— Ты в порядке? — тихо спросил он, когда немного остыл, дыхание и мысли пришли в норму. Шон вспомнил, что это все вовсе не во сне, а в комнате Кима, на его постели с ним в обнимку.

— Да, — Ким кивнул, не открывая глаза и устроившись на плече Шона.

Шон не помнил, как они разделись, но теперь становилось холодно, и пришлось неловко вытаскивать из-под них одеяло, чтобы не окоченеть. Он накрыл их, притягивая Кима ближе, а тот, к его приятному удивлению, сам потянулся, чтобы потереться щекой о подбородок и поймать новый поцелуй. Шон боялся верить в происходящее. Слишком хорошо и приятно! Не может так оставаться вечно! Это вообще Ронвуд, или его подменили инопланетяне? Эту гипотезу следовало бы проверить.

— Теперь мне можно говорить, что я люблю тебя?

— Если ты меня этим доконаешь, получишь по ебалу, — со смешком отозвался Ким, становясь собой. Он приоткрыл один глаз и улыбнулся.

— Ладно. Предупреди меня, когда будешь на грани, — кивнул Шон.

— Я на грани.

— Да у тебя проблемы с терпением, Ронвуд, — засмеялся Шон.

— До весны хватит, — Ким пожал плечами и улегся поудобнее, чтобы можно было не только выгибаться от микрооргазмов, но и разговаривать.

— Почему это до весны? — нахмурился Шон, чувствуя, что пелена розовой ваты начала спадать. Как же хреново возвращаться в реальный мир оттуда, где у них все хорошо.

Ответить Ким не успел — дверь в комнату бесцеремонно открыли, и на пороге появился Ричард. Ким тут же поперхнулся и закашлялся, а Шон натянул одеяло выше головы, как будто таким образом мог стать невидимым. Он успел заметить удивленный взгляд Ричарда, прежде чем зажмуриться и вспомнить, как в детстве думал, что если он не видит, то и его не видят.

— МакКензи, я же тебя предупреждал, — прыснул Ричард, не в силах сохранить серьезный тон. Он вышел из комнаты прикрыв дверь и следующая его фраза была приглушенной. — Чарли, где мой пистолет?

— Он и правда может вернуться и выстрелить, — хмыкнул Ким, стараясь отвлечься от мыслей, что отец застал их в таком положении.

— Предлагаешь мне отгрызть себе член? Мы вообще-то в сцепке, — напомнил Шон, показавшись из-под одеяла. Он качнул тазом, как бы напоминая Киму, что никуда не может деться. — Лучше уж умру в твоей постели.

— Как романтично! Всегда мечтал поваляться с трупом в сцепке.

— Кстати, прикинь, если бы у меня тело быстро окоченело — и узел бы тогда тоже.

— Ебать, ты извращенец, Шон, — засмеялся Ким, укладываясь в прежнее положение. — Представляю, как надо мной вся больница бы ржала. Хотя нет. Наверное, я бы отрезал тебе его канцелярским ножом и попробовал бы извлечь самостоятельно.

— Ваню бы попросил. Уверен, он охотно бы помог, — поддержал шутку Шон. — Так что по поводу весны? Я вообще-то собирался умереть с тобой в один день, лежа на одной подушке.

— Учитывая, что отец пошел за пистолетом, возможно, твое желание сейчас исполняется, и до весны мы не дотянем.

— А если серьезно?

— А если серьезно, то я считаю тебя пиздаболом. Ты не сдержишь слово насчет смены ролей, и мы опять посремся. Я разочаруюсь в тебе окончательно, и мы поставим во всей этой идиотской истории точку.

— Ты так уверен? — хмуро спросил Шон. Настроение у него моментально испортилось. Главным образом потому, что в глубине души он знал — Ким прав. Одно дело согласиться на словах и совсем другое — исполнить. Он никак не представлял себя в пассивной роли, даже с Кимом, и понимал, что не хочет пробовать. Даже ради него.

— Абсолютно! Спорим? — Ким протянул левую руку, потому что правую больше не мог использовать для рукопожатия. — Весной у меня начнется гон, ты заканючишь и не дашь мне, я найду кого-то на стороне, и после мы разбежимся.

И несмотря на то, что Шон понимал, что он в проигрыше, отступать сейчас было глупо. Оказавшись так близко к Киму, теперь расписаться в собственном бессилии он не мог. До тех пор еще много времени, куча всего поменяется. Их отношения с Кимом — в том числе. Ронвуд сам, может быть, не захочет рвать отношения, даже если Шон не сдержит слово.

