«Он и раздеться успел!» — мелькнуло в голове Кима, прежде чем он смог сфокусировать взгляд на отражении лица альфы в зеркале над умывальником.
— Ебать! — шокировано произнес парень, застыв в проеме и до боли сжав ручку двери. Его сердце пропустило пару-тройку ударов, а потом заколотилось с дикой скоростью и силой, дыхание замерло на вдохе.
— Так точно! — расплывшись в коронной широкой улыбке, по-армейски ответил Ричард, глядя через зеркало на обалдевшего сына.
— Выйди вон! — рассержено приказал анатэ, сильнее впиваясь пальцами в своего супруга на случай, если он сейчас надумает отстраниться. Он обвил ногами его талию и придвинул к себе, вынуждая сделать еще один толчок.
Ким помедлил пару секунд, прежде чем сообразил выскочить из ванной и захлопнуть за собой дверь. Он опустился по стене на пол. Его сердце билось как бешеное, и он прикрыл расплывшиеся в улыбке разбитые губы рукой, не в силах совладать с нахлынувшими на него эмоциями. Глаза защипало, и из них потекли слезы счастья. Он был убежден, что больше никогда не увидит отца, смирился с потерей… и тут, словно гром среди ясного неба…
— У него лицо разбито, — послышался голос отца после очередного стона анатэ.
— Просто заткнись, Ричард!
Ким остался сидеть там и слушать, как стонут родители. Он улыбался в темноту, как идиот. И боялся шевелиться, как будто его движения могли спугнуть такую счастливую галлюцинацию, и если он передвинет хотя бы один палец на другое место, то отец тут же исчезнет. Пьяный бред спадет, или он проснется у себя в комнате на следующее утро после выпускного, и окажется — это был очередной кошмар.
«Папа вернулся! Папа вернулся!» — вертелась в его голове восторженная мысль.
Он забыл о разбитом носе, об альфе, пытавшемся изнасиловать Уилла, о самом Уилле, о выпускном. Отец снова дома, живой! И плевать, откуда у него синяки, почему он перевязанный, что за рана на спине. Главное — он здесь и сразу же на положенном ему месте отрабатывает прогулы во время течек анатэ. С души будто камень свалился.
Ким не ушел. Даже не нашел в себе сил подняться на ноги и пересесть на стул или кровать. Он остался сидеть у двери в ванну, пока она не открылась и оттуда не вышел Ричард, на ходу надевая брюки и зашнуровывая их. Он присел возле сына на корточки и счастливо улыбнулся.
— Нехорошо подслушивать, малыш, — точно как в детстве, сказал он.
— Папа! — заскулил Ким, чувствуя себя сейчас пятилетним ребенком. Он потянул руки к отцу и обнял, сжимая изо всех сил. — Я думал, ты больше не приедешь! — слабым от слез голосом признался он.
Ричард с готовностью подхватил его с пола и заключил в крепкие объятия, жадно втягивая запах и покачивая из стороны в сторону. В сравнении с ним Ким опять стал напоминать подростка, а вовсе не взрослого альфу, которым приходилось быть в отсутствие отца. Ким едва не задушил его — руками за шею и ногами за живот. Отпустил, только когда тот предупреждающе похлопал по спине, как бы напоминая, что он живой и нуждается в воздухе. Ричард спустился в кухню вместе с Кимом на руках и там посадил его на разделочный стол.
— Все в порядке, Кими, я дома, — утешающе уркнул он, немного отстранившись и осматривая разбитое лицо сына.
— Ты опять уедешь? — с плохо скрываемым ужасом в голосе спросил Ким. Он вцепился в руку отца так, что у него не могло остаться сомнений — Ким не отпустит больше так просто.
— Я больше не оставлю вас, — твердо проговорил Ричард, слегка поморщившись от боли в кисти, которую сжал сын. Ким разглядывал его лицо. Оно казалось похудевшим, под глазами появились синяки, щеки и подбородок обросли щетиной, а в волосах серебрилась седина. Отец выглядел каким-то нереальным, будто видение. Боль в голове доказывала, что Ким не спит, и он, прикусывая губу и стараясь сдержаться от новых слез, дотронулся до жестких черных волос на скуле Ричарда, словно бы проверяя, настоящий ли он.
— У тебя… на спине…
— Ерунда, просто царапина, — с улыбкой отмахнулся отец. — Я очень соскучился по тебе, Кими.
