– Да, может быть, ты и прав, – я отступаю назад, когда он открывает дверь и пропускает меня внутрь. – Бывает сложно спросить прямо, потому что в результате можно услышать категорическое «нет».

Сет входит в кофейню вместе со мной и отпускает дверь, не впуская следом холод. Воздух здесь пропах свежим кофе и корицей, повсюду слышится цоканье клавиш, так как из-за наличия бесплатного Wi-Fi многие студенты приходят сюда со своими ноутбуками.

– Я не думаю, что он откажет, – говорит Сет, занимая очередь.

Я смотрю в меню над прилавком, пытаясь понять, что хотела бы заказать.

– Я не уверена... – я шагаю ближе вместе с очередью. – В последнее время он был грустным и каким-то отдаленным.

– Так спроси почему. Давай, Келли. Я знаю, что у тебя эти отношения первые, но вы достаточно близки, что держать дистанцию нет необходимости. – Когда я уже начинаю открывать рот, чтобы возразить, он добавляет: – Эй, прислушайся к моим словам. Я теперь официальный главный психолог, и знаю, о чем говорю.

Я задыхаюсь от смеха.

– Ненавижу перебивать тебя, но то, что ты теперь главный психолог, всезнайкой тебя не сделало. Занятия не могут научить всему.

– Я знаю, – он прижимает к виску два пальца. – Таким проницательным меня делает засевший вот здесь плохой мальчишка.

Я качаю головой, но улыбаюсь. Несмотря на то, что Сет теперь считает, что все в порядке, он прав – я должна поговорить с Кайденом.

– Ладно, я это сделаю.

– Так-то лучше. К тому же, проживание в квартире намного, намного приятнее, чем в общежитии. И можно шуметь в любое время, – он поднимает брови, глядя на меня.

Несмотря на краску смущения, я решаю ответить.

– О, знаю. И это главная причина, по которой я хочу съехаться с Кайденом, – чтобы оставаться наедине и не волноваться, что в любой момент могут ворваться соседи.

Он награждает меня огромной улыбкой.

– Поглядите-ка на мою малышку, вся такая взрослая.

Я выпрямляю спину.

– Я должна отрастить себе яйца и спросить у него.

От попыток Сета сдержать смех, лицо у него краснеет, но тот побеждает, и он прижимает ко рту руку.

– Я не могу поверить, что ты только что сказала слово «яйца».

– А знаешь что? – говорю я, когда мы подходим к кассе. – Я уже не та девушка, которой была раньше.

Он опускает руку от губ, и лицо его становится серьезным.

– Ты права. Ты изменилась. Теперь ты намного сильнее.

Даже несмотря на то, что сейчас наша очередь делать заказ, мы заключаем друг друга в объятия.

– Мы оба далеко продвинулись, – говорю я ему, потому что у Сета были свои сложности, но тем не менее мы здесь – счастливые, здоровые и наслаждающиеся жизнью. Выжившие, вот кто мы. Я только хотела бы, чтобы и Кайден тоже увидел это в себе. Понял, как далеко ушел от прошлого.

Вероятно, Сет прав. Может, настало время немного сократить расстояние между нами с Кайденом. В конце концов я сталкивалась с вещами и пострашнее, чем предложить собственному парню жить вместе.

Намного-намного страшнее.

Глава 2

№107 Волшебное мгновение зимней сказки.

Кайден

В последнее время я в депрессии. Это не то же самое, что было со мной, когда я запирался в ванной и причинял себе боль, разрезая кожу и пуская кровь. К прошлому я не вернусь, что бы со мной не случилось. Я отказываюсь погружаться в эту черную дыру снова. Я хочу, чтобы все вокруг было полно света. И я бы рад уцепиться за жизнь, как это делает Келли, однако некоторые вещи – точнее, страхи – тянут меня назад. А когда их становится так много, я начинаю копаться в себе. Может, дело в том, что меньше чем через месяц наступит День Благодарения, и уже почти год прошел с тех пор, как отец меня избил, а затем сбежал вместе с мамой, так и не ответив за последствия. За прошедший год моя полуразрушенная жизнь окончательно развалилась. За прошедший год я почти махнул на это рукой и покончил с прошлым.

