Полиция никаких зацепок не нашла. Харпер на это и не надеялась: Роза говорила, уж что-что, а прятать тайны Невидимый Мир умеет лучше всех. И тогда Харепр решила, что сама найдет дорогу в этот мир.

Она найдет дорогу в этот мир и поймет, кто убил Розу, – и наконец отомстит за свою лучшую подругу.

Харпер прикоснулась к портрету Розы кончиками пальцев и снова повернулась к компьютеру. Введя пароль, она открыла запароленный файл, в котором хранила сведения о магии и магах. Она отметила место вчерашнего происшествия на карте. Роза говорила, что маги селятся в одних и тех же районах города, так что в результате возникали анклавы – магический аналог Улицы Миллиардеров. У Харпер не хватало точек, чтобы строить предположения, – пока не хватало. Большая часть ее отметок скопилась у Центрального парка, но в Центральный парк ходят все, так что она этот район слишком серьезно не рассматривала, однако она почти что… краем глаза… улавливала, как формируются закономерности.

Покончив с этим, она проверила свой автоматический поиск. Большинство из найденных результатов были ерундовыми, хотя нашлась ссылка на новую иллюзию Пенна и Теллера. Не совсем та магия, которую она ищет, однако она оставила закладку на потом. На них всегда интересно смотреть.

А потом – видео на Ютьюбе. Продолжительностью в двадцать семь секунд, выложенное с заголовком «С…кси Хогвартс». Скорее всего, пустышка – и почти наверняка она пожалеет, что его открыла, однако оно всего на двадцать семь секунд – да и не обязательно смотреть до конца, если это действительно окажется гадость.

Она запустила файл, а потом резко выпрямилась и развернула окно на весь экран. Вон там шпиль церкви Троицы – размытый, в правом углу.

Это был тот самый перекресток, на котором она была накануне.

Запись дернулась, мигнула… а потом… Она. Магесса, стоящая на перекрестке с летящими вокруг машинами.

Машины. Летят.

Даже в записи магия оказалась достаточно сильной, чтобы у Харпер заболела голова, однако она смотрела, снова и снова. Под головной болью бурлил адреналин, вспыхивали молнии в крови. Вот, вот это она и искала!

Машины. Летят. По воздуху, словно так и надо. Блин, невероятно! Она смотрела, почти не дыша.

А потом видео застыло. Зависло. Объявило, что перезагружается. У Харпер пропал интернет. Она поняла. Поняла, что это значит: поняла, что Невидимый Мир снова прячет свои тайны. Она обругала себя за то, что не сделала скриншот – тогда у нее хотя бы осталось изображение лица той женщины.

Когда интернет-связь возобновилась, видео исчезло.

Харпер снова откинулась в кресле и приказала себе рассуждать логически. Это же было просто видео, подтверждавшее то, что девушка и так знала, – магия существует. А Харпер приблизилась к ней настолько, что почти соприкоснулась с той, которая могла ее творить.

И все-таки. Она билась над этим уже два года и только сейчас подобралась хоть сколько-то близко. Она толком не понимала, что имела в виду подруга, говоря, что Невидимый Мир умеет хранить тайны, пока не попыталась поговорить с родителями Розы сразу после похорон. Хоть Харпер и бывала у них в доме пару раз на обедах, найти его без Розы не смогла. Нет, нужный адрес она нашла – но оказалась перед магазином «Эппл» в коммерческом районе, а не перед шикарным особняком в тихом квартале. Она набирала телефонные номера из контактов Розы – ей отвечал только белый шум.

Постепенно девушка поняла, что единственный способ найти того, кто ей поможет, – это лично столкнуться с кем-то из магов и прямо рассказать, что видела той ночью. Это видео было доказательством того, что ей это почти удалось.

Харпер потерла глаза и передернула плечами, избавляясь от напряжения. А потом встала и пошла варить кофе. Ей еще надо просмотреть контракты.

Грей стоял на вытертом ковре в коридоре, тут воняло плесенью и вареной капустой. Взявшись за дверную ручку своей квартиры, он издал горловой звук, весьма похожий на щелчок. Металл под его пальцами похолодел, защита отключилась. Повернув ключ, он отпер дверь.

Войдя, он снова закрыл дверь на бесполезный цифровой замок и чуть менее бесполезную дверную цепочку, а потом снова вернул охранные чары, которые на самом деле нарушали условия аренды.

