Стихотворения, поэма «Круговерть», новеллы (18+)
Монолог
Как ты хмуро смотришь на меня,
Мой бычок, мой маленький Егорка.
Мы с тобою старые друзья.
Так зачем печалишься в сторонке?
Не смотри так хмуро на меня,
Мне известны все твои печали.
Ведь у нас как минимум два дня
Без еды, без сена пролетали.
Трудные настали времена,
Закрома в хозяйстве опустели.
Выход есть, надейся на меня –
Пережить голодные недели.
Ну, пошли. Пошли же, поспешим.
Знаю, за селом в укромном месте
Ждет тебя – другого не ищи –
Позабытый до поры стог сена…
Вот пришли.
Чист и нетронут снег.
Ничего, терпимо, что глубокий.
Если бы ты мог, как человек,
Этот день запомнил бы надолго.
Ешь, дружок. И больше – ни гу-гу!
Не беда, что нету здесь сарая.
Ну, а я на ветреном стогу,
Как хочу,
Как бог даст,
Как смогу,
Про тебя стихи посочиняю.
Март 1953
Чертополох
Под покосившимся забором
Средь кучи хлама и камней
Взрастила матушка-природа
Куст одинокий и огромный,
Весь недоступный для людей.
А я – бродяга вездесущий
По грязи, сорнякам и лужам.
Чертополох, видать, не зря
Отрос мне ровно до макушки –
Стоит, владыка пустыря.
Я в этом детище природы
Люблю здоровый, сильный дух.
Его святую непокорность
Любым капризам непогоды,
Как всё кругом, как все вокруг.
Считают люди и поныне,
Что черт пугается его.
Так что в моей родной пустыне
Чертей увидеть не дано.
Под прогнивающим забором
На территории, где Русь,
Взрастила русская природа
Хороший, интересный куст.
Лето 1953
Волки
По дорогам, звездой освещенным,
По путям, подметенным пургой,
Из соседней деревни крещеный
Человек возвращался домой.
Торопился, не сразу заметил;
Ну, заметил. И что от того? –
Быстроногие черные тени
Настигают, дыша на него.
Кто бы видел, как бился недолго
Многозубый и дикий кагал.
Как всю ночь по путям и дорогам
Демон бури следы заметал…
И в деревне моей конопляной
Вдоль заборов, над дымной избой
От бессонницы слышат селяне
Кого хочешь пугающий вой.
Февраль 1954
Утки
Дождь такой,
Словно в небе нескончаемый аврал,
Словно в тучах море прохудилось.
Бабка чуть не плачет:
– Кто бы уточек домой пригнал.
Пригони, сынок, мне сделай милость.
Отцову шинель волоку на себе.
Все пятки обласканы лужей.
И кажется мне –
В этот день на огромной земле
Прокисшего болота ничего нет хуже.
Но птичье семейство домой не идет.
Сдружились с осокой утята.
Им невдомек, что бабка их ждет,
Как сыновей ждала когда-то.
Осень 1954
* * *
Ты мне вонзило в сердце нож
,
В устах нещадных злое слово.
Но это – ложь.
Все – трижды ложь!
Ты режь кого-нибудь другого.
Но почему был не рожден
Я в век разгульный Чингисхана?
Тогда бы я стальным ножом
В бою открытом был сражен
У ног кровавого кургана.
1964
* * *
В моей деревне – снег и холод,
В моей деревне печи топят.
Над крышей дома – снег и дым.
Дружище мой, ты, словно птица,
Завел жену и стал гнездиться.
А что же делать холостым?
Меня гнетет предубежденье,
В душе тревога леденеет –
Всё так. Но это ли беда?
Давно известно, что непросто
В стране полыни, медоносов
Прожить по правилам Христа.
Мой стих! Опустимся на землю,
Довольно рыскали по небу, –
Пора мне лошадь запрягать.
Скорей ведите Вороного!
Не надо мне коня другого, –
Невесту буду я катать!
И вот несемся на полозьях,
А та от ревности и злости
Косится мимо.
Мы – держись!
Едва выдерживают сани,
И пропитыми голосами
Деревня ахнула… Женись!
Март 1971
Подарок
Красотами мира владел я,
Обилием звезд вековых.
Имел неплохую идею,
Боясь лишь насмешек твоих.
Неслыханным этим богатством
Собрался тебя одарить. –
Как только вечерняя сказка
Настала, промолвил: «Бери».
И ты отнеслась с пониманьем
К дарам, не скривившись губой.
Тем временем звезды над нами,
Похоже, смеялись толпой.
Коснувшись тебя без усилий,
Я вызвал улыбку в ответ.
В зрачках озорных отразился
Галактикой присланный свет.
Тому отраженному свету,
Казалось, не будет конца.
Так мы приближались к моменту
Забавы по воле Творца.
И ты, угоревши дурманом,
Сказала: «Не спать до зари!
Я тоже вручаю подарок».
Добавила тихо: «Бери».
Июнь 1971
Ночное
Старший конюх четок, как подкова:
– Будет вам ночное. Не вопрос.
И сказал Ивану Адюкову:
– А тебе не к спеху. Не дорос.
Закатилось солнце за край неба,
За край света, много сил отдав.
Закатилось. Быстро потемнело
На лугу среди высоких трав.
И, когда от полевого стана
Возвратились, как с войны, отцы,
Лошадино-рабочее стадо
Мы направили вглубь темноты.
Там запахло клевером и прочим;
Запахи ползучи над травой.
Наводил здесь ужас на рабочих,
Пролетая днем, пчелиный рой.
Звезды зазвенели, как подковы.
И у них имеется свой срок.
Только жалко Ваньку Адюкова,
Он в траве уснул бы, как сурок.
А кому-то в эту ночь не спится,
И всю ночь не спится напролет.
В дебрях незнакомая мне птица
И кричит, и плачет, и поет.
Красоту ночей как чудо света,
Чудо без начала, без конца,
Описать – обязанность поэта,
А воспеть – обязанность певца…
Лошади пасутся, кобылицы.
По ночам горят костры.
И вот
Коростель, знакомая мне птица,
Не кричит, не плачет, не поет.
Лето 1971
