– Я думал, там только знакомятся…

Черт! Неужели он прав? Не хочу лезть в то дерьмо. Даже представить противно, как Эми ищет себе там «пару».

– Свайпай. Встречайся. Трахайся.

У меня не осталось выбора. Я поддался. И через двадцать четыре часа мои глаза и мозг опухли от бесконечной череды лиц. Их там сотни, тысячи. В моем телефоне отображаются телочки, находящиеся в радиусе пяти миль. «Тиндер» поработил меня, я свайпаю как заведенный, боясь, что если остановлюсь хоть на секунду, Эми в вытянутой футболке Калифорнийского университета, случайно забредшая в мой радиус, зевнет и снова лениво исчезнет в недрах ненавистного города. И я свайпаю без передышки, потому что не могу ее больше упустить.

Двое суток уже не спал. И дошел до ручки. Еще чуть-чуть, и Калифорния сведет меня с ума. Набираю номер мистера Муни. Он неумолим:

– Пусть тебе отсосут.

Я привык его слушаться. Пригласил на свидание телку из «Тиндера». Ее зовут Гвен, и это все равно что китайская жратва на дом. На фотках она вся такая сияющая, расслабленная и аппетитная, как рис со свининой, а на деле невзрачная и унылая, как разваренная жирная каша. Лицо опухшее и бледное (кто там говорил про калифорнийских «шоколадок»). Болтает про свои актерские курсы и последнее неудачное свидание. Пьет красное вино и смотрит на себя в зеркало. Зубы желтые. Чихает. Говорю «будь здорова». Глушу водку и по привычке ищу глазами Эми. Я отвык от свиданий. Гвен замечает, что я пялюсь по сторонам.

– Я, как сюда приехала, тоже пару месяцев наглядеться не могла. Такие все красивые! Даже мужчины…

Замираю. Вот черт! Стоило прийти в бар с телкой, как на горизонте появляется самая красивая девушка в мире. Я таких еще никогда не видел. А подойти нельзя! Она не классическая красавица и уже не юна, но сиськи, как два шарика мороженого, мягкие и нежные, заманчиво выглядывают из-под майки, спущенной на одно плечо. Волосы как сладкая вата. Ноги как карамель. Когда официант приносит мне наконец стакан воды (заказанный, между прочим, час назад), мы тянемся к нему одновременно.

– Ой, простите, – мурлычет она.

– Ничего, берите, – шепчу я.

Она улыбается. Подкатывать к ней сейчас будет скотством, а я хороший мальчик. Поэтому больше ничего не заказываю и соглашаюсь посмотреть новую квартиру Гвен в мини-отеле с бассейном в богемном районе Лос-Фелис. Там тесно, мрачно и всюду висят портреты Мадонны. Гвен лезет ко мне, я закрываю глаза и представляю карамельную девушку из бара. Мы трахаемся. Она мне отсасывает.

Я остаюсь на ночь… и понимаю наконец, почему здесь все озабочены тем, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте. Стоило выбраться из Франклин-Виллидж и забыться сном в Лос-Фелисе, как задребезжал телефон. Три сообщения от Келвина.

«Чувак пришла телочка со случаем портного».

«Странная такая. Требует наличные. Говорит что перевод на карту ее не устроит. Книгу брать?»

«Все норм. Она торопилась так что я сам с ней договорился. Книга у меня».

Меня трясет. В квартире воняет супом. Вскакиваю со скрипучей кровати и ищу ботинки. Черт! Я сам все испортил. Отвлекся. Надо скорее бежать. Проклятье, где моя обувь? Заглядываю под кровать. Там только фаллоимитаторы, туфли на шпильках и книги по актерскому мастерству. К черту ботинки! Я их не заслуживаю.

Мое такси уже подъезжает. Выскакиваю за дверь на дебильное, вездесущее солнце и спотыкаюсь… о свои ботинки. Они аккуратно, в рядок стоят вместе с туфлями Гвен – пусть все соседи знают, что у нее появился мужчина.

Запрыгиваю в такси. Кондиционер не работает. Водитель без солнечных очков переспрашивает, куда мне: во Франклин или в Фаунтейн – и допускает ошибку, когда забивает название моей улицы в навигатор. Будь все проклято! Кто придумал фразу «случайные связи»? Нет тут никакой случайности! Только закономерное возмездие за постыдную беспечность.

Келвин – идиот. У меня в руках не книга, а сценарий. Обычные белые листы, отпечатанные на принтере и скрепленные кнопками.