— Спорим, — кивнул Шон, схватив его за руку. — Но если не разбежимся, то поженимся. Согласен?

— Ладно… — после недолгой паузы оскалился Ким, окончательно становясь собой. — Но тогда, если уж разбежимся, то ты оплатишь и свой и мой набор препаратов против истинности и сделаешь себе пирсинг на члене. И больше никогда не подойдешь ко мне.

— Заметано!

Шон почувствовал, как по спине пробежал холодок страха, но постарался не дать паническим мыслям развиться. Он уже понял, что далеко не все его обещания обязательны к исполнению. Так и в этом случае: если он проиграет — а, скорее всего, так и будет — то все равно не отстанет от Кима.

========== 27. Альтернативное исполнение обещания ==========

======== Двадцать седьмая глава ========

========== Альтернативное исполнение обещания ==========

Шон чувствовал нарастающую нервозность с приближением весны. В какой-то момент он понял, что не может больше наслаждаться совместной жизнью с придурковатым Ронвудом, поскольку, как приговоренный к смерти, ждет дня своей казни. А если быть точным — дня, когда у Кима начнется гон. Но поделать он ничего не мог, мысли о неотвратимости разрыва заполонили голову, и даже если он старался убедить себя, что все наладится и в этот раз, насмешливый внутренний голос повторял: «Нет, с этим ты не справишься. Радуйся последним денькам с Кимом и копи деньги на препараты».

Среди всего это несколько пунктов терзали особенно сильно. Например, жизнь с Ронвудом оказалась совсем не так плоха, как можно было предположить. Не праздное существование в компании омеги, который бы обстирывал и облизывал, готовил бы вкусную еду и делал минет по первому требованию или даже намеку. Но гораздо лучше! После короткой адаптации они оба стали кайфовать, а скоро и агрессивное стеснение Кима прошло. Он больше не боялся говорить об их отношениях и даже на людях позволял себе демонстрировать привязанность к Шону. Все знали, что они пара, а некоторые — и о том, что Ким гамма. В лоб, само собой не спрашивали, это было бы слишком недальновидно и лишено самосохранения. Однако чувствовалось, что, когда у Кима отпала нужда скрывать, ему стало легче, и иногда Шону казалось, словно самую малость Ронвуд был ему благодарен за это. Хотя вслух тот произносил только обвинения и упреки, без которых Шон уже не представлял свою жизнь.

— Эй, я голодный, — крикнул из кухни Ким, как всегда сразу после занятий заглядывая в холодильник в поисках того, чем можно поживиться.

Этот троглодит жрал за семерых, не меньше, и, чтобы прокормить его, денег уходило едва ли не больше, чем за аренду их небольшой квартирки поблизости от университета. Но к счастью, они оба получали стипендию, Шон даже повышенную, и пользовались деньгами родителей. Джон убедил Шона, что пока рано рассказывать Филиппу об отношениях с Кимом, чтобы не травмировать его нежную психику такими новостями. Шон легко согласился, не желая сталкиваться в противостоянии с анатэ и подсознательно боясь осуждения и того, что Филипп разочаруется в нем. А Ронвуды над ними посмеивались. Ричард шутливо грозил и то и дело предлагал Шону убраться или утопиться по-хорошему, а Чарльз его отговаривал, заявляя, что никто другой их милого цветочка не выдержит, пусть уж хоть МакКензи: третий сорт — не брак. То, как легко они отпустили Кима с Шоном, только подтверждало догадки и домыслы, что вокруг куча шпионов Ричарда и по всем углам распиханы скрытые камеры.

— Закажи пиццу! Я не могу сегодня готовить, мне нужно закончить работу по статистике изменения рельефа земной коры в области…

— Да-да! Не продолжай, а то я опять зависну! — перебил Ким и громко захлопнул дверцу холодильника, выражая этим свое недовольство.

Ронвуд не умел готовить от слова «совсем». Любой продукт он легко мог испортить и превратить его в несъедобный за считанные минуты. Никакого намека на унаследованный от Чарльза талант к кулинарии. Потому они заказывали еду или ходили куда-то, но чаще стряпал сам Шон, уже неплохо в этом наловчившись и с интересом наблюдая, как меняется реакция Кима на его еду. Сперва тот морщился и делал вид, что жует подошву, а теперь вот сердился, что приходится заказывать, а не есть приготовленное им.