Глобализация набирала обороты по мере расширения империями своих связей – путешествия иберийцев (испанцев и португальцев) в XV–XVI веках, датчан в XVII веке и компаний британской Ост-Индии в XVIII веке. Фабрики и заводы, открывшиеся в Великобритании во времена промышленной революции XIX века, требовали все больше хлопка и другого сырья, импортировавшегося из отдаленных колоний. Текстильная промышленность и сельское хозяйство способствовали развитию глобальных цепей поставок и глобальной работорговли. Огромный рост производства стали и прочих промышленных продуктов в Германии и США в конце XIX века наряду с расширением сети железных дорог и судоходных путей сформировал взаимосвязанную глобальную экономику невиданных ранее масштабов.

Описывая эти дни в своем знаменитом трактате 1919 года The Economic Consequences of the Peace («Экономические последствия мира»), Джон Кейнс писал: «Житель Лондона, потягивая утренний чай в кровати, мог заказать по телефону различные продукты со всех уголков Земли в таком количестве, какое он сочтет нужным, и ожидать их скорой доставки прямо к порогу… [Он] рассматривал такое положение вещей как нормальное, понятное и постоянное, ну разве что оно в дальнейшем улучшится, а любое отклонение от него как аберрантное, скандальное и предотвратимое»[42].

Период перед Первой мировой войной действительно стал золотым веком глобализации – если учитывать только интересы метрополий. Развитие торговли в эпоху империализма без границ требовало ресурсов, которые за бесценок приобретались в Латинской Америке, Африке и Азии и доставлялись в Европу. Африканских рабов и бесправных азиатских кули развозили по всему миру для работы на плантациях и рудниках – от Кубы до островов южной части Тихого океана. Целые континенты попадали в зависимость и даже после обретения независимости не становились свободными, а продолжали находиться в подчинении супердержав. Доминирование стран Запада в глобализации столетие назад сделало ее уязвимой: Первая мировая война, торговые барьеры, иммиграционные ограничения, финансовые трудности, политический национализм вызвали геополитические кризисы 1930-х годов, которые в конечном счете переросли во Вторую мировую войну.

Война стала катастрофой для глобализации, но лишь замедлила, а не остановила ее ход. Невзирая на «черную смерть» XIV века, мировые войны XX века, финансовый кризис начала XXI века, иные силы вроде массовых миграций, капиталистических инстинктов и технологических инноваций продолжают создавать глобальную систему взаимодействия, которая становится масштабнее, быстрее и устойчивее (то есть более способной к восстановлению). Сегодня глобализация многолика, с гораздо большим числом участников и стимулов, всеобъемлюща и необратима.

Сам этот термин получил широкое распространение только в конце 1980-х годов, незадолго до окончания холодной войны. Несмотря на радикальное расширение взаимосвязей и взаимозависимости по всему миру, только за последнее время глобализацию объявляли мертвой трижды. Первый раз – после террористических актов 11 сентября 2001 года. Было заявлено, что подрыв доверия между Западом и арабским миром приведет к усилению мер безопасности на границах, а геополитические последствия войн в Ираке и Афганистане ослабят глобальную экономику. Затем в 2006 году провалился Дохинский раунд переговоров стран – членов Всемирной торговой организации (ВТО), где утверждалось, что без соглашения о едином своде глобальных правил объемы и масштабы глобальной торговли будут сокращаться. Наконец, во время финансового кризиса 2007–2008 годов объемы экспорта снизились, международное кредитование уменьшилось и англосаксонская модель капитализма подверглась нападкам – все это упоминалось как свидетельство деглобализации. Четвертый фронт «конца глобализации» разворачивается прямо сейчас, ведь процентные ставки в США повышаются, темпы роста китайской экономики замедляются, дешевая энергия и передовые промышленные технологии стимулируют перенос производства или части производства в соседние и близлежащие страны и его автоматизацию.

Но я считаю, что сейчас глобализация вступает в новый золотой век. На волне слияния стратегических амбиций, новых технологий, дешевых денег и глобальной миграции она продолжает набирать обороты и расширяться практически во всех направлениях. С 2002 года общая сумма экспорта продуктов и услуг возросла с 20 до 30 процентов мирового ВВП; и, по некоторым оценкам, этот показатель достигнет 50 процентов в течение нескольких следующих лет. Доля экспорта США в национальном ВВП тоже увеличилась: ИТ-, автомобильные, фармацевтические и другие компании все больше зависят от зарубежных рынков; 40 процентов доходов компаний, входящих в S&P 500, поступает из-за рубежа.

Возрождаются средневековые и античные торговые пути, некогда связывавшие процветающую Африку, Аравийский полуостров, Персию, Индию, Китай и Юго-Восточную Азию. Сегодня торговля товарами, услугами и капиталом на рынках развивающихся стран составляет около четверти всех глобальных потоков и растет быстрее, чем другие ее сегменты[43]. Между любыми двумя быстроразвивающимися регионами – Китаем и Африкой, Южной Америкой и Ближним Востоком, Индией и Африкой, Юго-Восточной Азией и Южной Америкой – объем торговли вырос от 500 до 1800 процентов (да, я не ошибся, именно на четырехзначную цифру) за последние десять лет. Торговый оборот между Китаем и Африкой, стартовав примерно с 250 миллиардов долларов, сегодня почти вдвое превышает торговый оборот между США и африканскими странами и, по прогнозам, в скором времени догонит соответствующий показатель между ЕС и Африкой.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.