– Йохо! Гребаная хеллоуинская тряска!

Он кажется знакомым, прищуриваю глаза, чтобы получше рассмотреть происходящее.

– Погодите. Он что... – я запинаюсь, потому что внезапно понимаю причину его бледности. – Он голый!

Глаза Кайдена расширятся, и он кладет руку поверх моих глаз.

– Каким долбаным образом голые бегуны связаны с Хеллоуином? Клянусь, каждый год вижу минимум одного.

Сет усмехается.

– В воздухе витает дух свободы. Будь тем, кем хочешь быть.

– Я практически уверена, что он ходит со мной на занятия по английскому, – говорю я. – Не думаю, что смогу взглянуть ему в глаза еще раз.

– И почему? – спрашивает Сет. – Вообще-то это не тебя заметили в исключительно неприглядном наряде. Выше голову, девочка.

– Я знаю, но теперь каждый раз, когда буду его видеть, я стану представлять... – я прикусываю губу, не могу закончить предложение и описать только что увиденную картинку.

На этот раз Кайден смеется и убирает руку от моих глаз.

– Ты изумительна.

А затем он меня целует, и смущение и стыд уходят. Я могу быть изумительной. Я могу целовать Кайдена. А вот готова ли я видеть голых людей сегодня снова – не уверена.

Ночь обещает быть потрясающей. Воздух наэлектризован, декорации самые жуткие из всех возможных, комбинация рок-музыки и оркестра настолько поэтична, что пробирает до мурашек. Вайлет называет это симфоническим роком.

Некоторое время мы танцуем вместе с Сетом, Грейсоном и Вайлет. А Кайден и Люк сидят за столиком. Люк, кажется, витает в облаках, а Кайдену все время приходят какие-то сообщения, оба они сами по себе. Мне немного грустно, что Кайдена нет здесь, со мной, но я не успеваю хорошенько все это обдумать, так как Сет предлагает Вайлет показать мне, как нужно танцевать.

– Я никогда не буду танцевать так же, как она, – говорю я им обоим, и не потому, что боюсь, нет, просто я уверена, что не получится. Вайлет танцует, как балерина и солистка рок-группы в одном флаконе. К тому же сочетает она это невероятно элегантно. Эта девушка выглядит так, будто живет на сцене, в руках микрофон, а на заднем плане группа гитаристов и скрипачей.

– Конечно, будешь, – говорит Вайлет, ободряюще улыбаясь, что кажется очень странным, так как обычно она этого не делает. Хотя у нее сегодня, видимо, хорошее настроение, и потому я решаю подыграть ей и последовать совету.

– Не двигай бедрами, – инструктирует она меня, кладет руку на талию и помогает почувствовать ритм. Я не из тех, кто запросто переносит вторжение в личное пространство, но отбрасываю это чувство, поскольку мы и так стоим в толпе людей. И я пытаюсь следовать ее указаниям. – Позволь музыке управлять тобой. Не думай.

– Отдайся танцу! – кричит Сет, перекрывая музыку, и вскидывает руки.

Делаю глубокий вдох и пытаюсь следовать указаниям, но я всегда была никудышным танцором.

– Ты слишком много думаешь, – говорит мне Сет, а затем его глаза обращаются на что-то за моим плечом. – А теперь у тебя будет прекрасный способ отвлечься.

Мои брови ползут вверх, а он одними губами произносит: танцуй, как на выпускном.

Когда он это говорит, я представляю лишь то, что видела в фильмах. Дурацкая музыка и декорации, разодетые в пух и прах люди, обнявшись, покачиваются из стороны в сторону, ну или танцуют еще как-нибудь не менее глупо. Но когда Кайден подходит ко мне, берет за руку и начинает кружить в танце, с моих губ срывается смех.

– Эй, это же тайные танцевальные движения, – говорю я, смеясь. Сначала он меня кружит, а затем снова прижимает к своей груди. Кайден однажды по секрету рассказал мне, что, когда он был помладше, мама просила его быть ее партнером в танце.

Его руки обвивают меня, и я откидываю голову ему на плечо.

– Предполагалось, что это будет секретом, – шепчет Кайден мне в ухо и мягко прикусывает мочку.

Группа уходит на перерыв, и диджей включает знакомую мне песню. «My Immortal» группы Evanescence. Она медленная, спокойная, и я расслабляюсь в руках Кайдена, прижимаюсь к нему, а покачивания из стороны в сторону в такт музыке уносят меня прочь от реальности.

