Я не заметила, как прямо возле меня оказался Миша, он будто вынырнул из-за плотных снежных штор, окружавших меня со всех сторон.

– Откуда ты взялась, Маринка? – Он улыбнулся и взял мои руки, протянутые к небу, в свои. – Из какой сказки?

Я ответила ему такой же нежной улыбкой.

– Ничего себе, какие холодные, – пробормотал Мишка и вдруг стал покрывать поцелуями мои покрасневшие на морозе руки. Я совершенно этого не ожидала и засмущалась, особенно того, что подруги оказались свидетельницами происходящего. Но не скажу, что мне было неприятно.

Как по мне, прошла целая вечность, или даже две, пока он не оторвался от моих рук и не поднял на меня глаза. И тут мы одновременно потянулись друг к другу, как будто ничего естественнее этого порыва не было в целом свете. Снежные шторы сомкнулись вокруг нас, отгораживая от всего мира, да и я уже вообще засомневалась, существует ли что-то в природе ещё, помимо меня и Миши.

– Ну что же ты так, а? Снег ела, что ли? Или ноги промокли в новых сапогах? И чем тебе старые не угодили-то?

Я решила, что бабушкины вопросы не требуют ответов, поэтому молча глотала чай с малиновым вареньем, который она мне принесла.

– Выпьешь чаю – ложись в постель, – наставляла бабушка. – И чтоб не читала – это забирает у ослабленного организма силы, которые могли бы пойти на выздоровление. Лучше просто поспи.

– Хорошо.

Так я и сделала, только, конечно же, уснуть не смогла – всё вспоминала, как мы целовались с Мишей и снежинки таяли у нас на губах. Необыкновенно романтическое начало у нашей любви! Как в кино! Мне кажется, я до сих пор ощущаю его прикосновения и тонкий запах сигарет, слышу его слова: «Маринка, моя Маринка»…

Вот он смотрит на меня, так волнующе и нежно, что от этого взгляда бросает в жар, и сердце, до того скачущее бешеным галопом, вдруг сладко замирает в груди. Мишино лицо приближается, как в замедленной съёмке, и мой затуманенный мозг выхватывает то пылающие огнём глаза, то широкие дуги тёмных бровей, то раскрасневшиеся на морозе губы. Я и сама тянусь к нему, и, когда наши носы и губы мягко сталкиваются, а потеплевшие пальцы переплетаются, закрываю глаза. Перестаю дышать, полностью растворяясь в новых и таких приятных ощущениях, и в каждом Мишином прикосновении читаю не что иное как: «Я люблю тебя».

– Маринка, я люблю тебя, – эхом повторяют его губы, на мгновение оторвавшись от моих.

Да, я знаю, знаю!.. Знаю, что любит. Я это чувствую. Такой поцелуй обмануть не может. Я тоже люблю – уверена в этом, уже уверена на все сто. Но я не отвечаю, по крайней мере не словами. Думаю, он понял всё сам. Где-то я вычитала одну фразу, будто люди – это ангелы с одним крылом, и чтобы взлететь, им нужно обняться. Именно это я и чувствовала в тот момент, да и сейчас тоже, – мы с Мишей расправили свои крылья и взмыли в небо. Вместе. Навсегда… Я нашла свою половинку…

От приятных воспоминаний постоянно отвлекала то бабушка, приносившая мне полоскание для горла или очередную чашку горячего чаю (как тут поспишь, когда не дают даже полчаса спокойно погрезить?!), то звонки подружек, интересовавшихся моим самочувствием и ехидненько так припоминающих подробности вчерашнего дня, коим оказались невольными свидетельницами. В четырнадцать ноль-две позвонил, наконец, и Миша.

– Привет! Как дела? Была сегодня в школе?

– Я? Нет! Слегла с ангиной. А ты?

– Правда? Ничего себе! Поправляйся! А я вот сегодня проспал и решил немного посидеть дома. – Пауза. – Что делаешь?

– М-м-м, лежу. Болею.

– Оу. Ну да. – Он рассмеялся как-то неловко, словно извиняясь за допущенную оплошность. – А я установил «PlayerUnknown’s Battlegrounds». Из-за неё и проспал.