– Чувак, ты же сам просил купить «Случай Портного», – заявляет он, потягивая смузи из кейла[5]. Еще только утро, а он уже обдолбанный.

– Книгу, – выцеживаю я, еле сдерживаясь.

– Ну… Вот.

– Это сценарий. Кому он вообще нужен?

– Джо-бро, не обижайся, ты какой-то дерганый… Расслабься. Пробовал соковую диету? Он нервов, говорят, кортизол повышается. Это плохо.

Меня трясет, как тогда на дороге, когда нас тормознули за невключенный поворотник. Я готов прикончить Келвина. Прикончить Эми. Вообще всех вокруг. А потом засунуть в блендер и перекрутить в смузи. По телику идет «Форсаж-5»; я смотрю, как Доминик Торетто и безвременно усопший Брайан О’Коннер собирают бравую команду. А в моей команде одни идиоты.

– Джо-бро, – не унимается Келвин, – ты склеил телочку на «Тиндере» и все равно хандришь.

– Пришлось бросить ее ради «книги».

– Ну, сценарий же написан по книге, значит, это все равно что книга, только немножко в другой форме. Как кофе со льдом. Все равно кофе, пусть и холодный.

Не сдерживаюсь:

– Да пошел ты!

– Чувак, расслабься.

Я сейчас придушу его. Торетто никогда не расслабляется, потому что на расслабоне далеко не уедешь. Келвин бормочет что-то про виниловую пластинку «Флэйминг липс», кафе на колесах, горном курорте Биг-Беар, беконе и своем обломе прошлой ночью. Лучше б он сегодня был под кокаином, потому что под анашой Келвин невыносим – тормозной высокомерный бездарь. Говорит, что его дружок сейчас на каком-то гребаном фермерском рынке в центре и может купить нам пожрать. Идиот, мать его!

Говорю, что не голоден. Он сует мне свой «Айпэд» и включает новое «уморительное» видео Хендерсона, чтобы я «развеселился». Отказываюсь, он настаивает.

– Хендерсон жжет. Поливает дерьмом свою новую девушку. Ржачная херня. Охрененная ржака. Гениально!

Как здесь все легко бросаются громкими словами.

– Келвин…

– Джо-бро, поверь, тебе надо отвлечься, – не отступает он. – Смотри. Отдыхай. Расслабляйся.

Как? Как тут расслабишься, когда то и дело шлет сообщения Дилайла, а Келвин бубнит про свой «Фургон-призрак»: то он собирается пропихнуть его на юмористический канал, то снять мультик для взрослых, вроде «Футурамы», то совсем забывается и начинает бредить, как идею возьмут на HBO, а главную роль отдадут Джону Кьюсаку, и тот станет колесить по стране и подбирать по дороге девушек, а те будут исчезать, а он будет их искать, но никого так и не найдет, потому что фургон – призрак, и сам он – призрак, только не догадывается об этом. Я сдаюсь и говорю Келвину, что идея гениальная. Он начинает строчить в телефоне своему соавтору Слейду, а я голову готов дать на отсечение, что ничего они не напишут. Тут, в Эл-Эй, все носятся с собственными пьесами, сценариями, романами, а по факту одна болтовня: никто ничего не пишет. Это как в Нью-Йорке: все твердят, что надо непременно сходить в Клойстерс, музей средневекового европейского искусства на Манхэттене, а заканчивается рабочий день и… на улице либо слишком жарко, либо слишком холодно, либо вообще выходной и тянет поваляться на диване и позырить телик.

И чем тогда я лучше местных? Такой же придурок. Даже Эми не могу найти.

– Сгоняю еще за смузи, – говорит Келвин. – Тебе взять?

– Нет, спасибо.

– Джо-бро, послушай совета: отвлекись. Посмотри мистера Х.

– Слушай, вообще нет сил.

– Да там всего две минуты.

– Честно говоря, ненавижу его.

– Ненавидишь Хендерсона? Не смеши, чувак.

Я вновь сдаюсь и включаю «П@#уй нарциссизм». Все по-старому, как при Эми: Хендерсон в фирменной дебильной футболке с надписью #СИСЬКИ сидит, развалясь на кушетке, и вещает про телку с «мохнатой пелоткой». Терпеть не могу, когда так говорят. Это киска, лоно, вагина – как угодно! Он называет девушку «органической свиньей», которая измазала своими суперфруктами все его простыни, и жалуется, что пока найдешь ее щель в кустах, весь взмокнешь. Дрожащими руками делаю звук громче.