Нравится мне в этом парке заветном.
Хочется, вот и без всяческой лжи
В разных тональностях, черных и светлых,
Вслух говорю им о русских поэтах,
Веке двадцатом, в котором я жил.
Небо изменчиво. Тучи и ветер
Вмиг всё испортили. Парк – под дождем.
Я под навесом. Деревья как дети
Брошены, стонут. И слезы – ручьем.
Все переменчиво… Яркое небо.
Детская радость, что найдена мать.
Тайны тут нету. Поэзия – небыль.
Людям охота жар-птицу поймать.
Снова иду к тому месту, откуда
Только что деру давал под навес.
Птицы запели. И ветви не гнутся.
Всюду красивые люди толкутся, –
Радости столько, как мертвый воскрес.
Только вот жалко, нет силы ручаться:
«С ними ничто не случится зимой».
Думаю я, избежать не удастся
Плена у зимней красы ледяной.
Кто же тогда нам окажет услуги
И объяснит, как лишиться листвы
И, пережив все невзгоды и вьюги,
Как миротворной улыбки подруги,
Новой дождаться весны?
Сентябрь 2008
Конец лета
Снова огороды раскопали.
А земля по-божески щедра.
Нивы бредят древними снопами,
Облака, как накануне, пали
Там же, где красуется заря.
Вырос наш кутенок, стал огромен,
И лежит. Попробуй – с места сдвинь.
Криков нет, доныне мне знакомых, —
Кто-то улетел, кто спит в болотах.
Не цветет люпин.
Женщины рожают раз за разом –
Как прекрасно, что ни говори.
Верю я, что после динозавров
В этом мире жили дикари.
Там, конечно, были наши предки –
Выдумщики всякого, любви.
Ну и фантазер же я не редкий.
Мимо пролетают воробьи.
Отдохни, подруга. Ты устала,
И земля, любимая твоя.
Жизнь у нас с тобой была простая,
Как полет простой у воробья.
Но ветра горячие есть где-то. –
После разных, всяких холодин
Будет новость – к нам вернется лето.
Зацветет люпин.
Сентябрь 2008
Нечистые силы
Дорога лесная.
И мой тарантас
Бежит по вечерним ухабам.
В чащобах и прочем родившийся глас
Услышав, натерпишься страху.
В сторонке всего-то дуб старый скрипит,
А мнится от черта, нет спасу.
Вдруг если уж филин кому закричит,
Хоть падай на дно тарантаса.
С тобой так случится, исхода не жди. –
Молиться, и с миром прощаться!
Да что там крик филина, – вон впереди,
Подальше, к мосту как спускаться,
Стоит и шевелится тень, вся черна.
Нечистые звуки… Гнусавы.
В башке промелькнуло: «Вот он, сатана!»
Сказать по-другому: «Лукавый».
И думать не смею, что запросто, враз
Под мостиком будет мне крышка.
А умница-лошадь, бесстрашный мой спас,
Бежит хоть бы что. Бодро дышит.
А тут, весьма кстати, и месяц возник. –
Уверуешь в бога. На месте,
Где тень шевелилась, знакомый лесник,
Шатаясь, еще не трезвеет.
Октябрь 2008
В осеннем саду
Угрюмая туча над сохнущим садом
Роняет на цвет изумруд.
Печальны мои запоздалые астры,
Предсмертны. – Но всё же цветут.
Все лето как вечность я ждал их цветенья,
Как ждут запоздалой любви.
Меня вдохновляют на смелость затеи,
Улыбка и груди твои.
Тебе я среди обстановки неброской
Понравился, видно, что прост.
Тебя заждались уж, наверное, гости
И важный, задумчивый гость.
Но ты подошла любоваться на астры;
Любуйся, а гость подождет.
А дальше судьба нас тропиночкой старой,
Как прежде, к теплу приведет.
А там тобой наспех распущенный волос
Развеет былой аромат…
Иди уж, я слышу встревоженный голос –
На улице гости шумят.
Октябрь 2008
Рисунок на стекле
Рельсы раскачали, и трамвай качается.
Тишина речная под мостом.
Мы еще вернемся, пусть пока останется,
Что бесценно в центре городском.
Окна затянуло первоклассным инеем.
Пассажиров тихи голоса.
На стекле рисует мальчик материнские
Губы, нос и серьги. И глаза.
Что едва заметно – счастье разрушается,
Веки рдеют, и потоки слез
Хлынуть уж готовы по щеке подкрашенной –
Передать стеклу не удалось.
Остановка. Люди теплоту оставили.
Звезды умирают на лету.
А рисунок детский одинок, отправился,
Без любви, без грусти, в пустоту.
Кто-то проживает много лет от радости,
Что в своем подъезде знаменит.
Человек несчастный в мире появляется
Лишь с одною целью – полюбить!
Декабрь 2008
* * *
Вот собьешься с асфальта –
и прямо в сугроб,
Но повозишься в нем – все же выйдешь.
Отряхнешься…
Но вдруг ты провалишься в гроб? –
А оттуда едва ли ты выйдешь.
Толковать я любитель о жизни людской –
Неземной и земной, кособокой.
И о том, что придумано слово «покой»,
Хотя нету на свете покоя.
Среди дикого леса ни с кем и никак
Не хотелось бы встретиться взглядом.
Но вот в ярости стукнулся волчий вожак
С человеком, отравленным ядом.
Сам не знаю, зачем я люблю этот мир, –
Человек, в этом мире случайный.
Но согласен, со мною встречался зефир
На корявых путях неудачи.
Но дано ли забыть хоть на миг, хоть на век
Те дороги, пути неудачи?
И тот лес, где чернеющий волчий разбег
Ужасает в дыханье горячем.
Я хотел бы увериться: жить на земле,
Бытовать – бесконечное счастье.
И на той бесконечности хрупкой во мгле,
Первый раз вижу, призраки плачут.
Проскакать бы на смелом коне без проблем
По проезжей тропе небосвода.
Для того, чтобы выяснить лично – зачем
Призрак плачет от вечной свободы.
Декабрь 2008
Зима
Посмотри-ка. – Внезапность, зима!
Не вчера ли чернело все в черном?
Поболтаем, есть новость, кума. –
На дворе промышляет ворона.
Полушубок мне нравится твой,
И ресницы, где тают снежинки.
Поболтаем, как прошлой зимой
Я тебя провожал с вечеринки.
Расскажу, иль ты помнишь сама? –
Пахли снегом, вином наши губы.
Так чем хуже той эта зима?
