– Что ты здесь делаешь?

Простой и одновременно сложный вопрос выбил у Саске почву из-под ног. Ответ был очевиден, но сказать его оказалось непосильной задачей. Саске, бледный как полотно, разлепив сухие, одеревеневшие губы, прошелестел:

– Ты знаешь.

Брови Итачи поползли вверх, но на Саске он так и не взглянул. В душе ему было весело.

Глупый младший брат. Даже его смелость, сила, взрослые слова и уверенность не изменяют того факта, что он всего лишь импульсивный, эгоистичный мальчишка, привыкший бросаться в огонь и получать ожоги. Он чувствовал желание Саске, его тягу и влечение. Но каждый раз пресекал всякие попытки непозволительного сближения, о котором так ясно было написано на лице младшего брата.

Итачи подумал, что он отвратительный старший брат, раз допустил то, что Саске испытывает к нему столь разрушающую любовь. Какой стыд! Влюбиться в своего брата. Это словно насмешка Богов, которые решили потешиться и испытать их и так напряжённые братские отношения чем-нибудь ещё.

Больше всего Итачи пугало то, что, вопреки всем ожиданиям, это не воспринималось как что-то противоестественное или чуждое. Возникало чувство, будто всё так и должно быть.

Саске всё стоял на пороге, не проходя дальше, но и не собираясь уходить. Он чего-то ждал. Итачи поднял глаза на брата и увидел слабую улыбку на его бескровных губах. Это обескураживало. Чему он улыбался, понятно не было.

Саске, как в замедленной съёмке, начал приближаться к брату, не стирая ухмылку с лица.

Сцена напоминала повседневность мира животных, когда огромный удав медленно развертывает свои кольца перед кроликом, готовясь вот-вот напасть на свою жертву.

На лице Итачи не дрогнул ни один мускул, он всё так же неподвижно сидел на футоне, не отрывая взгляда от действий Саске. Тот, наконец, приблизился вплотную, опустился на корточки, и, наклонившись к самому лицу Итачи, прошептал:

– Нии-сан, насколько далеко ты готов зайти?

Ответа не последовало, впрочем, Саске и не ждал его. Одним движением руки он распустил волосы брата и прошёлся по ним ладонью. Послышался запах хвои и дикой вишни. Похоже, миссия проходила в лесах, и запах, сводивший с ума Саске, ещё не успел выветриться.

Итачи не протестовал, но и не был доволен тем, что его волосы трогают без разрешения. Слегка откинувшись, он посмотрел на брата снисходительным взглядом, после чего лёг на футон, взглядом приглашая Саске лечь рядом.

Этот раз был такой же, как и предыдущий. Начиналось по-разному, но конец был одинаковым – Итачи предлагал лечь спать вместе. Саске соглашался, забывая о том, что минуту назад собирался перейти грань дозволенного.

После давнишнего вопроса Итачи: «Решился бы ты переступить черту, Саске?» одержимость младшего брата сделалась более ощутимой. Он стал более смелым и напористым, в то время как старший старался убавить его пыл. Итачи хотел было пожалеть о том, что завёл этот разговор, но не мог. Ибо желал стать с Саске одним целым.

Даже если весь мир встанет у них на пути, они не отступят. Даже если братьев будут проклинать, близкие отвернутся, а деревня объявит их врагами – они не откажутся от своих чувств. Без помощи слов, они уже всё согласовали и лишь ждали подходящего момента, чтобы стать едиными.

Такова была их участь. Поддаться искушению и отдаться в руки вечности.

***

Поход к Хокаге с отчётом о миссии выдался далеко не таким удачным, как хотелось бы Саске.

Хирузен несколько раз переспрашивал одни и те же вещи, что было совсем ему не свойственно. То, что на миссии погиб почти весь отряд, особенно сильно его встревожило и заставило изрядно беспокоиться.

С самого утра в резиденции была суматоха из-за этого случая, и Саске готов был поклясться, что теперь старейшины не упустят возможности лишний раз показать свою открытую неприязнь к клану Учиха. Даже несмотря на то, что капитаном был не Саске, а кто-то из джонинов, сам факт того, что тот умер, а он нет – заставлял верхушку деревни презрительно кривить губы.

Клана Учиха боялись. Саске знал это благодаря многочисленным взглядам и разговорам. Казалось, что беспричинного страха у людей просто не должно быть, даже невозможно – но нет; жители деревни почти не скрывали свой трепет вперемешку с восхищением, только и делая, что благоговейно беседуя друг с другом о том, как они все хорошо живут благодаря сильным и бесстрашным Учихам.

От Саске всё старались скрыть, опасаясь, что, узнав правду, он потеряет голову от злости и сделает непоправимую ошибку. В гневе он был пугающим, неимоверно напоминая этим своего отца. Тем не менее, Саске сам узнавал всю информацию, что его интересовала, и как бы родители с братом не старались скрыть что-либо, ему давным-давно было известно, что Коноха враждует с его кланом, а с каждым годом их ненависть друг к другу усиливалась.

После того, как их вытеснили за пределы селения, заставив жить на окраине, стало понятно, что это окончательная точка в их компромиссных отношениях. Их не любили, боялись, презирали, завидовали их силе. Страх и ненависть подтолкнула Коноху на роковую ошибку. На дискриминацию клана, который в своё время участвовал в создании деревни.

Они – отцы-прародители, они – настоящие главы и правители, достойные шиноби и сильнейшие защитники. Именно они, а не те бездари, что сейчас вальяжно рассиживаются в кабинетах и считают, что, получив незаслуженное положение, имеют право командовать и отдавать приказы им – Учихам! И смех и грех, как так вообще могло произойти? Как это могло вылиться в пассивный конфликт?

Саске чувствовал нутром, что ещё чуть-чуть – и случится то, чего в глубине души все боятся. Гражданская война с реками крови, бесчисленными трупами, ужасными разрушениями и полным упадком как деревни, так и страны. Этой слабостью обязательно воспользуются другие, чтобы наконец разбить в пух и прах страну Огня, разделить её земли между собой и навсегда забыть, что пятая страна с таким названием вообще когда-либо существовала.

Наступи такая ситуация, Саске, ни секунды не сомневаясь, принял бы сторону клана. Его рука бы не дрогнула, если бы пришлось пожертвовать людьми ради достижения мира и справедливости, о которых говорил отец на клановых собраниях.

Саске там был не больше двух раз, но после того, как Итачи вмешался и сказал, что ему на таких мероприятиях делать нечего, больше не ходил. Брат старался его отгородить от всего, что творится между кланом и деревней. То ли чтобы защитить, то ли потому что боялся, что Саске не станет закрывать глаза на пренебрежение, которым старейшины одаривают их клан; то ли ещё были причины, но какие именно – понятия он не имел. Беседовать с Итачи на эту тему оказалось бесполезным – никаких объяснений добиться не получилось. Только красноречивый взгляд, говорящий о том, что Саске, как и всегда, ничего не касается.

Это забота старших – решать проблемы и справляться с ними, не вмешивая младших. Так, кажется, отвечал Итачи.