Он уставился в противоположную стену. Ему не было горько. Бас был привыкшим к таким семейным отношениям и, став старше, не хотел ничего менять. Но он знал совершенно точно, что в своей семье такого не допустит никогда.
Варя ошарашенно посмотрела на него. Ей вдруг до боли в сердце стало обидно за мать Ромы. Девушка могла понять его ненависть к отцу, но в чем виновата она? Варя знала, какой сильной и трогательной любовью Елена любила младшего сына. Знала, что встань перед ней выбор между ещё живым Денисом и Ромой, то она бы, наверное, выбрала второго. Так чем же она заслужила такое отношение?
— Не надо так смотреть на меня, — наконец после долгого молчания произнес Бас, все также смотря куда-то в даль. — Я был ей благодарен за то, что она из последних сил пыталась прокормить меня и защитить от безумца в нашей квартире. Я жалел её. Я уважал. Но не любил. Я не умел, я не знал, что это такое, — в голосе проклюнулась тоска маленького мальчика, которого день за днем бросали дома одного. — Я рос в одиночестве. Её не было рядом, она пропадала с утра и до вечера. Но я не могу винить её в этом, она делала это ради нас с Денисом. Никто не виноват в том, что я такой… получился. Просто так вышло.
Злость Вари сменилась на жалость.
— Ты… Ты всегда оставался дома один?
Это не укладывалось у неё в голове. С самого рождения Варя была окружена кучей людей и матери всегда было с кем её оставить. Девушка не представляла, как можно оставить ребёнка одного. Но… Они были другими. Их семья не была похожа на семью Ромы. А сам Рома всегда говорил, что семьи у него никогда не было. Только брат.
— Почти, — он пожал плечами, словно это было чем-то обыденным. Но для него это так и было. — Лет до четырёх я сидел с соседкой, которая особо за мной не следила. И я научился справляться сам.
Варя поморщилась: одновременно тело прошибла и физическая боль от схватки, и душевная от сказанного. Ребенок научился сам…
— Но это страшно, — прошептала она.
— Нет, сладкая. Страшно было, когда я слышал звук ключей в двери. Я умолял, чтобы это был не отец, ведь дома не было ни матери, ни Дениса, никто не защитит меня. Только молитвы не работали. Думаю, теперь понимаешь, почему я далек от веры? Я с детства понял, что это так не работает.
В палату зашел врач и Бас замолчал. Он что-то спрашивал у Вари и Рома внимательно вслушивался, боясь упустить важную информацию. Но акушер лишь посоветовал ходить для скорейшего родоразрешения. Варя вежливо покивала, но все равно продолжила делать так, как удобно ей.
— А дальше? — спросила она, когда захлопнулась дверь.
— Дальше что?
Рома сбился с рассказа о своем детстве и не совсем понимал, чего от него хочет благоверная. Он уже пустился мыслями в тот период, когда сможет подержать на руках свою собственную дочку. И он точно будет для неё лучшим отцом, чем его…
— Ты никогда не рассказывал мне про свое детство. Только очень расплывчато и в общих чертах. Но я хочу это знать. Хочу… Лучше понимать тебя.
Вдруг Варя поняла, что сможет оправдать бегство Баса в Америку. Он ей явно что-то недоговаривает, но что-то наверняка подтолкнуло его к этому. И, возможно, оно шло из детства, которого Рома оказался лишен.
— Что дальше? — настаивала девушка.
— А дальше я встретил тебя и все-таки научился любить, — парень подошёл ближе и поцеловал её в светлую макушку.
Варя тяжело дышала. Не терять нить разговора из-за боли ей было все сложнее с каждой секундой, но она должна довести дело до конца.
— Я не про это.
— Нет, а что ты хочешь услышать? Мне нечего рассказать тебе! Красочное описание того, как отец издевался надо мной и Денисом? Как мы сбегали ночами без обуви и прятались под кустами? Или, может, как Денис первый раз решился ответить отцу кулаком на кулак, а потом неделю пролежал в больницу? Но тебе это не нужно. А другого у меня и не было. Кроме того… — он заговорил тише. — Я тоже просил рассказать тебя об изнасиловании. Я тоже хотел помочь и лучше понимать тебя. Но я до сих пор не знаю ничего.
Варя закусила губу, борясь с подступившими к глазам слезами.
