На Дениса вдруг накатили борющиеся друг с другом и в то же время взаимно обостряющие друг друга чувства — отвращение и желание, страх и любопытство, ужас и восторг. Он хотел закричать, что-то сказать или спросить о чем-нибудь, но, как это порой бывает в снах, дар речи покинул его, и он смог лишь тихо промычать что-то невнятное.

Шумно взмахнув крыльями, дьяволица высоко подпрыгнула, на мгновение застыла, стоя на хвосте и как бы оценивая добычу, а затем с визгом рухнула на писателя, едва не опрокинув кресло. Горин ощутил, что на нем уже нет халата, и она, горячая и влажная, скользит по его телу. Ее пронзительно красные глаза посмотрели прямо в зрачки Денису, проникая во все закоулки его души, и внутри у Горина стало так горячо, что ему показалось, будто изо рта его вот-вот пойдет пар. Все тело крылатой женщины источало запах гниющих цветов, что не только не показалось Горину неприятным, но даже, напротив, в этом ему почудилось что-то таинственное и волнующее. Цепкие пальцы ее рук острыми когтями больно впились жертве в спину. Тут у Горина и вовсе помутилось сознание.

Время от времени хвостатая хищница отстранялась от него, но только для того, чтобы с воем и визгом наброситься снова. Ее крылья то взмывали над головой, то замирали горизонтально и, мелко дрожа, опускались к полу. Наконец они обмякли, упав на поручни кресла, хвост сполз по ногам писателя и с легким стуком упал на пол. Она очередной раз отстранилась от жертвы, снова широко улыбнулась, показав хищный звериный оскал. Ее коварно сощурившиеся глаза пристально посмотрели Денису в лицо.

— Дейва. Запомни, меня зовут Дейва, — низким, с легкой хрипотцой голосом сказала она, затем, одновременно взмахнув крыльями и оттолкнувшись хвостом, поднялась над креслом и, развернувшись, ринулась в зеленый туман, уносясь все выше и дальше, оставляя в комнате только ей присущие запахи. Горин еще успел подумать, что в его квартире нет такого пространства, в котором она могла бы так вольно летать. Зеленая пелена, проявляя интерьер комнаты, стала сжиматься и, превратившись в маленькую яркую точку, исчезла совсем.

Горин долго не мог прийти в себя. Что это — сон? Нет. Видение? Может быть. Или действительность? Вряд ли. Но почему тогда все так реально? Наконец Денису стало прохладно, и он со всей ясностью осознал, что сидит в кресле в одних тапочках, к тому же весь влажный и липкий. «Кошмар, — сказал Денис, поднимаясь и зябко подергивая плечами. — А может, и не кошмар, — подумал он по пути в ванную. — Да нет, просто ужас! Хотя…».

Все еще не решаясь сделать окончательные выводы и назвать все нужными словами, он привел себя в порядок и, уже одетым возвратясь в комнату, продолжил размышления: «Если бы все это было реальностью, то могло бы стать сенсацией, достойной всеобщего внимания». Тут он хмыкнул, четко представив на первой полосе местной газеты крупный заголовок «Мистическое изнасилование на дому».

— Черт знает что! И придет же в голову! — словно вынося резюме, вслух сказал Денис. — Нервы никуда не годятся. В понедельник, определенно, надо проконсультироваться у врача. А сейчас лучше занять себя чем-нибудь полезным и не требующим умственного напряжения, например, отремонтировать наконец перекосившиеся дверцы шкафа.

— Врача вызывали? — услышал Горин за спиной и, вздрогнув от неожиданности, резко обернулся.

Между стеной и спинкой дивана стоял человек с неприятным выражением на как будто знакомом лице, в белом халате и докторской шапочке. Удивляло только его странное появление. Диван стоял вплотную к стене, и где там помещался странный медик, было совершенно непонятно.

— Что? — переспросил Горин, выигрывая время, чтобы собраться с мыслями.

— Вы правильно угадали, что вам нужен врач, — ответил медик, перелезая через спинку дивана и вытаскивая из-за нее кожаный саквояж. — Но вы еще не знаете, что единственный врач, который может вам помочь, это я.

Потоптавшись в ботинках по дивану, врач слез на пол и, приблизившись, поставил саквояж на стол. В лице его явно было что-то знакомое, но от этого почему-то еще более неприятное.

