— Хорошо, что ты выполняешь мой завет не убиться.

— Я-то думала, ты поел, и тебе полегчало, — на Луи Бетти старательно не смотрит, сверлит взглядом Лиама и Найла в надежде, что те заметят потерю друга. Тщетно, — а ты выжидал момент для очередной шпильки.

— Я поел, мне полегчало и стало интересно, о чём вы тут говорите. И вообще, мало ли, чего ты на кубрике наслушалась.

— Ничего такого, самое страшное — храп, — Бетти наконец поворачивает голову. — Ты обо мне настолько плохого мнения? У меня есть две ноги, и я могу вполне физически уйти от неподходящих разговоров. А ещё у меня есть голова на плечах, и я понимаю, что слушать не стоит.

— Ты когда так грозно фыркаешь, похожа на очень недовольного маленького ёжика, — улыбается Луи.

Улыбка у него всегда выходит светлая и заразительная, открытая, смягчающая черты, и Бетти точно знает, что такая достаётся не всем на корабле. А ещё знает, что она не заслуживает колкого «Мидлтон».

— Я думала, ты способен на более изящные оскорбления, — поджимает губы Бетти. — Я понимаю, что я виновата, но, Бога ради, ты меня простил, нельзя как-то нормально общаться со мной?

С лица Луи улыбка уходит медленно, будто неохотно. Он наклоняет голову, заглядывая Бетти в лицо, потом вздыхает так, как будто его всё достало. Интересно, она в первых рядах этого всего или где подальше?

— Я не собирался как-то тебя обижать, — медленно говорит он, — и уж конечно я не собирался тебя оскорблять.

— Может, ты слишком рано меня простил? И на самом деле продолжаешь на меня злиться?

По Луи видно, что вот как раз сейчас он начинает медленно сатанеть, но Бетти слишком обижена, чтобы отступить.

— Хватит придумывать. Я буду называть тебя по фамилии, ладно? Не приведи Господь, я назову тебя Элизабет на палубе. Ты хоть понимаешь, что в таком случае я тебя защитить не смогу? — Луи, очевидно, видит бегающие мысли в её голове и теперь начинает объяснять, как несмышлёнышу. — Может, ты не в курсе, но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. И совершенно не хочу, чтобы кто-то узнал, что ты женщина, это кончится катастрофой.

Повисает удушающая пауза. Почему-то прежде мысли о таком простом факте, что Луи может пытаться её защитить, Бетти в голову не забегали. Она действительно чувствует себя несмышлёнышем.

— Спасибо, — буквы, наконец, оформляются в слова. — Просто ты звучал довольно обидно. Можно помягче?

— А можно не реагировать так остро и не придумывать свою версию событий? — Луи окидывает её взглядом с головы до ног, снова, наконец, улыбается, как будто чему-то своему. — Кажется, ты неплохо задаёшь вопросы, если тебя что-то интересует, а я на них отвечаю.

— Значит, буду атаковать тебя вопросами, — улыбается она в ответ. — Где вы, кстати, потеряли капитана и его жену? Я их весь вечер на берегу не видела.

— Где-то в безоблачной стране счастья, — Луи смеётся, кажется, придерживая самые саркастичные ответы. — Надеюсь, завтра они найдутся.

Ох, хорошо, что тётка не узнает, что Бетти вытворила, и что теперь она так хорошо знает сильную половину человечества, что мужчин не видит вовсе, кроме одного, который видит в ней смешливого полезного матроса, которого приходится звать по фамилии, чтобы за борт не выкинули. За что вот ей это? Бетти поправляет платок на голове, жалея, что нельзя так поправить мысли.

— Брось, ты за них рад.

— Разумеется. Даже почти завидую.

Бетти из-за его улыбки тоже хочется улыбаться и пообещать себе больше не придумывать ничего. В конце концов, Луи её простил, на неё не злится, и, вообще, кажется, между ними снова мир. Это — то малое, что она боялась потерять, так что в пору праздновать, что это малое всё ещё при ней.

========== Доверие. Гарри ==========

Комментарий к Доверие. Гарри

Aesthetic:

https://pp.userapi.com/c847020/v847020340/1daa6c/ONsVdiIKZ7Q.jpg

— Подожди, ты прямо так его в дерьмо и окунула? — Гарри хохочет, откидываясь на подушку. — Боже, я женился на потрясающей женщине! А ты можешь повторить этот трюк с британскими военными?

— Боюсь, британские военные сильнее меня, — Эйвери касается кончиком носа его щеки. — А что?

«Леди Энн» стоит на якоре у небольшого острова, но ни Гарри, ни Эйвери впервые не хочется высадиться на берег, чтобы посмотреть на него. Небо над океаном уже давно потемнело, и сумерки окутали корабль и остров, а смотреть на берега нужно утром или днем, чтобы оценить их красоту.

Гарри хочется оценивать красоту собственной жены, и он чуть щурится, вглядываясь в её лицо, кладет ладонь ей на щеку, оглаживая нежную кожу, проводит пальцем по губам. Эйвери прикрывает глаза, наслаждаясь его лаской.

Всё же Луи был прав, самое важное — это разговаривать друг с другом, уметь вкладывать шпаги в ножны и находить общий язык. Эйвери, кажется, с ним согласна. Глядя на неё, Гарри думает, что за её нежной улыбкой скрывается множество тайн, которые ему ещё предстоит разгадать, и не все эти тайны могут прийтись ему по душе. Но он женился на Эйвери, а, значит, её тайны теперь стали его.

Они валяются на койке, тесно прижавшись друг к другу, и просто разговаривают, и это… естественно? Гарри делится с Эйвери воспоминаниями из отрочества и, честно говоря, ожидает жалости, но получает странный ответ, что его жизнь сделала его тем, кто он есть, и тот, кто он есть, — лучше, чем большинство лондонских франтов. Ответ нравится ему больше любого сочувствие, которое Эйвери если и ощущает, то держит при себе, и Гарри благодарно целует её. Эйвери доверчиво отвечает на его поцелуй, она так восхитительно отзывчива на его прикосновения, что Гарри думает: какого черта аристократок считают «бревнами»?

Эйвери кончиком пальца обводит контуры его татуировок.

— Меня за эту шалость выпороли, — признается она тихо. — Отец поверил, что тот мальчишка, будущий лорд, сам упал в навоз, но маму на мякине было не провести, — смеется, уткнувшись носом в его шею. — Розог всыпала от души.

— Вот старая гарпия, — фыркает Гарри.

Ему непривычно не находиться на палубе, не работать, не следить за порядком на «Леди Энн», и он старается отпустить эти мысли: матросы расслабляются на острове, травят байки и ужинают фруктами и мясом птиц. Почему бы и ему не отдохнуть?

Гарри кажется, что пол каюты и корабельные стены тихонько поскрипывают в знак согласия, и он улыбается. Эйвери осторожно кладет пальцы на уголки его рта, стремясь его улыбку задержать. Он и забыл, что значит просто быть счастливым и не думать о многом и многом, и благодарен Эйвери за это чувство, и благодарен Луи, что уговорил его даже не пытаться капитанствовать, и…

Да к черту всё.

— Чей это был корабль? — вдруг спрашивает Эйвери. Она как раз добирается до татуировки с изображением «Леди Энн» и задумчиво водит по ней пальцем. — В смысле… ты ведь не сам его построил, — она смущается даже больше, чем когда он снова стягивал с неё платье и чертову рубашку, будь неладны эти дамские закидоны.

Гарри хмыкает. