— Потому что тогда он спрячется, и найти его быстро не получится, — язвительно-колким тоном пояснил Ричард. — Он, по-твоему, просто так столько времени скрывал?
— Зачем вообще было делать из этого тайну?
— Ким хочет оставаться альфой, — тихо и заученно произнес Шон, испытывая безысходность и жуткую подавленность. Ким не поблагодарит за то, что на этот раз Шон сдал его родителям. История повторялась и набирала обороты. — Он не признает того, что гамма. Он боялся вашего разочарования.
— Да уж! Охуенно! Теперь расскажи-ка мне все нормально, МакКензи. Когда ты узнал? Что между вами было? Почему, ебаный ты уродец, не защитил его? Какого хрена тебе не хватило мозгов рассказать Чарльзу? — с каждым словом Ричард распалялся сильнее.
— Узнал вскоре после той нашей драки. Мы дружили и занимались сексом. Я любил его, а Ким ненавидел меня, себя во время течек и нашу истинность. Он бегал от меня все время и после чемпионата тоже. Его организм среагировал на мое присутствие, началась течка, он сбежал, а когда я нашел его…
— Почему ты не отвез его в больницу? В каком он вообще сейчас состоянии? — напирал Ричард. Он выглядел грозно и, когда расстояние между ним и Шоном сокращалось, казалось, он вот-вот набросится на него и прикончит. А Чарльз с удовольствием поучаствует в этой расправе. Тут можно не сомневаться.
— Ким не хотел. Говорил, это плохо повлияет на вас, и все на свете узнают правду о нем. Мы были в подпольной клинике… — Шон бессознательно сделал шаг назад. Его лицо уже познакомилось с ударом Ричарда, и желание повторить не появлялось.
— В подпольной, блять, клинике?!
— Да. Его там подлатали, зашили порезы и вправили кости… Тогда ему было очень плохо, психологически тоже. Но потом он пришел в норму, мы жили на съемной квартире…
— Мне одному это напоминает какую-то тупорылую многоходовочку двух умственно отсталых? — резко спросил Чарльз, выхватывая сигарету прямо из губ Ричарда и заменяя ее такой же самокруткой, которую курил он.
— Нет, троих. Там же еще Ванька был, — поправил его Ричард.
Шон на секунду зажмурился, мечтая, как и советовал Ваня, провалиться сквозь землю. Он с самого начала знал, что виноват. И часто думал, что давно должен был все рассказать Чарльзу. Не друзьям, что было сущим идиотизмом, а именно анатэ Кима, который мог повлиять на него и от которого тот так просто не мог сбежать. Шону только и оставалось, что испытывать чувство раскаяния, вины и досады. Тем не менее, их негодование понятно и, вроде, они еще адекватно держались. По крайней мере, не бегали из угла в угол, хватаясь за голову и вопя, что это конец света, как было с Филиппом, когда он узнал об истинности сына с гаммой. Чарльза и Ричарда вообще интересовал не пол сына, а то, почему он скрывал и где теперь. Ясное дело — настолько не доверять собственным родителям! Да и Ванька прав, они должны были знать! Как вообще можно пропустить такое?
****
Курить в доме, как это делали Чарльз и Ричард, у Шона не хватило наглости, и он вышел на задний двор, рассматривая плетеные кресла, но еще больше — узоры на аккуратно свернутых пледах, висевших на спинках. Ожидание и неизвестность его пугали, каждый вдох обжигал затылок, и пальцы на руках подрагивали. Это было особенно заметно, когда он пытался прикурить, а спички ломались и то и дело гасли. Когда он все же затянулся, и такой необходимый сейчас горький дым заполнил легкие, пришло решение позвонить Мелу и рассказать ему. Тем более, Шон знал — друг ждет новостей.
— Ну что там? Расскажи мне быстро! — первым выпалил Мел, почти сразу же взяв трубку. — Ты нашел его?
— Я нашел его родителей, — невесело проговорил Шон. — Кима здесь нет. Ваня сочинил какую-то легенду, так что его и не искали особо. В общем… я все им рассказал. Про истинность и то, что он гамма, и про изнасилование тоже.
— Ебать-целовать! Слу-ушай! Может, собрать пресс-конференцию? Не хочешь выступить с заявлением в прямом эфире на национальном канале после вечерних новостей? Я попрошу отца, он поможет все устроить!
