– И потом, – ухмыльнулся Лоран, – чудовищная магическая схватка? Это будет весело.

Высоко над городом они выпили друг за друга, за свои возможности и вращение Колеса Фортуны.

Далеко не в первый раз Харпер Дуглас мечтала о более сильной магии. Хоть о какой-то магии, на самом деле, помимо способности зажечь свечу одним словом. Для этого ей, по правде говоря, требовалось больше усилий, чем для того, чтобы зажечь спичку – и к тому же все заканчивалось жуткой головной болью.

Она видела женщину с красно-черными волосами – ту, которую больше никто, вроде бы, не заметил. Она смотрела, как та идет по тротуару, а потом выходит на проезжую часть. Наблюдая за движением незнакомки, Харпер почувствовала головокружение, а потом и сильнейшую тошноту, однако не выпускала ее из вида, пока та не шагнула на перекресток – потому что знала, о чем говорит это тошнотворное головокружение. Оно означало, что она подобралась совсем близко.

А потом Харпер почувствовала магию той женщины: тускло-бронзовый электрический привкус во рту – но ей не хватило силы, чтобы увидеть само заклинание. Она попыталась подобраться ближе, но сила незнакомки ударила по ней, словно волна прилива.

Ошеломленная Харпер рухнула у входа в винный погребок. Открыв глаза, она почувствовала, что левым локтем попала во что-то вязкое. Она попыталась сесть.

– Выглядите очень плохо. Не шевелитесь. – Рядом с ней присела на корточки пожилая русская. Пошарив в матерчатой сумке, она вручила Харпер пластиковую бутылку с апельсиновым соком. – Попейте.

– Вы ее видели? – спросила Харпер.

Она была так близко! Во рту у нее все еще оставался привкус электричества.

– Видела кого? Кто-то с тобой такое сделал?

Женщина моментально принялась оглядываться.

– Нет-нет. Мне никто ничего не делал. Мне просто показалось, что я кого-то увидела. Известную персону.

А вот ее спасительница не могла увидеть ту женщину – если, конечно, не принадлежала Невидимому Миру… но и тогда все равно ни за что не стала бы рассказывать об увиденном Харпер.

– Ты головой ударилась? Тебе поэтому что-то чудится? Врача позвать?

Глаза прищурены, губы поджаты.

– Нет, этого достаточно. Спасибо вам, – проговорила Харпер между жадными глотками сока.

Она почувствовала, как в крови появляется сахар, руки перестают дрожать.

– Вы опять собираетесь упасть? – немолодая женщина спрашивала тоном, который ясно говорил о том, что Харпер следовало бы принять решение получше, чем падение на тротуар.

– Нет, мэм. Мне гораздо лучше. Позвольте, я отдам вам деньги за сок.

Та оттолкнула руку Харпер.

– Кто тебя воспитывал? За доброту деньги не платят. Просто говорят спасибо.

– Спасибо вам. Большое.

Харпер поднялась с тротуара, с отвращением отодрала от рукава недоеденный кем-то пончик с кремом и направилась туда, куда вроде бы ушла та магесса – в сторону громадных бронзовых дверей церкви Троицы.

Пусто. Даже намека на магию не осталось… не то чтобы Харпер ожидала чего-то иного. Если маг не хочет быть замеченным простаками, они его не замечают. И хоть Харпер и удалось пробиться к самой крошечной капле магии, она определенно оставалась простаком. Она еще раз повернулась вокруг своей оси, внимательно присматриваясь, просто на всякий случай, а потом спустилась на станцию метро «Уолл-стрит», к грохочущим поездам.

Близко. Она была так близко! Если ей удастся подступиться еще ближе, она сможет пробраться в Невидимый Мир. И тогда обещание будет выполнено.

Как только Сидни перешагнула через порог своего дома, покрывало магии, которым она себя окутала, слетело – и она снова стала видимой для окружающих.

– Какие-то сообщения были, Генри?

– Сегодня нет, мисс.

Она улыбнулась в знак благодарности и поднялась на лифте на седьмой этаж. Сидни специально поселилась в обычном здании: никому из Невидимого Мира и в голову не пришло бы искать ее здесь. Снобизм был настолько же полезен, насколько и предсказуем: она установила несколько охранных чар, когда переехала сюда полгода назад – и за это время их никто не тронул и уж тем более не снял.

