Какая удивительная вещь.

Тогда, в кабинете Дамблдора, я не обратила и малейшего внимания на её красоту. Тёмное идеально отполированное дерево неожиданно оказывается гораздо тяжелее, чем кажется со стороны. По рукояти расползаются какие-то неизвестные мне символы, руны, чуть потёртые от времени. Аккуратно приподнимаю палочку одним пальцем, ощущая её балансировку.

Поразительно, как какая-то, на первый взгляд, достаточно простая деревяшка способна служить средством колдовства. Жаль, что я никогда не смогу творить магию, хотела бы и я такую вещицу.

Всё так же медленно перевожу взгляд с палочки на её хозяина. Что-то во всём мужчине кажется совершенно чужим. Что-то, разрушающее такой привычный взгляду образ. Что-то во всём нём вызывает беспокойство. Может, это выражение безмятежной усталости, какое бывает у человека, вот-вот собирающегося проснуться, а может…

Взгляд цепляется за розовый шрам, начинающийся у основания большого пальца правой руки и уходящий на ладонь.

Убрав в корзину палочку, чтобы она не потерялась в траве, опускаюсь на четвереньки и медленно подползаю к магу. На мгновение появляется ощущение, словно я заклинатель змей.

На моё приближение Северус никак не реагирует. Тонкие веки чуть подрагивают, да плавно вздымается и опускается грудная клетка.

Всё в нём такое по-особому привычное, почти домашнее. Касаюсь его щеки кончиками пальцев.

Тёплый.

И вдруг неотвратимой лавиной, с привычным для всех лавин запозданием, накрывает осознание одной до ужаса простой и до безобразия нелепой мысли: Северус Снейп, кем бы он ни был, плотно застрял где-то внутри моего организма, как рыбная кость. Столько же мучений и невозможность хоть как-то самостоятельно что-то изменить.

Мда.

И с трудом принимая факт того, что я любуюсь, продолжаю одними подушечками пальцев легко водить по острой скуле мужчины. Медленно и незаметно приходит понимание какого-то полного вакуума, незаметно отгородившего нас от всего окружающего мира. Наверное, там, невдалеке, всё ещё гудит тёмный лес, шумят дикие травы и галдят наперебой их обитатели, но я не слышу. Весь мой мир неожиданно сжался до точки, до одного человека.

Всё ещё глупо опасаясь того, что от одного моего лишнего движения рассыплется не то что эта хрупкая связь, но и сам Северус, заправляю прядь волос мужчине за ухо.

Сев медленно открывает глаза, моментально поймав мой взгляд. На мгновение снова наступает оцепенение, словно у вора, пойманного с поличным. Мужчина шумно сглатывает и чуть хмурится.

— Что ты здесь делаешь?

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем надтреснутый баритон прерывает повисшую паузу.

И тут же один этот вопрос, точнее, его полная странность, возвращает моё расшатанное душевное состояние в привычное русло.

— А ты ждал, что я убегу с воплями «Чудовище-монстр»?

Невольно улыбаюсь, на мгновение представив эту миниатюру, бойко встряхиваю головой. И… державшаяся всё это время на честном слове, причёска разваливается от резкого движения, погребая Северуса под вихрами моих волос.

Ну всё, теперь всё нормально, вот она, привычная глупая ситуация. Сейчас ещё Северус что-нибудь сказанёт такое, чтобы я от стыда готова была провалиться, и всё вернётся на круги своя.

Вскидываю голову, отбрасывая за спину свою рыжую копну, и сажусь ровнее. Северус недовольно морщится и уже было хочет что-то сказать, как в последний момент всё-таки решает не озвучивать комментарий.

— Это было бы мудрым решением, — с удивительно философским видом, без тени сарказма, наконец отзывается маг, следя за тем, как я вылавливаю из волос соломинки.

— Если бы мудрые решения были моим коньком, меня бы тут, скорее всего, вообще бы не наблюдалось. — С не менее философским видом вычёсываю волосы пальцами. Да, знаю, что так делать приличным девушкам не следует, но сейчас уже всё равно. Общаться с номинальными преступниками тоже приличным девушкам не следует, но кого это сейчас волнует. — Да и вообще, история не терпит сослагательного наклонения

— И тем не менее, какого дементора ты здесь делаешь? — Северус чуть понижает голос, и я отчётливо слышу ледяные нотки.

