Ему думается, он в жизни не чувствовал себя таким влюблённым по уши. И хотя он совершенно не представляет, как Элизабет выглядит в положенном виде, его это удивительным образом не волнует; её лицо он и так успел изучить во всех ракурсах, а в умении мило выглядеть в платье он и не сомневался, зато у Мидлтон совершенно очаровательная улыбка и живой ум. Она не такая, как его сёстры, и слава Богу. Была бы другой, её не было бы в его жизни, а сейчас это кажется чем-то невозможно неправильным. Мифическое чувство любовь, это вот оно?

Садящееся солнце припекает, выливая, кажется, всё нерастраченное за день тепло. Для полного довольства и уверенности в безоблачном будущем Луи нужно только знать, что в голове у Элизабет. Поговорить вместо того, чтобы накидываться с поцелуями, конечно, было бы правильнее, но Луи как-то не до того было, а в оставшийся до Тортуги куцый день он так и не имел возможности поговорить с Элизабет. Он и успел-то только перехватить несколько её взглядов, которые его и успокоили — она растеряна, но не оскорблена, и совершенно точно не намерена выковырять ему глаза при попытке приблизиться. Правда, если он не соберётся с мыслями в ближайшее время, точно обидится. Луи, впрочем, и не собирался затягивать, так что лучше уже поскорее выгрузиться, и он пойдёт разыскивать непредсказуемую мисс, которая обещала никуда не деваться.

— Принимайте посыльного, — окликают из подошедшей шлюпки, и Луи удивлённо переводит взгляд вниз.

Какой ещё посыльный?

По трапу карабкается крохотный оборвыш с крайне серьёзным видом. Луи подхватывает его подмышки на последних ступеньках и втаскивает на палубу — не ровен час упадёт ещё такое чудо.

— Ну и кто ты?

— Я к капитану, — заявляет мальчишка. Луи закатывает глаза.

— Это не ответ на мой вопрос.

Мальчишка трёт рукавом нос, но чище не становится, скорее наоборот. Косится куда-то за спину Луи и становится поровнее, явно увидел Паулу.

— Мэйс я, — сообщает, наконец. — У меня послание для капитана от мистера Коуэлла. Очень важное.

— У него других не бывает.

На палубе Гарри нет, и Луи ведёт Мэйса вниз, пока матросы нагружают шлюпку второй раз, чтобы отправить на берег Паулу. Стайлс находится в кают-компании и встречает посыльного с таким же недоумением. Хмыкает, когда Мэйс с неизящным намёком повторяет, что сообщение у него только для капитана.

— Я всё равно всё узнаю, — фыркает Луи.

Парнишка мнётся, сомневается, придирчиво рассматривает капитана и боцмана, как будто прикидывает, можно ли им доверять, но всё же сдаётся.

— Мистер Коуэлл велел передать, что вас на Тортуге ждут англичане. Этот ваш, — Мэйс кривится, спасибо хоть на пол не сплёвывает, — Зейн Малик ходил предупредить об этом, а потом его арестовали.

У Луи сердце спотыкается на половине удара. Он смотрит на Гарри, на его раздувшиеся ноздри, и понимает, новости о Зейне и англичанах на Тортуге категорически не хотят укладываться и в его голове тоже.

— Где нас ждут? — голос у Гарри тише и глубже на полтона, чем обычно. Мэйс, похоже, это тоже отлично чувствует и тут же съёживается. — Что ещё велел передать Саймон?

— У них патрули по всему городу. Ждут, когда вы будете в бухте и пойдёте к мистеру Коуэллу. Он велел вам, — Мэйс тяжело вздыхает, как будто готовится, что его сейчас за борт выкинут, — он велел вам напрячь мозги и придумать, как спасти ваши задницы. Это его слова, не мои!

Гарри отворачивается, сжимает пальцы в кулак, и Луи уверен, он в красках представляет, как придушил бы Анвара Мендеса. У самого Луи ни одной дельной мысли, как спасти их задницы, если по всей Тортуге патрули британских военных. Это на территории Французской, мать её, Вест-Индской компании.

— Сколько британцев на острове? — спрашивает Томлинсон.

— Я не знаю, — мальчишка теряется, снова трёт нос. — У них три корабля поменьше ваших.

Что в переводе означает, на Тортуге высадилась маленькая армия, и все хотят их головы.

— Это всё? — Гарри поворачивается, хмурится, глядя на Мэйса. — Тогда ступай и никому ни слова. Только Саймону передай, что мы как-нибудь выкрутимся.