Я хотела было спросить, что это за игра такая, но зашлась кашлем, а Миша, будто угадав мой немой вопрос, пустился в подробности о достоинствах своей новой игры. Меня всё это, правда, не особо интересовало, я больше любила строить виртуальные города и сажать такие же огороды, но сам факт, что я болтала ни с кем иным, а со своим парнем, чрезвычайно меня радовал. И мы разговаривали до тех пор, пока у меня не сел мобильник – вернее, говорил в основном Миша, так как ему, во-первых, было что мне сказать, а во-вторых, у меня так сильно першило в горле, что сил хватало только на короткие «класс» и «да ладно».

Бабушка несколько раз входила в комнату, приносила мне то одно, то другое, и всё неодобрительно качала головой, ворча:

– И что это бедной девочке поспать не дают! Никакого понимания, что ребёнок болеет! Ещё пять минут – и заберу телефон!..

Но я бабушку знаю – ничего она у меня не заберёт. Поворчит и перестанет.

Едва я поставила мобильный на подзарядку, как он зазвонил снова. Не без удивления увидела высветившееся на дисплее имя своего соседа по парте.

– Привет!

– Привет.

– Тебя не было сегодня в школе. Заболела?

– Да.

– Ясно. Как себя чувствуешь?

– Плохо.

– Температура высокая?

– Тридцать восемь и семь, – и я кашлянула для убедительности.

– Ого. Но ничего, пара деньков – и снова встанешь на ноги. Ты, главное, поправляйся. Отдыхай, пей чай с малиной…

– Я только этим и занимаюсь.

– Вот и молодец. – Он вздохнул. – Ну, тогда я не буду тебе мешать. Выздоравливай. Я завтра ещё позвоню.

– Ага, пока.

И потянулись монотонные будни. Один день до тошноты походил на другой. Когда я целый месяц провела на больничном с вывихом лучезапястного сустава, то, несмотря на значительные неудобства, не могла нарадоваться наличию свободного времени – я перечитала горы книг, пересмотрела кучу фильмов, переслушала все свои старые записи. А сейчас… Какую бы книгу ни взяла – каждая вызывала лишь скуку, я теряла нить повествования уже на первой-второй страницах. Пыталась посмотреть фильм, выхода которого с нетерпением ждала, – он оказался отстойным, иначе не скажешь. Открыла было видеоуроки по алгебре – и тут же заболела голова. От звонка до звонка мобильного я могла существовать только с плеером в обнимку. А жила я лишь только тогда, когда болтала с Мишей. О чём?.. Обо всём! О любви, об оттепели, о болезнях, о братьях-сёстрах, рыбалке, зомби, музыке, звёздах, школе, центральных процессорах, ремонте авто…

– Я ужасно по тебе скучаю, Марин! Выздоравливай, пожалуйста, поскорее! – говорил на прощание Миша.

– Я стараюсь, честное слово! – отвечала я.

– Я обязательно зайду к тебе на днях. Просто Вовку на тренировку надо везти в областной центр, а больше, кроме меня, некому.

– Ладно, буду ждать!..

– Ну всё, целую! Пока!

– И я тебя.

Я падала на подушку, включала музыку, закрывала глаза и мечтала, мечтала, мечтала…

В среду на полчасика заскочили Лена с Дашей – отвлечь меня от хандры. Высыпали на мою голову целый ворох новостей: начальная школа уходит на карантин, Вера Павловна таки не шутила по поводу сочинения, Саша Акимов подрался с Кириллом Бариновым, а Даша в субботу собирается в кино с Антоном.

– Что? – переспросила я. – С Антоном? Тышкевичем?

– А чего ты так удивляешься? – вспылила Дашка.

– Да нет, ничего, просто…

– Ох и странные вы, девчонки! – Лена крутилась возле зеркала, перебирала мои баночки с тюбиками, нюхала духи. – Скоро выпускной, поступление. Подождите полгодика, заведёте себе женихов из университета. А вы прям с ума посходили с этими одноклассниками. Разобьёте себе сердца, что тогда?

– Ничего мы не разобьём, – отмахнулась Даша, – да, Марин?

Я не ответила. В Ленкиных словах мне почудилось какое-то нехорошее предзнаменование. Но я тут же отбросила негативные мысли прочь. Мыслить нужно исключительно позитивно.

– Ой, а что это? – Лена повертела в руке мой новогодний мешочек, поднесла к носу, понюхала. – Какой-то ароматизатор? Хвойный?

– Нет, это мешочек с моим новогодним желанием, – ответила я.

– А-а, – протянула подруга и положила вещицу на место, – ясно. Там иголочки, из которых ты составила слово «любовь»?