехать в автомастерскую, чтобы заглянули под днище его джипу и выяснили, что там так противно стучит.

На День Благодарения Филипп очень просил Шона приехать домой, распинался по телефону, как соскучился и хочет познакомиться с омежкой сына. Шон не торопился представлять Трея родным. Он отлично понимал, что не женится на нем и их отношения для него — только замена настоящих чувств. А потому и не хотел никого обнадеживать. Даже самому Трею Шон иногда открыто говорил, что если тот найдет кого-то получше, то пусть уходит, Шон не станет ревновать и задерживать. Вот только упрямый омега никак не уходил, а выгнать было не за что, да и как-то глупо.

«Ким, наверное, уже настоящий альфа», — повторил Шон мысленно, вызывая воспоминание о бывшем истинном.

На лице сразу же появилась улыбка, когда в памяти всплыли черные непослушные волосы и синие, сверкающие то злобой, то дерзостью глаза, нахальная усмешка, которая сменялась широким белозубым оскалом. Шон усмехнулся, прокручивая в голове, как Ким его вечно приветствовал рыком и клацаньем зубов. Это было таким родным и болезненно недосягаемым теперь.

Наверняка у Кима уже омега, может, серьезные отношения, не в пример Шону. Или он, как вариант, мог вернуться к Уиллу Хамельтону. Они всегда смотрелись сладкой парочкой. А если нет, то у него и раньше не было отбоя от омег, а теперь — и подавно, когда не мучают сомнения и неуверенность, страхи быть раскрытым и не принятым.

Шон уселся на сидение и на пару секунд закрыл глаза, позволяя себе вспомнить их секс. Всякий, чаще злой, но иногда, в какие-то особенные дни, нежный и медленный, а последнее время — болезненный для Шона. Но все это и Ким теперь казались ненастоящими, иллюзией, которые он придумал. Словно ни истинного, ни их отношений вообще никогда не существовало, а Шон — просто шизофреник с чересчур богатой фантазией.

— Могу я посмотреть ваш билет, мистер? — вдруг послышался возле уха вкрадчивый незнакомый голос.

Шон открыл глаза, вдруг поняв, что сидит не в своем джипе, а в поезде!

— Черт! — Шон выглянул в окно.

Станция находилась с другой стороны от парка и он, погрузившись в воспоминания, видимо, не туда свернул. Надо же! И даже билет купил, который все ещё держал в руке. Шон протянул его служащему, размышляя, что у него и впрямь поехала крыша! Прав Мел: ему нужен мозгоправ, и очень опытный. Когда кондуктор просканировал штрих-код и вернул билет, Шон взглянул на него и звучно выдохнул. Его губы сами собой поползли в улыбку и он закинул ноги на кресло напротив, передумав спрыгивать с поезда.

Ведь тот вез его в Миннесоту.

В Рочестер.

К Киму.

========== 30. Финальная точка ==========

======== Тридцатая глава ========

========== Финальная точка ==========

Шон отлично помнил дорогу до того высокого забора, за которым находилось соседство, где жили Ронвуды. Он взял такси и откинулся в кресле, полуприкрыв глаза и размышляя, какой будет их встреча с Кимом. Шон не сомневался, что обязательно его увидит, и не испытывал волнения или страха. Наоборот, происходящее казалось невероятно естественным и логичным. Словно вся жизнь без Кима была ошибкой, да и не жизнью вовсе, а просто существованием: бессмысленным и бесполезным. Нет. Шон, разумеется, считал правильным, что не надоедал бывшему истинному три последних года и дал ему шанс спокойно реабилитироваться и вернуться в колею. Но теперь все происходило само собой, словно пришло их время.

В воображении возник усатый престарелый китаец, который бил в огромный гонг и жестами показывал Шону, чтобы поторапливался. Но он не чувствовал, будто опаздывает, и не переживал.

Шон знал: его спокойствие вовсе не от хорошего предчувствия или внутреннего знания. Потому что он уже давно смирился с самым худшим вариантом, в котором Ким даже не станет с ним разговаривать. У Шона было достаточно времени, чтобы убедить себя — Ронвуд вполне имеет право на это, ведь, по сути, ничего хорошего Шон не привнес в его жизнь. Только страхи и разочарования.

На КПП Шона встретил другой охранник, а сценарий, по которому он оказался внутри, остался тот же самый. Он попросил связаться с Ричардом Ронвудом и сообщить ему о себе. Сержант поначалу противился, говорил, являться так не положено и мистер Ронвуд не бюро услуг, чтобы принимать кого попало. Но в конце концов сдался, и скоро Шон, улыбаясь, пожал Ричарду руку.

— Давно не виделись, мистер Ронвуд.

— Я бы с удовольствием не видел тебя еще столько же, МакКензи, — в беззлобной, полушутливой манере ответил Ричард, рассматривая Шона, будто оценивая.

— Ким дома? Как он поживает?

— Стал бы я иначе тебя пускать, — хмыкнул Ричард.

Шон с удивлением посмотрел на машину, в которую тот уселся — серый семейный кроссовер, он скорее принадлежал Чарльзу, чем Ричарду. Тут же промелькнула шальная мысль — главу семейства наказали и лишили транспорта. По крайней мере, так Чарльз воздействовал на Кима, пока тот еще учился в старшей школе. На переднем сидении лежала потрепанная и местами изодранная книжка с загадками. Шон взял ее, чтобы сесть, и открыл, не столько читая, сколько с улыбкой рассматривая рисуночки шариковой ручкой на полях. Там разворачивались целые военные баталии и драмы, даже сюжет прослеживался. Поддавшись любопытству, Шон заглянул на последнюю страницу, и там, вполне ожидаемо, все нарисованные человечки умерли, и жирными буквами гласила надпись: «Плохой конец! Как в жизни».

— Угадаешь, чья макулатура? — приулыбнулся Ричард.

— Майкла, — кивнул Шон. — Какие тут сомнения? Он еще не сбежал из дома, чтобы устроить где-нибудь государственный переворот?

— Пробовал пару раз. Во второй мы не стали его искать и он, к недовольству Чарли, вернулся сам спустя неделю.

— Эм… неделю? — Шон покосился на Ричарда. Он надеялся, его взгляд не выдает то, что он считает дикой безответственностью позволить ребенку слоняться непонятно где столько времени. Тем более, после всех событий, которые произошли с Кимом. Неужели Ричарду и Чарльзу и впрямь плевать на их детей? Или что это вообще?

— Да, — Ричард пожал плечами. — Но домашняя еда и своя кровать победили интерес бегать и прятаться от моих агентов. Во всяком случае, пока.

— Хорошо, не вляпался никуда, — вздохнул Шон. Значит, Майкл все же был под присмотром, хотя родители и дали ему шанс понять, что сбегать из дома — не лучшая идея. — Дерек в этом проще, да? Я видел его по телеку, здорово он танцует.