На этот раз появился отец. Единственное детское воспоминание о нем. То, которого Эдвардс боялся и потому спрятал поглубже в сознании. Лицо отца расплывалось и было очень нечетким. Чарльз смотрел на него сквозь слой воды. Обезумевший альфа сжимал шею ребенка и держал под водой в ванной. Омега закашлялся и схватился за горло, ему показалось, он задыхается. Он корчился на полу и отхаркивал кровь. Лицо посерело, и белки глаз стали желтеть. Отказывала печень.

****

По дороге в Фес Ричард продумывал побег. Он не торопился сделать это во время пересадок, потому что имел определенные виды на Эдвардса. Тот не мог сдерживать своего чувства к альфе, и скоро стало ясно — он уже зависим и пойдет на все ради Ричарда. Как бы цинично это не выглядело, но лучшего агента в тылу врага, чем влюбленный истинный, не сыскать. Его можно убедить доставать необходимую информацию для Теты, вести двойную игру. Мальчишка — совсем не дурак и справится с задачей, главное, чтобы он успел привязаться к Ричарду и слушался. Истинность отлично поможет, как и опасность, в которой они оказались вместе. Омеги, даже самые отбитые, все же ранимы и впечатлительны. После единственной сцепки Эдвардс стал ведом, дальше будет только проще.

Ричард воспользовался моментом, когда дельтовцы поссорились и отвлеклись от него. Он быстро освободил руки и вытащил из уха серьгу-передатчик. Такие носили все агенты, чтобы координаторы следили за их состоянием и можно было подать сигнал бедствия, как сейчас. Ричард положил ее в рот и сжал зубами небольшой датчик на ней, а затем проглотил. Теперь в штабе будут знать, что Ричард в беде, и вычислят местоположение, отправят подмогу. Нужно лишь потянуть время.

Его движения заметили двое омег, встретивших их на базе, и Ричард без особого сожаления прикончили обоих. Жара выматывала и прибавляла злобы. Он мог бы расправиться и с остальными, но остановился, когда увидел дуло, приставленное к виску Эдвардса. У того неожиданно случилась паническая атака, он потерял ориентацию, а потом араб уже взял его на прицел. Как будто мало, что истинный — дельтовец, он оказался еще и припадочным! Ричард покорно выполнил приказ и позволил привязать себя к стулу. Незачем раньше времени делать дырки в его двойном агенте в Дельте.

Однако дальше стало происходить нечто, совершенно непривычное для Ричарда. Ему было не по себе, когда омега заступался, преграждал путь другим дельтовцам, шипел и ругался. Альфья натура не могла смириться с ролью жертвы, но еще противнее оказалось осознание, что тот, кого Ричард собирался цинично использовать, слепо и самоотверженно защищал его.

Ричард с ужасом наблюдал, как Эдвардс, согласившись на условия араба, глотал таблетки. Реакция на них наступала почти мгновенно, с омегой творилось нечто невообразимое. Его трясло, будто от передозировки: он катался по полу, смеялся и плакал, блевал, кричал. Такого жуткого эффекта Ричард не видел еще ни от одного препарата, происходящее было похоже на настоящую пытку. Альфа чувствовал, как терял весь настрой к многоходовкам и далекоидущим планам на Эдвардса. С каждой минутой, глядя на страдания омеги, сильнее было желание спасти его, защитить, спрятать от любой жестокости. Если он будет глотать таблетки, как приказал араб, то не протянет и часа. Рич стал медленно и методично высвобождать руки.

Справиться с веревками оказалось не так и просто. Когда одна кисть наконец-то выскочила из тугих пут, Эдвардс несколько раз терял сознание. Его рвало кровью, из носа тоже сочились темно-красные капли. Лицо приняло землистый цвет. Он больше не смеялся. Последняя таблетка привела омегу в ужас, он отполз к ногам Ричарда и расцарапал себе щеки и лоб ногтями, крича что-то нечленораздельное. Его запах изменился и очень усилился. Теперь от него пахло альфой. Это сильно напугало Ричарда. Что за дрянь вызвала подобную реакцию? Смесь гормонального и галлюциногенного?

На полу, у самых ног араба, лежала последняя капсула. Обе руки Ричарда были свободны, оставалось только выбрать момент. Он заметил нож, который выронил Чарльз, когда упал. Бедный-бедный его омежка. Он не на шутку страдал. Простреленная нога и измученный проклятыми капсулами организм. Эдвардс на животе полз к последней таблетке, постанывая и содрогаясь всем телом.

