Прошло три месяца с тех пор, как Дэвид и Макс вернулись из ЮАР. Оттуда удалось спастись лишь еще троим макси. Но Гуран с радостью променял бы их на Чарльза. Он искренне жалел, что потерял Эдвардса и готов был торговаться с Тетой, выменять на кого-то из пленных, пусть даже и неравными условиями. Но подсознательно понимал — если его не предложили до сих пор, то этого и не случится. Последний след австралийца остался в Фесе, куда их с Ричардом Ронвудом притащил Ахдар. По плану их переправили бы сперва в Европу, а затем сюда, в Сент-Луис. Но, если судить по четырем трупам и отсутствию тетовца и Чарльза, — что-то пошло не так. Гуран в очередной раз убедился — с Ронвудом шутки плохи, и потому отдал общий приказ о запрете брать мерзавца в плен — только выстрел на поражение. Что же до Чарльза — он считался в Дельте погибшим. Если его и не посадят на электрический стул, то, наверняка, он умрет во время допросов. В чем Гуран уверен — австралиец сдохнет, но их не сдаст.

Что ж, Гуран потерял Каила и Чарльза, нескольких макси, но он не мог назвать миссию в ЮАР напрасной. Он стала толчком, всплеском агрессии. За прошедшее время Дельте удалось устроить восемь терактов — больше, чем за весь прошлый год. Агенты с ожесточением ликвидировали или захватывали тетовцев, словно хлебнув какой-то ярости и от нее питаясь силой и решительностью. Но самое главное — на базе Тодески они «сделали» Гурану Макса Шеймта!

Молодой и сильный организм быстро реабилитировался и, стоило ему почувствовать медикаментозную и врачебную поддержку, — он мигом передумал умирать. Все сломанное — вправили, а порванное — зашили. Когда Гуран увидел Макса — лицо походило на месиво, а тело было переломано и безвольно. Он не верил, что хирургам удастся вернуть Максу красоту и прежнюю подвижность. Даже сейчас, спустя три месяца и после стольких операций, он все еще походил на жертву сильно пьющего анатэ, употреблявшего во время беременности наркотики. Лицо было кривым, в шрамах, он хромал при ходьбе и опирался на стойку капельницы — страшно глянуть.

«Макс будет как раньше!» — клялись врачи.

Но Гуран сомневался. Особенно, когда смотрел на него — безучастного и погасшего. Это состояние самое подходящее! Макс пуст и сейчас примет все, чем Гуран захочет его наполнить. Шеймт уже никогда не станет прежним! На базе Тодески сформировали лучшую почву для создания ненависти к Тете и альфам. И, разумеется, Гуран не собирался рассказывать, что ублюдки, надругавшиеся над Максом, — тетовцы лишь отчасти. Он не говорил перед миссией, что вместе с макси захватили и альф, над которыми в Дельте проводились эксперименты. Все они прежде были военными, а стали плодами жестокого и угнетающего воздействия на них. Им вживили в позвоночники ограничивающее устройство. Оно мешало даже думать о том, чтобы причинить вред омеге, било током, посылало болезненные импульсы и крушило психику. Когда их перехватили, то, очевидно, сердобольно сняли дрессировщики, и альфачей понесло. И теперь у всех создавалось мнение, будто ублюдки-тетовцы изнасиловали и искалечили беспомощного мальчишку. И только Гуран знал правду.

Гуран присел на кровать Макса, решив, что сегодня отличный день, чтобы посадить зерна зла и наслаждаться тем, как они будут прорастать. Лицо Шеймта ничего не выражало, а пустой взгляд устремлен в одну точку на потолке. Он не отреагировал на появление посетителя.

— Привет, Макс. Как ты себя чувствуешь? — он накрыл ладонью холодную тонкую кисть Шеймта, поглаживая. Жалости он, конечно, не чувствовал. Но определенную радость за то, что Макс выжил, и все деньги лорда-отца не отошли Тете, он испытывал.

— Хорошо, — тот едва шевелил губами. Он находился в какой-то прострации, и Гуран намеревался вырвать его из этого состояния.

— Послушай, прошло уже достаточно времени. У меня есть, о чем сообщить тебе. Но ты сильно болел, и я не хотел беспокоить еще и этим…

— Что? — поторопил Макс и поморщился, переводя взгляд на Гурана. Он медленно сел и тяжело долго выдохнул. Ему не терпелось избавиться от гостя и остаться одному.

