Сглотнув, оттолкнулся от стола и двинулся к ней.

— Скажи это ещё раз.

— Чертовы коктейли, — сквозь зубы произнесла она, уставившись в пол и отступив назад. — Обычно со мной такого не бывает от алкоголя. Откуда ты знаешь, что я их люблю?

Я ухмыльнулся. Она - само очарование. Опустив подбородок, я приблизился к ней, наслаждаясь тем, как Эмили отступает назад. Почему мне нравилось, когда она меня боялась?

— Я не знал, что ты их любишь, — солгал я. — И это у тебя не от алкоголя. Это из-за меня.

Она уперлась спиной в стену, а я, приблизившись вплотную, навис над ней. Её волосы щекотали мне щеку.

— Скажи это ещё раз, — прошептал я Эмили на ухо.

Она упёрла ладони мне в грудь, пытаясь держаться на расстоянии.

— Нет.

— Трусишь?

========== Часть 9 ==========

Глеб

Она подняла на меня взгляд, прищурившись.

— Теперь ещё и это, — кивнула она с сарказмом, ещё сильнее уперев руки мне в грудь. — Жалкая, беспомощная и трусливая - и все потому, что не соглашаюсь с тобой переспать. Дальше что? Дальше критике подвергнутся мои девчачьи розовые коктейли и персиковый лак для ногтей. Позволь, я помогу подобрать характеристики: принцесса, эгоцентричная, слабая, бесхребетная, высокомерная, заносчивая, продажная, кичливая…

Я обхватил её за бёдра, поднял и прижал к стене, обвив её ноги вокруг своей талии. Она взвизгнула, но я прервал её. Мы были так близко друг к другу.

— Мне нравятся твои розовые коктейли и твои чертовски сексуальные ноготки.

Она смотрела на меня в изумлении. Её грудь вздымалась и опускалась в тишине, вверх-вниз, вверх-вниз, и я ощущал жар, исходивший от её губ.

Ах эти чёртовы нежные губы, влажные и полуоткрытые. Я смотрел на них, мечтая укусить. Её тёплое лоно касалось моего живота, возбуждая меня, и мне безумно нравилось это легкое миниатюрное тело.

— Ты прелестная малышка, Эмили Картер, — прошептал я. — И мне нравится смотреть на тебя.

— О бо… — простонала она, но я заткнул её поцелуем.

Три года.

Целых три года я хотел эту девчонку. И, несмотря на то, что я сказал ей несколько дней назад, мне все ещё хотелось прижать её к шкафчикам в школе. Мне все ещё хотелось, чтобы она скакала на мне, а я целовал её грудь.

И я по-прежнему мечтал стереть с её лица усмешку и увидеть искреннюю улыбку.

Полные губы Эмили трепетали под моими, отвечая на поцелуй, и её рот казался мягким и податливым, но она не забывала покусывать и посасывать, потягивать и прихватывать. Она была хороша. Я обхватил её задницу обеими руками, прижав к себе так сильно, что ощущал через одежду её тепло.

Тут её ладони снова уперлись мне в грудь, и она отстранились. По коже пробежал холодок.

— Перестань.

Черт, только не это.

Стиснув зубы, я сел в кресло у стола, и она оказалась на мне сверху. Схватив её за запястья, я завёл ей руки за спину, прижал к себе грудью, и теперь она смотрела на меня своими разъяренными голубыми глазами.

— Скажи это, — приказал я.

Она показала зубы.

— Нет.

Маленькая упрямица.

Я улыбнулся.

— Ты дышишь неровно. Боишься смотреть на меня, — я втянул воздух сквозь сжатые зубы. — И я знаю, какое сильное желание сейчас играет у тебя между ног!

Она нахмурила брови, отчего вид у неё стал ещё более уязвимый. Я снова рывком потянул её на себя.

— Так ведь?

Она опустила глаза и быстро кивнула.

Я сглотнул и облизнул пересохшие губы. Прежняя Эмили никогда бы не осмелела настолько.

Она подняла на меня робкий взгляд и произнесла тихим хриплым голосом:

— Мне понравилось, как ты целовал меня в качалке. И в машине.

Голова закружилась, не помню, когда испытывал столь сильное желание. Я отпустил её руки и положил их между нами, а потом обхватил ладонями её лицо, пытаясь заставить посмотреть на меня.