Но все-таки не совсем. Я выжил и должен быть благодарен – собственно, так и есть – но меня все еще беспокоит, что отец и мать совершенно беззаботно бродят черт-знает-где и делают черт-знает-что.

К тому же мой старший брат Дилан пригласил меня к себе домой на День Благодарения, чтобы отметить его в кругу семьи. Я не знаю, как реагировать на слово семья. Я даже представить не могу, как буду сидеть за столом со своим братом, его женой и всей ее родней, смеясь, болтая и набивая живот. Дилан сказал, что и Тайлера пригласит, но никто из нас давненько его не видел, и мы боимся, что он подсел на наркотики, пока жил на улице, ведь он и раньше этим промышлял. Все может быть даже хуже, не факт, что он вообще жив.

Я чувствую, что застрял в прошлом и не могу двигаться вперед. Мой психотерапевт говорит, что нужно время. Но это сложнее, чем кажется, и временами накатывают депрессии, потому что у меня нет ни семьи, ни даже нескольких людей, которые были бы действительно близки мне.

Хотя один человек, который всегда вытягивает меня из пучины отчаяния, имеется.

Келли Лоуренс.

Она – лучшее, что со мной случалось. Мой лучик света, пробивающийся сквозь дождь, облака и бури в моей голове. Она может заставить меня улыбаться, когда я тону, смеяться, когда я несчастен. Она единственный человек когда-либо меня любивший, и та, кого я настолько окончательно и всецело люблю в ответ, что порой сам не понимаю, как такое возможно.

Я думаю, что еще никого не любил так, как ее. Раньше я и не знал, как это делается, меня этому никто не учил. Однако Келли показала, как открыть собственное сердце – хотя бы как любить ее. И сделала это так просто, что порой я задаюсь вопросом, почему моя семья этого сделать не могла – просто любить, вместо того чтобы предаваться уродливой ненависти?

– Кайден, тащи свою башку на тренировку! – кричит мой тренер, размахивая рукой в знак того, чтобы я шел на поле. Я все это время стоял у самой его черты, неизвестно как долго глядя в пространство, потерявшись в своих мыслях.

Сосредоточившись на тренировке, я бегу к центру поля и, натянув на подбородок ремешок шлема, присоединяюсь к товарищам по команде. Мы все одеты в форму, на поле лед, так как вчера температура упала, и на улице все еще чертовски холодно. Но здесь я чувствую себя хорошо, отвлекаюсь от мыслей, которые преследуют меня в собственной комнате. Игра прочищает мою голову лучше, чем что бы то ни было, может, за исключением Келли, с которой я встречусь чуть позже.

Но даже когда играю, я слышу слабые отголоски – он говорит мне что делать. Он со мной всегда, когда я тренируюсь или засыпаю. Ненавижу это слышать, но после многих лет пребывания под его неусыпным надзором не могу избавиться от этого.

Беги.

Будь лучше.

Будь быстрее.

Играй жестче.

Продолжай двигаться, пока не сломаешься.

И только когда я, обливаясь потом, полностью погружаюсь в игру, я едва различаю этот голос в голове, потому что сердце бьется слишком громко, чтобы слышать что-либо кроме него. Это заставляет меня и любить, и ненавидеть футбол, – любить из-за себя, а ненавидеть из-за него.

Тем не менее, я сосредотачиваюсь на тренировке, заставляю сердце работать как надо – бегать, бросать, ловить, играть не хуже, чем обычно. И к тому моменту, когда по завершении я направляюсь в раздевалку, пот пропитывает всю мою форму, а мозг в достаточной мере измучен, чтобы не думать, и это хорошо. Тренер отводит меня в сторону, прежде чем я покидаю поле, он рассказывает, как я хорош, но дает некоторые рекомендации, которые помогут мне стать еще лучше. Он всегда это делает, но вообще ему потребовалось много лет, чтобы достичь того, что у меня есть уже сейчас. Несмотря на то, что я студент второго курса, о моем футбольном будущем уже так много говорили, что никто не обращает внимания на то, чего я на самом деле хочу. А я рад, что у меня есть это время, потому что еще не решил, чем займусь.