Напоследок Билл спросил, как всегда неподражаемо мрачно:

– Когда вернется, не сообщал?

Эленор мотнула головой. Придержать номер Мартин не просил, а остальное уже не ее дело. Разговор закончился, и она вернулась к своему глянцевому журналу.

По словам родных и друзей, Мартин увлекался туризмом, неоднократно совершал двухдневные вылазки на природу, что не помешало ему в данном случае нарушить два основных правила: не ходить в поход одному и сообщать о маршруте и предполагаемом времени возвращения надежному человеку. Назвать Эленор Требич «надежной» язык не поворачивался: она сменила трех мужей и регулярно разбивала машину по пьянке, – но не поставить в известность хотя бы ее значило расписаться в нежелании жить.

Единственным указанием на то, куда мог отправиться парень, служил ржавый «Холден»[3], брошенный на лесной прогалине – импровизированной стоянке на холме Гарднера. Осмотр показал, что в баке одни пары́, а подвеска держится на честном слове. Как машина преодолела полный буераков подъем, оставалось загадкой.

В салоне обнаружился компас, колышки для палатки и куртка – по ночам еще сильно холодало. Аптечка валялась под пассажирским сиденьем. Видимо, Мартин забыл про нее впопыхах. А может, и нарочно.

Пока что мысль о том, что Мартин мертв, никому в голову не приходила – по крайней мере, вслух этого не произносили. Шептались, мол, он жив-здоров и даже не подозревает, что его ищут. Или поймал попутку и укатил в неизвестном направлении. А может, ушел на заброшенную выработку. Такое случалось. Трижды за прошедшие два года борцы за окружающую среду незаконно проникали туда, а потом проваливались в какой-нибудь незасыпанный шурф. На поисково-спасательные работы выгоняли полицию. Двое борцов отделались переломами и внушительным штрафом, а вот третьему с ямой не повезло: он свернул шею. Труп обнаружили только через полгода. На холме тоже хватало природных пустот, лишь слегка прикрытых растительностью. Если Мартин провалился туда, его криков о помощи никто не услышит.

Рев шин, следом ругань. Чендлер с Таней вносили уточнения в ориентировку, в частности о том, что приближаться к подозреваемому опасно, а в участок, хромая, вошел незнакомец. В спину ему тыкал ружейный ствол. В роли конвоира выступал Кен Мэлоуни по кличке Козел, старик пятидесяти шести лет, выросший на уилбрукских улицах. Дикий взгляд подчеркивала неухоженная борода. Из полуграмотной, бессвязной речи Чендлер разобрал только, что, мол, вот, поймал ублюдка на своем участке… Кена вообще мало кто понимал.

Сержант украдкой покосился на коллег и успокаивающе кивнул, давая понять, что пока вмешиваться не надо. В этом году Кен уже приводил в участок людей, угрожая им ружьем. Тогда это была пара ребят-походников. Старик заявил, что его обокрали. Оказалось, те просто зашли попросить воды, а Кен неверно истолковал их намерения. В этот раз у него на мушке был какой-то мужчина. Чендлер хотел уже заверить его, что все будет в порядке, но тут у него перехватило дыхание.

Человек в точности подходил под описание Хита: ростом чуть ниже Гэбриэла, как тот и говорил, плотного телосложения, явно привычный таскать тяжести. Брюнет, волосы спутаны, будто их уже несколько месяцев не расчесывали; на лице недельная щетина, не такая выгоревшая, как волосы. Истекает по́том. Одет в зеленую клетчатую рубаху с оторванным карманом, на шее цепочка с крестиком; образ дровосека дополняли короткие брюки. По всему видно: этот человек привык жить сам по себе, а еще запирать людей в сарае и потом убивать их. Окровавленная одежда только подкрепляла догадку.

– Ну, арестовывайте уже, – проговорил Кен, не отнимая ствола от пленника.

Чендлер жестом велел остальным сделать шаг назад. Кен был явно не в себе, и от него можно было ждать чего угодно.

– Хорошо, Кен, мы его забираем. Опускайте ружье.

Чендлер постарался придать голосу командный тон, но, судя по всему, вышло не очень.

– Это с чего это я буду опускать? – взревел Кен. – Говорю ж: опасный ублюдок.