Она закрыла дверь, заперла ее и, скинув туфли, перекатилась несколько раз с пятки на мысок, избавляясь от боли в ступнях. Вытащив из кармана телефон, она отправила Лорану сообщение с согласием.

Дело сделано. Босиком Сидни прошла к кухонному островку и налила в бокал темно-красного вина. Она запустила колесики механизма. Не Колеса Фортуны – ее бесили атрибуты и условности Невидимого Мира – а своего собственного.

Она сделала глоток вина, наслаждаясь разливающимся внутри теплом. Возможность позволить себе удовольствия – даже такие мелкие, как бокал вина, тогда, когда ей захочется, – все еще была в новинку. Как нечто такое, чего она добилась немалыми усилиями, и потому все еще наслаждалась возможностью себя побаловать.

Работать на Лорана будет хорошо. Выбирая Дом, она надеялась найти чужака. Кого-то, кто еще не утвердился, кто все еще не считает все грязные тайны Невидимого Мира абсолютной истиной. Кого-то, кто смог бы посмотреть на вещи так, как она, – возможно, даже стать союзником.

Она собралась вытащить все эти тайны из темноты на свет божий – и пусть, если понадобится, это будет свет от пожара, которым она сожжет Невидимый Мир дотла.

Она подняла бокал, чтобы выпить за его гибель.

Внезапно ее затрясло. Вино плеснуло через край бокала, роняя капли – красные, словно кровь. Боль тупым ножом вонзилась в запястья и плечи, и она почувствовала сосущую пустоту, как при лихорадке. Кожа покрылась капельками пота.

Такой была цена сегодняшней магии.

Сидни поставила бокал и задышала прямо в дрожь, в боль, в пустоты костей. Она сосредотачивалась на этом, пока не овладела собой: боль не ушла, но стала осознана. Она привыкла к осознанию боли. Время и опыт сделали это ее особым умением. Недрогнувшей рукой она снова взяла бокал, теперь держа его ровно.

Она выпила вино.

В 00.01, когда праздничный тост уже давно стал перевернутым бокалом на сушилке, Сидни стояла в Центральном парке, на южном берегу водохранилища. Одним прикосновением ногтя на большом пальце она зажигала спички. Одну, вторую, третью.

Не успел рассеяться дым от последней, как из темной воды поднялась деревянная лодка. Старая и потрепанная – казалось, она перевернется от малейшего движения. Лодка тихо стукнулась о берег – и застыла в ожидании.

Сидни шагнула в нее. Лодка, заскрипев и закачавшись у нее под ногами, двинулась по воде.

Сидни плыла стоя. Магия, приводившая лодку в движение, не распространилась на высушивание сидений, а ей не хотелось пользоваться своей магией там, где это может заметить Дом. А он заметит. Этот Дом замечал все.

Темнота перед ней сгустилась и приняла форму Дома Теней. Низкий и потаенный, он распластался на воде, словно жаба – присел на островке, сложенном из костей и страдания, взгромоздившись на кусочке суши, которого не должно было существовать. Это место служило ей домом с того дня, когда ее отдали, сделав уплатой за другого, – и до того дня, когда она стала достаточно сильной, чтобы открыть его двери и выйти за них.

Сидни его ненавидела.

Лодка остановилась у его ступеней – и Сидни вошла внутрь.

Холод. Тот холод, что проникал сквозь подошвы и погружался в ее кости, причиняя им боль. Находясь в стенах Дома, она не могла пользоваться чарами, которых он не дозволял, – если не сражаться с ним за это право. Сидни давно поняла, что эта борьба не сделает ее жизнь комфортной. Но ничего не просить у Дома стало вопросом ее гордости. Выпрямив спину и высоко подняв голову, она не позволяла себе дрожать. Никакой слабости.

Она не даст Дому ничего, кроме того, что он сам заберет, – а он и так забрал достаточно.

На стенах мерцали тусклые огни. Светлячки под водой, свечение под стеклом… Единственным звуком было глухое эхо ее шагов.