— Что вы так смотрите? — снова заговорил он. — Вы, наверное, думаете, что это сон? Нет, друг мой, это не сон. Не верите?

Горин молча во все глаза смотрел на доктора, кажется, потеряв способность не только двигаться и говорить, но и думать.

— Дай ущипну! Ну, дай ущипну! — неожиданно перейдя на «ты», врач с каким-то злобным упорством действительно попытался ущипнуть за бок вдруг ожившего и попятившегося писателя.

— Да бросьте вы эти… — Денис, отбиваясь, замахал рукой, — свои штучки. В чем дело вообще?! Кто вы такой?!

— Ну, если посмотреть на меня с позиций материалистической философии, то я — никто. Более того, с определенной долей уверенности можно даже сказать, что я ничто — нигиль! О! — тут лицо доктора просветлело, будто его осенила замечательная идея. — Доктор Нигиль! Специалист по аномальным сновидениям. Давайте знакомиться.

Доктор резко выбросил вперед раскрытую ладонь, приглашая писателя сделать то же.

— Что вам надо? — спросил Горин, опасливо обходя врача. — По-моему, вы просто сумасшедший.

— Кто? Я?! А себя вы, интересно, кем считаете?

Доктор вдруг, сделав шаг к писателю и стараясь как можно ближе придвинуться к нему лицом, тихо, как по секрету, спросил:

— Ну, как она тебе?

При этом он широко развел руки и плавно помахал ими, довольно похоже напомнив явление дьяволицы.

В груди у Горина похолодело, и он почувствовал, как от его лица отливает кровь.

— Дэйва. Меня зовут Дэйва, — кривляясь, сказал доктор Нигиль, видя замешательство Горина. — Вы что, забыли? Или не признаетесь?

— Уйдите вон! Что вы здесь несете? — овладев собой, попытался возмутиться Денис.

— При чем здесь я, — искренне обиделся Нигиль. — Ты сам ее выбрал.

— Я?

— Ну а кто же? Вспомни, как-то зайдя в какое-то учреждение, кажется, в офис одной из коммерческих фирм, ты увидел там на стене небольшую репродукцию неизвестного тебе художника-фантаста. На ней было изображено внеземное женоподобное существо с крыльями и хвостом, совращающее земную красавицу. Кстати, написано очень выразительно. Картинка была небольшая, и видел ты ее несколько секунд, но успел проникнуться большим впечатлением, особенно от этой… химеры. Потом ты вышел и как будто тут же забыл о ней. Но не тут-то было. Ничто не ускользает от твоего внимания и ничто не проходит для тебя бесследно.

Хвостатая женщина глубоко запала в твое подсознание, заняла какую-то пустующую в нем нишу и с твоей помощью получила дальнейшее развитие, воплотившись в параллельном мире, созданном твоим подсознанием. Кто тебе виноват? Ты мог выбрать земную красавицу с той же картинки, и тогда, возможно, она явилась бы тебе этим зимним днем. Но нет, тебя больше прельщает необычное, потустороннее, противоречивое. Более того, твое тайное «я» сделало крылатое нечто еще более порочным, чем его задумал художник, так неосторожно написавший эту картину. Каково? А-а?

Лицо доктора вдруг исказилось, приобретя злорадно-вопрошающее выражение, сильно напоминавшее личину дьяволицы. Даже глаза Нигиля при этом блеснули красноватым светом, словно в них отразилось зарево далекого пожара.

— Вы меня озадачили, — признался Горин. — И заинтриговали.

— Но это не единственный темный уголок вашей души, в который вам хотелось бы никогда не заглядывать, — снова перешел на «вы» доктор.

— Вот как? Что же еще?

— Ну вам, например, никогда не кажется, что вы кого-то убили?

— Я? Убил?

— Да.

— Вы что?

— Так, — доктор озадачился. — Смотрите прямо на меня. Думайте. Вы когда-то служили солдатом во внутренних войсках?

— Ну и что?

— Думайте. Деревянный склад, лестница, черный кот… Кто стрелял?

— Не я, во всяком случае.

— Так в чем же дело?

— Мы искали беглого уголовника. Он был вооружен. Когда местность прочесывали, наткнулись на какой-то деревянный склад. Там лестница шла вверх. Я стал было первым подниматься и вдруг услышал шорох под лестницей, метнулся вниз, а там кот, черный такой, пушистый. Я обратно, на лестницу, но меня уже обогнали. Пырьев пошел первым, только в дверь — выстрел.