«У здания есть охранники, и вам их хватит. Мне надо заходить внутрь, если будет протечка или еще что», – сказал ему домовладелец.

Грей кивнул, подписал договор об аренде – и все равно установил личную защиту. Судя по взимаемой с него плате, охранникам домовладельца можно было доверять примерно так же, как дверной цепочке.

Сегодня он будет устанавливать второй слой личной защиты. Он воткнул в оконные рамы канцелярские кнопки, после чего протянул вдоль стекла тонкую проволоку, закрепляя ее на кнопках. Встав в центре квартиры, он захлопал ладошами в рваном ритме. В воздухе запахло горячим металлом.

Задохнувшись от вони, он протянул руки сквозь проволоку, чтобы открыть окна.

– Твою мать!

С тыльной стороны левой кисти содралась кожа, до крови. Слишком много усилий придется потратить, чтобы снять проволоку и заново установить чары: нужно позволить вони от магии смешаться со всеми остальными запахами дома. Через минуту – другую разница станет незаметной.

Он ненавидел эту дерьмовую квартирку с растрескавшимися полами, постоянно подтекающим унитазом и серьезной проблемой с тараканами. Как только Поворот завершится и он будет признан Домом, ноги его здесь не будет. Он постучал пальцами по куску разбитого зеркала на стене.

– Скоро.

Именно из-за этого зеркала Грей и установил дополнительную защиту, хоть личное жилище и должно быть неприкосновенным, не считая периода идущего поединка, – и он ни за что не согласился бы, чтобы кто-то увидел, где именно он живет. Даже Лоран никогда здесь не был – и сам Грей, уж конечно, не собирается вести поединок в этой крысиной норе.

Однако зеркало служило доказательством того, что при Повороте не все идет так, как планировалось, – напоминанием того, что у него украли. Кусок чар, которые легли не так – треснули и рассыпались. Один из крупных кусков отлетел к его отцу и мгновенно убил его. Меньший – тот, который Грей хранил эти тринадцать лет, – застрял у него в плече. Ему было двенадцать.

После травмы его магия так полностью и не восстановилась. Тем не менее он научился это компенсировать. Открыв шкафчик над плитой, он достал почти пустую стеклянную банку. В ней перекатывалась всего одна небольшая кость. Он вывалил кость в ступку, после чего произнес шершавую, полную согласных фразу. Воздух в комнате резко нагрелся, а кость рассыпалась пылью. Грей налил немного меда, чтобы связать частицы порошка, плеснул вина, чтобы скрыть вкус, а потом разбавил все водой, чтобы можно было выпить.

Костяной порошок все равно застрял у него в горле, да и на вкус напоминал скорее песок, чем сладость, однако в этом песке содержалась сила – магия, которая подкрепит его собственную.

Грей поставил ступку в мойку к грязной посуде. Скоро ему надо будет отправиться за пополнением своих запасов, но и этого на первое испытание хватит. А когда Поворот завершится – когда у него будет собственный Дом, а может даже и вся сила, накопленная Невидимым Миром, окажется в его распоряжении, – ему больше не придется прибегать к подобным ухищрениям. У него будет то, что всегда должно было ему принадлежать.

Майлз Мерлин, с гривой седых волос, носом, похожим на утес, и ярко-голубыми глазами, от которых ничто не могло укрыться, являлся в данный момент предводителем Невидимого Мира. Однако на него, как и на всех его членов, распространялось вращение Колеса Фортуны. Поворот грозил Дому Мерлина теми же опасностями, что и всем остальным Домам: потерей положения и власти, уравновешенной возможностью повысить свой престиж. Это была великолепная, приятная игра, в которой он участвовал с огромным наслаждением.

Хотя официально все строилось как ряд личных поединков, в которых один Дом – признанный или соищущий – выходил против другого, на самом деле Поворот к этому не сводился. Здесь присутствовали элементы стратегии: каким Домам следует бросить вызов пораньше, а какие стоит придержать до того момента, когда понадобится приглашение на смертный бой. И как только Поворот официально начинался, эти вопросы нельзя было решать в одиночестве. Будут заключаться союзы между Домами, будут даваться обещания на будущее, станут добиваться внимания неДомашних кандидатов. Однако сегодняшний вечер… был для тишины. Сегодняшний вечер отводится самостоятельному планированию.