— Видел я, по кому ты соскучился! — засмеялся Ким, выдохнув с облегчением. Нет! Отец не глюк. Он здесь, на кухне, с ним. Дыхание и сердцебиение постепенно восстанавливались. — Я такую речь на выпускном толкнул! Ты бы слышал!
— За это тебя так избили? — захохотал отец. Он достал из шкафчика аптечку и разложил ее на столе рядом с сыном.
— Нет! С одной тварью подрался! — зарычал Ким, снова вспоминая поганого мерзавца. Злость вернулась яркой вспышкой, и одновременно с этим пульсация в голове усилилась.
— Фамилия твари мне знакома? Сейчас больно будет, — Ричард потянулся к носу сына и резким движением вправил его на место.
— Я его не знаю, — скульнул Ким. — Я встречаюсь с омегой, его зовут Уилли! Мы уже семь месяцев вместе! — похвастался он отцу, протирая слезящиеся глаза.
«А еще у меня есть альфа, с ним мы почти год», — мысленно продолжил Ким.
— Вот как?.. — Киму показалось, что отец хмыкнул с какой-то досадой. — У вас серьезно? Метка, сцепка? — спросил он, осторожно стирая салфеткой кровь с лица сына. Он занялся бровью, хотя шрама избежать все равно не получилось бы.
— Нет, я не делаю сцепки, — улыбнулся Ким. Он не стал сразу же рассказывать отцу, что один раз у них все же был узел, причем в течку. Уилл не забеременел только потому, что у него хватило ума принимать противозачаточные.
«И Чаку делать тоже не позволяю», — про себя уточнил парень, а потом слегка гнусавым голосом продолжил вслух, вспоминая своего омежку:
— Уилл не очень высокий, худенький, волосы рыжие, смазливенький такой, я вас познакомлю!
Он давно уже понял, что прежние чувства привязанности переросли в нечто большее. Ни о ком раньше он не думал с таким удовольствием и так часто, как о Уилле.
«А вот Чак огромный! Здоровее тебя, и рожа у него, как у серийного убийцы. Ты никогда о нем не узнаешь», — со вздохом подумал он, немного грустно улыбнувшись. Отец старался все манипуляции с его лицом делать осторожно. Залив рассеченную кожу на брови специальным медицинским клеем, он свел края ранки и наклеил сверху тонкий пластырь.
— Надеюсь, вас уже сфотографировали в выпускной альбом, — сменил тему Ричард, распаковывая шинку для носа сына. Он быстро наложил ее и пшикнул сосудосуживающий спрей в каждую ноздрю. Когда опухоль слегка спала, Ким почувствовал, что от отца разит болью, кровью, усталостью и анатэ. Эта смесь была такой резкой, что он вскинул взгляд на лицо Ричарда, сравнивая его поведение с запахом. Теперь он заметил, что на челюсти у того играли желваки, а руки слегка подрагивали от напряжения, в глазах появились кровоизлияния. Возможно, отец уже давно не спал и вымотался, где бы он ни был.
— Нас щелкнули еще трезвыми, — подтвердил Ким. Ему было сложно сконцентрироваться на чем-то кроме ликования из-за возвращения отца после столь длительного отсутствия.
— Я ожидал, что ты пьянее будешь после выпускного, — хмыкнул Ричард, отступив на шаг назад и придирчиво осматривая лицо сына.
— Пап! Я подумал, что кто-то насилует атэ… да я протрезвел в момент! — объяснил Ким. Как будто трезвость нуждается в оправданиях. Он вообще в последнее время всегда оказывается трезвее, чем от него ожидают. Непорядок. Раз отец вернулся, следует возобновлять прежнюю распутную жизнь. Хотя с Уиллом особо не разгуляешься.
— Все правильно, сынок! Людей нужно убивать на трезвую голову, так приятнее, — на кухню вошел анатэ и погладил Кима по плечу. Он выглядел совершенно счастливым, впервые почти за год.
— Бессмысленный перевод алкоголя, — наигранно расстроился Ричард. Он притянул к себе Чарльза и обнял со спины, целуя в шею. Тот повернул голову, чтобы сильней открыться и предоставить супругу больше пространства для ласки. Его ладонь спустилась к паху отца.
— Анатэ! Моя очередь! — возмутился Ким, глядя на то, как отец быстро возбуждается. Он не хотел, чтобы родители на несколько дней или даже недель забыли об их с братьями существовании и только утоляли целыми днями накопившийся сексуальный голод.
