Бени ушёл после одного очень конфликтного случая с неадекватным пассажиром. Он опоздал на свой рейс и требовал задержать самолёт на взлётной полосе и подвезти его прямо туда, подогнать для него трап. Бенино методично и терпеливо объяснял, почему это невозможно, тем временем самолёт взмыл в воздух и отправился за океан в Нью-Йорк, куда так хотел попасть невменяемый пассажир. Заметив это, тот взбесился, стал рычать на Бени, перевернул его стол и смачным ударом разбил ему бровь. Конфликты, споры и проблематичные пассажиры — это обычные будни аэропорта. Но до рукоприкладства доходят, разумеется, только полные психи. Хорошо, что в тот момент рядом не оказалось Родригу, уж он бы научил того мерзавца, как вести себя с его омегой. Но руководство аэропорта, чтобы не привлекать негативного внимания, ограничилось лишь тем, что пассажира передали полиции, а Бени в мягкой, но настойчивой форме порекомендовали уволиться. Ибо этот инцидент всё равно теперь будет мешать его дальнейшей работе. Бени и не был против, с готовностью приняв на себя обязанности домохозяина.
Родригу поднимался по карьерной лестнице и всё меньше времени проводил дома. Когда он стал старшим таможенной смены, так и вовсе начались мелкие разлады и ревность к молоденьким стюардам. Но последнее было совершенно неоправданно. Чтобы там не думали себе иностранцы, а альфы-португальцы привычно подчинялись своим омегам, которые гласно и не гласно главенствовали в обществе и семье.
Это подтверждали последние президентские выборы, которые выиграл омега — Луис де Камоэнса Сильва. Родригу тоже голосовал за него, как и многие другие альфы, и ни разу о своём выборе не пожалел. В семье было тоже самое, что и в политике. Бенино решал, куда они поедут отдыхать, купят ли новую мебель, нужен ли ремонт, будут ли они вегетарианцами. Во всём Родригу подчинялся ему. Только в компании своих друзей-альф, за стаканчиком чего-нибудь крепкого, они наперебой ругали своих омег и грозились уже очень скоро начать их перевоспитывать, но никто ничего такого делать не собирался.
Возможно, именно поэтому Бенино даже не посоветовался прежде, чем сделать аборт. Он не посчитал нужным узнать мнение своего альфы, потому что все решения привык принимать самостоятельно.
А вот если бы он спросил, то узнал бы, что Родригу ярый противник абортов. Он считал их убийством и не одобрял решение правительства легализовать подобные операции. Что, в сущности, за безумие — запретить смертную казнь, но разрешить аборты? Чем эти две вещи так отличаются друг от друга? И то и другое — убийство человека, а разница лишь в том, что один из них успел не только родиться, но и натворить всяких неприятностей, а другой ещё в утробе и совершенно невинен перед этим миром, людьми и Господом. И отчего-то люди считают убийство невинного меньшим преступлением, чем казнь правонарушителя. В общем, Родригу не простил Бенино того, что он переступил эту невидимую грань между разумом и жестокостью.
Чем он мог оправдаться? У них были деньги, чтобы содержать ребёнка, они оба здоровы, и малыш был запланированным и желанным. По крайней мере, его желал Родригу. Все эти мысли не давали ему покоя, он прокручивал их в голове и не мог отпустить проблему, не мог заставить себя переступить через это и жить дальше.
Первые два месяца после развода он пробыл в жесточайшем запое. Потом деньги закончились, и пришлось возвращаться на работу. Сначала он думал, что заработает и снова начнёт пить. Но таможня затягивала, отвлекала от сторонних мыслей, он возвращался домой вымотанным и погружался в вязкий, беспокойный сон. Ему частенько снился его ребёнок. Если бы он родился. Маленький розовощёкий карапузик постоянно бы улыбался и издавал забавные звуки, он бы привнёс в их мир собственную индивидуальность. И много радости и приятных забот. Родригу очень мечтал обо всём этом. Но всё это было реальным только во сне и, стоило ему проснуться, испарялось.