Я хотел её на каждом столе в этой комнате, но понимал, что сейчас не время. Нужно, чтобы она успокоилась, чтобы расслабилась, сидя у меня на коленях.

Я заметил, как Эмили потирает большим пальцем шрам у себя на запястье.

— Ты думаешь, что я пыталась покончить с собой, не так ли? — спросила она, и я моргнул. Чертовски быстро она поменяла тему. — Ты когда-то заметил этот шрам и сделал выводы, — она посмотрела мне в глаза. — Так вот, я ничего такого не делала, ясно? Я бы не стала причинять себе боль.

Прищурившись, я смотрел на неё, вспоминая, как недавно сказал, что ей тошно в собственном теле. Хоть я и понимал, к чему она затронула эту тему сейчас, но все равно откинулся на спинку кресла и приготовился выслушать.

— Как это произошло?

Она покачала головой.

— Неважно. Просто знай, что твои предположения неверны. Терпеть не могу, когда люди строят насчёт меня догадки.

— Ладно. Тогда расскажи мне, что означает твоё имя - Эмили.

Она с улыбкой обвела комнату жестом.

— Уверена, что у тебя есть возможность это выяснить, не правда ли, Глеб?

Мои руки скользнули по её бёдрам, я крепко обхватил их и осторожно подтянул к себе. Затем нежно поцеловал, провёл языком по верхней губе.

— Расскажи мне, — прошептал я, заметив, как учащается её дыхание. — Или я положу тебя на кровать, — я впился пальцами в её кожу. — И буду вылизывать тебя так яростно, что весь этот чертов дом услышит твои стоны.

И снова поцеловал её.

— Эмили Картер, — она отстранились, тяжело дыша. — Так звали мою сестру.

— Почему твоё имя - это инициалы твоей сестры? — быстро спросил я, пытаясь не думать о том, что её руки покоятся у меня на животе.

— Потому что, — начала она с таким видом, словно не знает, с чего начать. — Потому что она мертва.

Я не сводил с неё взгляда в ожидании продолжения, несмотря на то что эрекция с трудом позволяла сконцентрироваться на словах.

Она сглотнула и посмотрела мне в глаза.

— Сестра умерла ещё до моего рождения. Меня зачали вскоре после её смерти. Судя по тому, что я помню, вначале все было неплохо, но, когда мне исполнилось четыре, отца отправили в больницу. Для душевнобольных.

Я снова повёл руками по её бёдрам - вниз и вверх, давая ей понять, что слушаю. По правде говоря, мне был важен сам факт, что она открывалась мне, а не содержание рассказа.

Я все равно это уже знал.

— Он никак не мог примириться со смертью сестры и в конечном итоге начал терять связь с реальностью. Пробыл в больнице много лет. Зимой в выпускном классе я, как обычно, пошла проведать его. Но он психанул, схватил ножницы и порезал меня, — она провела большим пальцем по длинному косому шраму на внутренней стороне запястья.

Я замер.

— Почему?

Я не видел у неё на руках никаких бинтов или пластырей. Но ведь тогда была зима - рану можно было спрятать под длинными рукавами.

Она пожала плечами:

— Кто знает?

Я выпрямился, подтянув её ещё ближе к себе.

— Так почему тебя называют инициалами твоей сестры?

— Ну, именно так мы и поняли, что у отца что-то не в порядке с головой, — кивнула она. — Он начал называть меня Эмили, думая, что я - это моя сестра. Сначала мы пытались поправлять его, но от этого становилось только хуже. Поэтому мать начала называть меня Эмили в его присутствии, чтобы избежать этих припадков.

Черт возьми, четырехлетней малышке пришлось через все это пройти. Она, наверное, была так растеряна.

— В конце концов, — продолжала она. — Все привыкли меня так называть. Когда отцу было лучше, он ненадолго приезжал домой, и мы продолжали эту игру дома. Вот и вошло в привычку.

Я сжал зубы.

Девочка по имени Эмили Картер умерла, а женщине, сидевшей у меня на коленях, приходилось жить в этой лжи. Я был взбешён. Она могла бы стать другой. Могла бы полюбить себя и не делать того, чего требовали от неё бойфренд и родители. Но нет, Эмили была боязливой, робкой и неуверенной в себе. Во всяком случае, до недавних пор.

— Какое же твоё настоящее имя?

Она улыбнулась.

— Ты будешь смеяться.

— Я не буду над тобой смеяться, — заверил её я. — Больше не буду.