— Твой отец убит, — стараясь не переборщить с драматизмом в голосе, произнес Гуран, вновь взяв Макса за руку и сжав ее, якобы в знак поддержки. — Мне очень жаль. Мы поговорим об этом, когда тебе станет легче, — он ждал, что мальчишку прорвет. Но на изуродованном лице у Шеймта не дрогнул ни один мускул.

Гуран сотни раз видел переломный момент: прошлая жизнь оставалась в тени, а в Дельте начиналась новая. Многие омеги меняли имена, уничтожали данные о рождении и родстве. Другие становились жестче и бессердечнее, как Чарльз. Третьи сходили с ума, приобретали мании и фобии, которые делали их почти неуязвимыми, как самого Гурана.

— Как это произошло? — бесцветным тоном спросил Макс.

— Тетовцы догадались, что ты работаешь на Дельту. Не поверили в легенду. Естественно, вышли на твоего отца, — Гуран протянул фотографии вниз изображением и придержал их, когда Макс собирался перевернуть. — Они не знали, выжил ты или нет после нападения на базу Тодески, и хотели убедиться, что лорд Шеймт не переведет свои активы на счет Дельты. Им нужно было финансирование. Твой отец сказал, что необходимо три подписи: его, адвоката и какого-то Берта — водителя.

— Они убили Берта? — Макс задышал тяжело и часто. Из глаз все же полились слезы.

— Он не подписал документы, — с сожалением произнес Гуран. Вот только пытали лорда и упрямого бету не тетовцы, а Филат по его приказу, и требовал зачислить деньги на счет Дельты. Но об этом не стоило знать мальчишке.

Макс перевернул фото, чтобы рассмотреть их. Филат сделал очень красочные и живописные кадры, чтобы они внушали страх и отвращение. Жутче всех — посмертные изображения Берта. На бете не было живого места. Грек пытал его долго и изощренно, не оставлял надежды, что он сдастся. Водитель предпочел умереть, но не предать хозяина.

— Мне нужно побыть одному, — бесцветным тоном проговорил Макс.

— Макс, если ты захочешь выйти из организации — я не стану мешать. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, — солгал Гуран. Если Шеймт попытается слинять — он сотрет его в муку.

— Мне нужно побыть одному.

Гуран кивнул и вышел, оставив Макса наедине с мыслями и переживаниями. Он задержался возле двери, прислушиваясь, что будет делать Шеймт. Ждал воплей, истерики, перевернутой мебели, плача, но в палате было тихо.

****

Макс спрятал фотографии под подушку — смотреть на таких отца и Берта невозможно: хотелось помнить их другими. Он так легко и просто попрощался с ними. Словно скоро вернется, и они вместе позавтракают, как у них заведено. А потом Берт отвезет Макса по его делам и будет ждать в машине. Собранный и аккуратный, в продолговатых очках, со свежей газетой. Приспустит их на нос и начнет ворчать, мол, Макс выбрал неверный путь. Сердце колотилось в груди и причиняло боль, пальцы на руках немели.

Он вспомнил о произошедшем в Кимберли. Над ним издевались и насиловали четверо альф. Они жестоко убивали пленных, которые никак не могли защититься. Тета — скопище самоуверенных безжалостных животных. Они растерзали отца и Берта, приговорили к мучительной казни анатэ. А этот Ронвуд украл Чарльза! Он теперь в плену или мертв! От альф лишь проблемы и боль! Они все всегда портят и ни на что не годны, кроме как причинять страдания. Даже Тодески — бета ничего не сделал им с Дэвидом. Возможно, именно он сдерживал этих обезумевших от похоти извращенцев, которые накинулись на Макса, когда бета умер.

Каких-то три месяца назад у Макса была семья, красота, здоровье, высокое положение… а теперь? Альфы превратили его в ничто! Убили родных, изуродовали. Он в зеркало на себя страшился посмотреть и чувствовал боль во всем теле, в каждой косточке, словно столетний старик.

В мыслях появилось воспоминание об их разговоре с Чарльзом. Тот был резким и прямолинейным, всегда говорил без обиняков и не боялся трудностей.

— Почему в Дельте ненавидят альф? — Макс знал, что не намного младше. Но разница в опыте и мировоззрении давала нереальный диссонанс между ними.