– Я надеюсь, что тебе сегодня весело, – шепчет он мне на ухо, кладет руку на поясницу и притягивает ближе. Но есть в этом его прикосновении нечто отчаянное.

– Конечно, – мои веки смыкаются, и тепло его тела затопляет меня. Я притягиваю Кайдена ближе, просто хочу, чтобы он знал, что все будет хорошо. Если бы я только смогла заставить его понять, что я всегда буду принадлежать ему, что он никогда больше не будет одинок.

– Хорошо. Все, чего я хочу – чтобы ты веселилась, и ничего кроме, – у него перехватывает дыхание. – Ты заслуживаешь счастья.

Я поднимаю голову, чтобы взглянуть ему в глаза.

– Я счастлива. – Но не он. Кажется, он готов расплакаться. – Кто тебе писал?

Он закрывает глаза и качает головой.

– Я не хочу говорить об этом, не хочу устраивать еще один депрессивный вечер.

Откуда это, черт возьми, взялось?

– Ты не устраиваешь депрессивные вечера. Какого черта, Кайден? – я ругаюсь редко, только когда это по-настоящему необходимо. Прямо сейчас я в панике, потому что выглядит он как парень, который собирается порвать со своей девушкой. – Ты... ты б-бросаешь меня?

Его глаза в ужасе расширяются.

– Что? Нет! С чего ты вообще взяла?

– Потому что ты выглядишь так, словно собираешься.

– Я тебе никогда не скажу подобного! Никогда!

Наши крики перекрывают музыку, я это ненавижу. Мы никогда не кричим друг на друга, даже за закрытыми дверьми. Но сейчас – да, и хуже этого нет ничего.

Словно осознав, что мы в людном месте, он понижает голос и берет меня за руку.

– Пойдешь со мной? Мне есть... – Он громко выдыхает и запускает пальцы в волосы. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Сглотнув ком в горле, я иду за ним прочь от танцпола, по пути машу рукой Сету. Он награждает меня обеспокоенным взглядом, затем растопыривает пальцы и подносит к лицу, имитируя телефонную трубку. Я киваю, понимая, что он просит позвонить ему позже. Затем я поворачиваюсь и сосредотачиваюсь на собственных шагах, так как это проще, чем думать о причине, по которой мы с Кайденом впервые друг на друга наорали.

После того, как мы забираем наши куртки из гардероба, выходим на улицу, и холод обжигает кожу. Я быстро застегиваю куртку, но все равно дрожу, пока мы с Кайденом идем к его машине. Он открывает пассажирскую дверь, не сказав мне ни слова, затем обходит машину, залезает в нее и заводит двигатель, чтобы прогреть салон. Он смотрит в окно, схватившись за руль так сильно, что его руки начинают дрожать.

– Я облажался, – наконец, говорит он, убирая руки от руля и вытирая ладони о джинсы.

С моих губ уже почти срывается вопрос о том, что случилось, но он закатывает рукав, и я уже вижу ответ. Еще раньше, когда он приехал меня забрать, мне показалось, что я видела бинт под рукавом его рубашки, но я по-глупому отвлеклась на розу и голого парня и совсем забыла.

Боже, я должна была его спросить.

– Что случилось? – шепчу я, несмотря на то, что понимаю в чем дело и уже грущу.

Он закрывает глаза и проводит рукой по лицу, тяжело вздыхая.

– В последнее время я чувствую некую тяжесть, и не могу справиться, это гложет меня изнутри. И сегодня случилось нечто ужасное... и я... я просто в каком-то роде потерялся, – он открывает глаза, но смотрит куда-то вдаль, а не на меня. – Вот почему я смог забрать тебя сегодня. Я пропустил тренировку, чтобы посетить психотерапевта.

Я знаю, что терапия ему помогает, и радуюсь этому, но иногда мне хочется, чтобы он говорил обо всем и со мной тоже.

– Что случилось сегодня? Или ты не хочешь об этом говорить?

Он трет лицо снова, на этот раз более грубо, и я боюсь, что он это делает, чтобы причинить себе боль.

– Я должен был поговорить с тобой, а не делать то, что сделал. Хотя терапевт говорит, что такое бывает. Рецидивы случаются, – он закрывает глаза, и слеза, а может, две, начинают скользить по щеке. Я не знаю, что сказать или сделать, можно ли вообще что-то сказать или сделать, так как все еще не представляю, о чем речь. Но все же понимаю – он режет себя, пытаясь уйти от эмоциональной боли, однако, что ее вызвало?