— Я расскажу, — её голос надломился и задрожал, — но когда-нибудь потом. Я… Я все ещё не готова. Но скажу лишь то, что никогда не смогу оправдать Дениса так, как оправдываешь его ты. Твой брат — чудовище.
— Ты не знала моего брата, — глаза Ромы заблестели. — Это был не он, а то, что от него оставила болезнь. Денис умер задолго до того, как его убил я. Его сознание погибло под натиском безумия.
К счастью для Ромы, этот тяжёлый разговор подошёл к концу. Варя больше не могла думать ни о чем, кроме того, что ей ужасно больно. Схватки шли одна за одной и убеждали Варю в том, что может быть ещё больнее, хотя она не верила. Но гораздо больше девушку беспокоило то, что ребёнку сейчас гораздо больнее. Только вот незадача: дочка ничего не будет помнить, а вот Варя запомнит на всю жизнь и за вторым вряд ли соберётся.
Ноги сводило судорогой, но ложиться девушка не собиралась, тело требовало находиться в вертикальном положении.
Рома приобнял её за талию и Варя с шумом выдохнула, вцепившись ему в ладонь. Буквально на миллисекунду ей стало легче…
Врач, так бесивший Рому, как и обещал приходил каждый полчаса и каждый раз его вердикт был неутешителен: в родзал рано.
В последний такой приход Бас не выдержал. Видя, как Варя прикусывает белоснежными зубками простыню, чтобы не заорать во всю мощь своих легких от невыносимых спазмов, он выскользнул вслед за акушером.
— У вас какие-то вопросы ко мне? — вежливо поинтересовался он.
— Ей можно как-то облегчить боль? Хоть немного?
В идеале было бы ускорить родовую деятельность, но парень понимал, что постороннее вмешательство в естественный процесс может сказаться на дочке далеко не положительным образом.
— Никак, — врач развел руками, — она собственноручно написала отказ от эпидуральной анестезии.
Рома чертыхнулся и вошел обратно в палату. Варя едва ли не ползала по полу от безысходности. Она опустилась на колени и теперь упиралась головой в спинку кровати, что-то страдательно мыча. Через минуту она предприняла попытку подняться и Бас пришёл ей на помощь. Девушка прижалась к нему всем телом и он почувствовал её дрожь. По её вискам стекали капли пота, собранные в начале приезда волосы растрепались и сбились на одну сторону.
— Я не могу больше, Рома-а-а-а, — выла Варя на одной ноте, — меня сейчас на части разорвет!
Он не знал, что ему делать. Никакие слова не послужат утешением, никакие действия не заставят дочь родится быстрее.
— Хочешь, пройдемся по коридору? — предложил он. — Врач сказал, поможет процессу.
— Хочу, — неожиданно согласилась девушка.
Полностью доверившись Басу, Варя облокотилась на него, а он в свою очередь крепко её держал. Из одного конца коридора они ходили достаточно долгое время, но ничего так и не произошло.
— У меня сейчас зубы раскрошатся, — пыхтела Варя, — я больше не могу терпеть, не могу молчать. Мне визжать хочется!
Её глаза были полубезумными. Кожа на руке Баса была давно разодрана её острыми ногтями и теперь она продолжала кромсать плоть, но его это мало беспокоило. Молотком в голове билась одна мысль: ей больно.
— Это несправедливо! — выдала Варя, смотря на девушку, которую вели к лифту, чтобы поднять на этаж выше. — Она приехала позже меня, она ходила со схватками меньше, но в родзал поднимают её! — она опустила глава и обратилась к дочери: — Вылезай давай, раз уж собралась! Что ты там копаешься?
Варя дышала быстро и надрывисто, словно ей не хватало воздуха. Вдруг она остановилась, повернулась к Роме лицом и схватила его за плечи.
— Ты же не уйдешь? Не уйдёшь? — дрожа повторяла она. — Ты будешь со мной до конца? Пожалуйста, Рома, ты нужен мне как никогда!
— Конечно. Я больше никогда не уйду, Варя. Я всегда буду с тобой, ты права, до самого конца.
Девушка улыбнулась, чувствуя его легкий поцелуй на лбу. Слегка прохладные и шершавые губы коснулись влажной кожи, давая понять, что они пройдут через это вместе.