Так или иначе, последние три месяца Родригу принимал сильные снотворные, которые лишали его сновидений, и всё время проводил на своём посту. Иногда он даже не ходил домой, а ночевал здесь же, в служебном помещении. Никто не был против такого положения дел. Родригу был отличным специалистом и занимал должность начальника таможенной службы всего аэропорта. А чем чаще начальник находится на работе и сам принимает активное участие, тем лучше работает вся служба. Руководство аэропорта выплачивало ему все сверхурочные и дополнительные деньги за работу в праздники и ночью. Зато в каждую смену он вылавливал двух-трёх контрабандистов, которые пытались ввезти что-то запрещённое на территорию Португалии из-за границы. Так что его работа окупала себя сполна. Родригу взял себе несколько стажёров, которых сейчас натаскивал и обучал хитростям и специфике работы.
Сегодня утром им представилась возможность лично наблюдать за тем, как Родригу ни с того ни с сего велел им обратить внимание на высокого, худощавого бету с тоненькими усиками. Вид у него был уставший. Таких, как он, пассажиров в аэропорту - целые толпы, тысячи каждый час проходили через пункты контроля. Но Родригу обратил внимание только на него.
Этот как-то жался, слишком уж волновался для человека, который уже ступил на твёрдую почву и не мог сослаться на боязнь полётов. Он нервно теребил свой кейс и оглядывался по сторонам. Родригу не сомневался, что в этом парне что-то неладно и собирался выяснить — что именно. В конце концов, могло быть и самое разумное и законное объяснение его поведению, как, например, важная сделка, на которую он опаздывает из-за задержки рейса. Но в другом случае можно предположить, что в кейсе и не контрабанда вовсе, а натуральная бомба, которую этот суетливый малый собирается взорвать где-нибудь в людном месте. Как это ни странно, но бомба была вполне реальным предположением. Сделанная из специальных материалов, она вполне могла бы не просветиться на таможенной аппаратуре, если бы имела к тому же небольшой заряд. Но даже малый заряд при определённых условиях мог причинить огромный вред.
Родригу и сам вместе со стажёрами пристально вглядывался в поведение пассажира, наблюдал за тем, расстанется ли он со своим кейсом без колебаний и положит его на ленту, или же это вызовет у него дополнительное волнение. Станет ли он разуваться или попробует проскочить в туфлях? Это тоже важно. Если он откажется, то рентген наверняка не пропустит его с первого раза, и это привлечёт внимание. Но в таком волнении люди обычно забывали о мелких деталях и старались ломиться напролом. Если это не был опытный контрабандист. Но они обычно так не волновались и даже посмеивались и переговаривались с таможенниками, усыпляя их бдительность. Бедняги не понимали, что это поведение тоже выглядит довольно странно со стороны и так же привлекает внимание опытных служащих.
Тем временем нервный бета принялся торопливо разуваться, поглядывая на свой кейс, и складывать обувь, ремень, пиджак и мобильник в специальный контейнер. Он взял его и кейс и направился к ленте.
«Вот сейчас самый важный и решающий момент», - подумал Родригу. По поведению беты станет понятно, что там у него спрятано. Стажёры тоже насторожились и впились взглядами в лицо, руки, осанку пассажира, цепляли каждое его движение, наблюдали за мимикой. Молодые и зелёные, кто ж так незамысловато пялится прямо в лоб?
Бета подкатил свой кейс прямо к аппарату и быстренько забежал в рентген. Как положено, поднял руки и затаил дыхание. Родригу увидел, что на мониторе не отразилось ничего подозрительного, будто бы внутри были одни документы и канцелярия. Он мельком глянул на бету, тот, едва оказавшись на другой стороне, побежал к своим вещам и наклонился, чтобы взглянуть, где же они задержались.
Пожалуй, он привлекал даже слишком много внимания, чтобы оказаться преступником, но в первый раз все волнуются, и проверить не помешает. В конце концов, если всё в порядке, Родригу просто извинится и продолжит работу с чистой совестью. А если отпустить пассажира, то это может привести и к неприятным последствиям, о которых, быть может, Родригу не узнает никогда, но будет терзаться и переживать об этом ещё долго.