— Я не считаю тебя убийцей и не помню, чтобы у меня была веская причина круглосуточно торчать в непроветриваемом замке, — фыркаю я как бы на «отвали», при этом пристально следя за реакцией.

— Рунцис, ты просто дура, сними хоть раз свои розовые шоры, мешающие видеть реальную жизнь, и включи голову, — почему-то в одно мгновение вскипает Северус и, приподнявшись на локтях, награждает меня своим фирменным недвусмысленным взглядом.

— Да называй как хочешь, только если не мои розовые шоры, я бы уже десять раз головой тронулась. Знаешь, некоторые пытаются мыслить позитивно, а не только вгонять себя в депрессию, — тут же взвиваюсь я в ответ, при этом почему-то ощущая, как начинают гореть уши.

— Не смей покидать стены замка, — тихо рычит маг, продолжая меня гипнотизировать.

— Прекрати на меня так смотреть, иначе мне придётся тебя укусить, — таким же ледяным голосом отзываюсь я быстрее, чем успеваю понять абсурдность угрозы. Зато результат это безобидное заявление производит сродни взрыву атомной бомбы. Наверное, настолько сбитым с толка Северуса ещё история не видела. От абсурдности становится до глупого смешно, поэтому, ткнув кулаком мага в плечо со словами «да не переживай так, я тебя поняла», падаю обратно на траву.

Господи, кажется, в определённый момент я за это панибратство отхвачу похлеще Поттера.

Как-то незаметно оказывается, что небо заволокло тучами. Вместо привычной за эти дни жары пришла приятная прохлада. Всё остальное время проходит молча, в каком-то непривычном уюте и, наверное, счастье от возможности быть здесь и сейчас. Выходит какая-то странная игра с непонятно откуда взявшимися правилами. Совсем рядом, но при этом старательно не касаясь друг друга, кажется, впитываем каждую секунду. Краем глаза я слежу за толстым пушистым шмелём, медленно ползущим по махровому клеверу. Люблю шмелей. При всей их якобы кусачести эти полосатые мишки невероятно прекрасны в своей медленной рассудительности. Где-то совсем рядом трещит кузнечик. На примостившемся между стеблем пижмы и соседним прутике осоки сплёл тонюсенькую паутинку паук. Умиротворённо. Кажется, даже через одежду и разделяющие нас сантиметры можно почувствовать тепло чужого тела. Хотя, наверное, я просто это себе надумала. Прикрываю глаза, улыбнувшись собственным мыслям.

Люди — самое глупое животное, причём неважно, человек это или маг. Мы так всё время куда-то спешим, что забываем о своей реальной жизни, перестаём чувствовать окружающий мир и друг друга. И очень любим усложнять.

***

Подскакиваю на месте так, словно на меня вылили ушат ледяной воды, при этом не до конца понимая, что происходит. Чирикнув мне в ухо, на колени опускается Кася. Птица выглядит какой-то до жуткого раздражённой.

Что вообще произошло? Когда я успела заснуть и сколько времени?

Кручу головой из стороны в сторону пару раз, и вдруг наваливается понимание того, что Северуса нигде нет. Тру виски и взлохмачиваю волосы в попытке согнать мысли в кучу. В небе все ещё висят низкие сизо-серые родные облака. Сколько времени я проспала, сколько сейчас вообще времени и в какой момент я умудрилась заснуть, ровным счётом непонятно. Начинаю чувствовать себя Алисой, мои «страньше и чудесатее» накручиваются в приличный снежный ком. Кажется, словно и появление Северуса явилось лишь плодом моего истрёпанного сознания.

И тут моё внимание привлекает тёмная тяжелая ткань, укрывающая мои ноги. Рассеяно тяну за край, начиная бездумно гладить тяжелую черную шерсть, такую, казалось бы, неуместную для летней погоды.

Его мантия.

Поднявшись с земли, не без разочарования отметив выразительный полосатый след от травы на голых ногах, забираюсь в мужскую мантию и, подхватив корзину, неспешным шагом направляюсь в сторону замка. Кажется, словно из меня самой вынули какую-то очень важную часть, оставив на её месте отстранённую пустоту. Механически следую за птицей, забыв обратить хоть какое-то внимание на беспокойную Минерву. Оказавшись у себя в комнате, тут же забираюсь на кровать и, закутавшись в прохладную ткань, с отрешенным видом наблюдаю, как начинает накрапывать дождик.