— Что я должен был делать? — вспылил Шон. — Я понятия не имею, теперь где Ким! У меня только этот адрес был, а его нет! А родителям что я бы сказал? Вот просто надо его найти, не могу объяснить, почему!
— Хер знает, — хмыкнул Мел. — Мож, как-то дозированно им выдавать информацию, а не все сразу?
— Я не рассказал про случай после выпускного, — буркнул Шон.
— Конечно, потому что в его поле, истинности и изнасиловании ты не виноват.
— Имеешь в виду, я прикрыл свой зад, а его просто сдал, или что? — сердито спросил Шон, жалея уже, что позвонил Мелу. Вообще-то, он рассчитывал на поддержку, а не на эту вот хренотень.
— То, что ты второй раз обещаешь никому ничего не говорить, и потом такой: а хотите секретик! Ума не приложу, как ты после этого планируешь с ним мириться, если он даже за первый косяк тебя не простил.
— Я понятия не имею! Я не знаю, что мне делать, и вообще… — Шон задыхался от переизбытка эмоций и не находил слов. Конечно, Мел прав. Ким ни за что не забудет такого предательства. Сперва Шон рассказал все его друзьям, теперь — родителям. Да он в жизни не оттает! — Даже если он меня уебет по башке кочергой, хрен с ним. Главное, что он не будет один таскаться неизвестно где. Он не выздоровел до конца, и с ним может случиться еще какая-то беда…
— Это очень трогательно, что ты так говоришь и даже похвально, — усмехнулся Мел. — Но я на твоем месте попрятал бы ударные предметы.
— Спасибо за совет, — язвительно огрызнулся Шон. — Но у них все равно останутся колюще-режущие.
— Всегда пожалуйста. Обращайся еще.
Шон поморщился и скинул вызов. Ситуация сложилась — полный отстой. И Шон, как ни старался, не мог придумать, как повернуть все в менее напряженное русло. Ему казалось, что это вообще невозможно.
Шон отвлекся, заметив движение слева от себя, и, скосив глаза, понял — это Ваня вылез из своей комнаты через окно и спускался теперь вниз по дереву. Вот ведь неугомонный парень!
— Ты уже придумал, что скажешь, когда Ким будет здесь? — язвительно спросил он, ухмыляясь.
— Скажу, что это ты все выболтал, — не остался в долгу Шон. Ваня не раздражал его, но добавлял неприятных мыслей, ведь с ним Ким и правда был счастливее.
— Кто тебе поверит, трепло! — отмахнулся Ваня, усаживаясь в плетеное кресло и укутываясь до самого носа в узорчатый плед.
— Хочешь, могу рассказать им ещё и том, что ты спал с Кимом, — Шон кивнул в сторону кухни, где по прежнему выясняли отношения Ронвуды. Что, впрочем, не мешало Чарльзу подкладывать Ричарду на тарелку обед, а тому — уплетать за обе щеки. Вообще-то странно, что он может есть в такой ситуации. — Как думаешь, они оценят?
— Пф-ф! У тебя кишка тонка меня запугивать. Пострашней видал! — отмахнулся Ваня.
— Не сомневаюсь, — кивнул Шон. — Ким… говорил когда-нибудь обо мне? — нерешительно спросил он. Понятно, что русский мог начать иронизировать или подкалывать его, но Шон хотел знать, потому что слова Кима попросту не сочетались с действиями, фотографиями в телефоне и такой привязанности к вещи Шона.
— Иногда. В основном, как сильно тебя ненавидит.
— Он и правда ненавидит?
— Нет, не думаю. Точнее, теперь-то точно будет, — со смешком поправился Ваня. — Но до этого он, вроде как, скучал по тебе и злился на себя за это. Но ничего не мог поделать.
— Он сказал, что принимал какие-то таблетки, — припомнил Шон. Он уже и так знал, что они не имели общего с их истинностью, но тогда что это за препараты?
— Блокаторы, чтобы выключать течки, — пояснил Ваня. — У него сбился график. Наверное, из-за разлуки с истинным. Такое, вроде, бывает. Но его частенько накрывало, когда он много думал о тебе или говорил. Тогда приходилось жрать пилюли, чтобы не рассекретиться.
— Я не понимаю, как Ричард и Чарльз могли не замечать, — тихо признался Шон.
— Ты видишь, потому что знаешь, — пожал плечами Ваня. — Не знал бы, что я тоже гамма, поверил бы одному внешнему виду?