Ричард свалился со стула, подхватил нож и метнул его точно в глаз арабу. Тот вскинул руки к лицу и упал. Оставшийся омега бросился к Ричарду, но тот легко разбил ему голову о бетонный пол. Освобождаясь из остальных веревок, он поскользнулся на крови Эдвардса. Наконец Ричард избавился от узлов и подбежал к омеге. Тот, не глядя, шарил по полу ладонью в поисках следующей дозы. Глаза были затуманены, он определенно больше не отделял реальность от своих видений. Ричард схватил капсулу и сунул в карман, для анализа в лаборатории Теты. Потом поднял Чарльза на руки и побежал по лестнице на крышу.

Конечности и голова Эдвардса бессильно тряслись от каждого движения. Его кожа пылала огнем, но лицо было бледным, а губы стремительно синели. Он потерял много крови от пули в ноге. Наглотался непонятной дряни, не ел и не спал до этого около суток. Шансов выжить у омеги осталось катастрофически мало.

Ричард уложил его на пол в вертолете и закрепил ремнями, сам сел за штурвал. С воздушной техникой он управлялся превосходно, через десять минут он набрал нужную высоту и занял тетовский коридор. Он должен поймать волну и связаться с координаторской. Получилось раза с третьего.

— Прием! Говорит Ричард Ронвуд! Свяжите меня с полковником Ронвудом, — проговорил Ричард. Разумеется, в Тете его поймут и быстро, без вопросов выполнят приказ. Он должен узнать направление в хорошую больницу, где умирающему Эдвардсу смогут оказать помощь.

— Рич! Это Джон Саммерс. Говори!

— Джон, мне нужно срочно в госпиталь!

Ричард не удивился, что первым ему ответил прежний его куратор и ныне большая шишка в Тете. Брат работает с парой сотен агентов и наверняка просто занят под завязку. А единственным, кто мог без труда общаться со вздорным Ронвудом, кроме Роберта, был Джон. Ричард продиктовал свои координаты, и Саммерс направил его к ближайшей безопасной от Дельты больнице.

Лететь туда нужно около часа. Ричард ввел необходимые данные и включил автопилот. Чарльз не протянет. Альфа испытывал панический страх, что может потерять истинного. Под кожей волнами гулял электрический ток, показывался на поверхности россыпью мурашек. Запах крови и боли заполнил кабину. Эдвардс был без сознания, слабо стонал, его веки трепыхались, а губы приоткрылись. Что, если он так и умрет? В этом поганом вертолете с эмблемой Дельты на днище, у Ричарда на руках? Он сделал все, от него зависящее, чтобы спасти своего альфу, а тот в ответ строил лицемерные планы, как использовать парня в своих целях. Ричард поморщился от ядовитой мысли, что не достоин любви и жертвы дельтовца.

Он перелез назад, отстегнул ремни, обнял омегу и прижал спиной к своей груди. Того трясло в лихорадке. Его состояние ухудшалось очень стремительно. Ричард вспомнил, какой классный с ним был секс и как потрясно он пах тогда. Какой он смышленый и смелый. Правда, немного дикий и агрессивный. Но Эдвардс пожертвовал собой ради него, Ричарда. По сути, своего врага. Он добровольно сделал тот шаг, на который альфа не решился.

Ричард глубоко вдохнул, выдохнул сквозь зубы. Откинув голову Чарльза назад, он впился в огненную кожу у основания шеи. Метка должна помочь Чарльзу продержаться до госпиталя.

========== 17. Новая жизнь ==========

======== Семнадцатая глава ========

========== Новая жизнь ==========

Гуран в задумчивости шагал по коридорам главной базы Дельты в Сент-Луисе к больничному крылу. Настроение было приподнятым, ведь сегодня утром его изворотливый мозг изобрел новую лазейку, позволяющую ему стать анатэ — суррогатный омега. Звучало пока как откровенное безумие, и все врачи-репродуктологи наперебой заверяли — это невозможно. Но Гуран слишком упрям и одержим этой идеей, чтобы поверить им. К тому же, от него не укрылась хитрая усмешка и пылающий азарт в глазах Дэвида Джонса. Если в Японии сумели синтезировать искусственного гамму из пробирки, то почему не может родиться ребенок с генами Гурана и его истинного, просто из чужой утробы? Босса террористической организации охватывало волнение от этих мыслей и хотелось немедленно заставить всех бросить свои никчемные делишки и заняться исследованиями и подготовкой. Но прежде у него было другое, не менее важное дело. Он вошел в одну из палат и посмотрел на пациента, лежавшего у самого окна под капельницей.