– Так, всё, опускайте, – повторил Чендлер.

Если бы Кен знал, с кем имеет дело, подумалось ему, он бы и близко не подошел. Старик, может, и псих, но не дурак.

– И не подумаю! Арестовывайте его, и все тут. – Слова вязли в бороде, как будто она срослась настолько, что рот уже не открывался.

Чендлер подался вперед, чтобы лучше расслышать. Зря. Кен угрожающе перехватил ружье.

Пленник что-то невнятно забормотал – что-то умоляющее.

Чендлер решил подыграть старику.

– Ладно, ладно, Кен. Что он натворил?

– Точнее, за чем я его застукал.

Чендлер осторожно наклонил голову, стараясь не провоцировать Кена лишними движениями.

– Он хотел угнать мою тачку.

– У вас со двора? – уточнил Чендлер.

Если это и в самом деле Хит, ему нужна была машина, чтобы скрыться – или чтобы догнать сбежавшую жертву.

– Не-а, я был у Форта. Отстреливал чертовых кроликов. Воротился, а тут этот чертов ублюдок пытается завести мою тачку. А воровать – нехорошо. – Кен невинно заморгал: точь-в-точь кролик, на которых он якобы охотился.

Чендлер, однако, прекрасно знал, что все это брехня. Если Кен крутился у фермы Форта, значит, наверняка воровал яйца у наседок – но с этим можно разобраться в другой раз. Сейчас нужно было спровадить старика, взять его пленника под стражу и допросить.

– Нехорошо, Кен, нехорошо, – поддакнул Чендлер. – Передайте его нам, и мы его арестуем.

– Я не хотел… – начал было мужчина, но получил по спине ружьем и замолчал.

– Еще как хотел, а я тебя сцапал! – заорал Кен ему прямо в ухо, потом обратился к Чендлеру: – Там следы, по всему рулю следы! И не смотрите на его кровищу, я тут ни при чем. Он такой и был. Так что не пришьете.

– Я вам верю, Кен. А теперь…

– Даже пальцем не тронул, а ну, скажи-ка! – Кен ткнул пленника ружьем в спину.

– Да это не то… – промямлил тот.

– Во, во! Слыхали? – перебил Кен.

– Хорошо, – сказал Чендлер и обратился к потенциальному маньяку: – Вы в порядке?

– А по мне не видно? – с явной обидой отозвался тот. – Сами-то как думаете?

Он скривился от боли; на этот раз не от тычка ружьем, а от чего-то еще.

Кен, впрочем, не преминул воспользоваться случаем. Пленник захрипел.

– А теперь, парень, рассказывай, что сделал – точнее, что делал, когда я тебя сцапал.

– Кен, пожалуйста, мы сами разберемся, – настаивал Чендлер.

– Если он сознается, вы мне ничего не пришьете.

Пора кончать с этим, подумал Чендлер. Чем больше Кен заводился, тем нервнее потирал спусковой крючок.

– Никто не собирается ничего вам пришивать, Кен. Просто опустите ружье. Ну!

– Мы не сможем использовать его слова как доказательство, если вы и дальше будете угрожать ему оружием, – встрял Лука.

Чендлер бешено уставился на подчиненного. Формально тот прав, однако сейчас его замечание было очень некстати. Перед ними и так потенциальный маньяк – не хватало еще, чтобы у них на глазах совершилось убийство.

– Так, Кен, отдавайте ружье. Сейчас же!

Чендлер протянул руку, но никаким усилием воли не мог унять дрожь.

– Это мое.

– Его вам вернут.

– У меня есть на него разрешение.

– А разрешения наводить его на людей – нет.

– Даже когда ублюдок хочет угнать мою тачку?

– Вы привели его сюда. Этого достаточно.

– Он не сознался, – гнул свое Кен.

Мужчина снова скривился и плотно сжал зубы. Вид у него был разбитый и подавленный. Еще бы, так глупо попасться, и, главное, из-за кого – из-за местного агрессивного сумасброда.

Видя, что Кен опускать ружье не собирается, Чендлер обратился к пленнику:

– Так вы пытались угнать машину или нет?

Тот кивнул. Под дулом ружья оставалось только сознаться.

– Да, я пытался угнать машину. Но поймите, мне надо было. Я спасался от…