Конечно, они как-нибудь выкрутятся, потому что умирать никто не собирается. У Луи вообще большие планы на долгую и счастливую жизнь. Ну, уж на ближайшие месяцы точно.

Мэйса с парой монет за пазухой сгружают в лодку с Найлом и Паулой, которым не сказали ни слова. Только Найла Гарри просит быть повнимательнее, этого достаточно, чтобы Хоран насторожился. Солнце садится ниже, а на мачтах начинают заново поднимать паруса, чтобы двигаться к гавани Тортуги. Оставшиеся на корабле капитан и боцман молча спускаются в кают-компанию.

В помещении слишком тихо и душно, алые всполохи катящегося к океану солнца пляшут на стенах и почти ослепляют. Луи вместо того, чтобы потянуться за трубкой, усаживается на столешницу, краем глаза наблюдает, как Гарри измеряет знакомую комнату шагами. Значит, британцы всё же связались с Ле Вассёром, и если в городе их как собак не резанных, то губернатор им это позволил. Только что теперь с этим позволением делать пиратам? Обойти британцев, может, и возможно, но что дальше, прятаться от них? Это с кораблём-то в гавани? Единственная надежда — не даться британцам и сподвигнуть Береговое Братство подумать, какого, собственно, чёрта их враги гуляют по острову, как по своей Ямайке. Тогда есть возможность, что Ле Вассёр попросит гостей уйти подальше и не портить его реноме. Только как это всё провернуть, Луи не очень представляет.

— Есть идеи?

— Насадить Анвара Мендеса на шпагу, — откликается Гарри, раздражённо убирая волосы со лба. — Как можно скорее.

— Это в идеале, — Луи задумчиво чешет бровь. Между рёбер у него саднит от одного упоминания о Зейне Малике. Бывший друг дважды предупредил их об опасности, сам взял на себя риск, который, похоже, провалил, раз сидит теперь в тюрьме. Если только это не хитрый манёвр британцев, чтобы куда-нибудь их заманить, но детали манёвра не угадывались совершенно. Чёрт с ним, с Зейном, он сам выбирал судьбу, проблема состояла в том, что от Зейна британцы могли узнать, как и где им караулить пиратов. Если подумать, Гарри и Луи тоже смогут прикинуть, где их лучше караулить. — Мы ведь всё равно идём в гавань, да?

— А у нас есть варианты? Нам всё равно придётся как-то заканчивать историю. Видимо, теперь.

— Поэтому лучше придумать, как закончить на наших условиях, — кивает Луи.

— Насколько иррационально то, что Эйвери всеми силами упиралась, отказываясь высадиться раньше нас? — спрашивает вдруг Гарри.

Иррационально. Луи искренне надеется, что ничего такого Эйвери не чувствовала, а просто не хотела оставлять любимого мужа, пускай даже на несколько часов. Хорошо, что она уже на берегу, как и Элизабет. Они обе «всего лишь женщины», и лучше им не знать чего-то слишком нервного, особенно если есть шанс, что «всего лишь мужчины» как-нибудь сами решат проблему. Одной заботой меньше, осталось придумать, что делать с тремя кораблями британцев. Подыхать Луи отказывается категорически.

— Она просто любит тебя. Нам теперь нужно собраться с мыслями и как-то доказать ей, что она зря волновалась.

— Давай, собирайся, — пожимает плечами Гарри. — Мне иногда кажется, что на корабле ты отвечаешь за здравый смысл. Мне вот просто хочется кого-нибудь убить.

— Месяц назад я бы согласился с твоими словами, а теперь немного сомневаюсь в здравости своего рассудка, — Гарри вопросительно выгибает бровь, но Луи только головой качает. — Расскажу, когда разберёмся с британцами.

Гарри невесело фыркает, садится наконец за стол, барабанит пальцами по столешнице. Луи сверлит взглядом противоположную стену, а перед глазами встают знакомые улочки Тортуги, по которым теперь ходят британские военные.

— Англичан не должно быть на Тортуге, — говорит Стайлс. — Если Ле Вассёра это по каким-то причинам устраивает, то я не понимаю, почему устраивает Береговое Братство.

— Они им пока ничего не сделали, — не то, чтобы у Луи правда есть в этом уверенность, но это вероятный вариант, ведь британцам нужны конкретные пираты. — А вот если что-то сделают, тогда Братство их терпеть не будет. И Ле Вассёру не дадут.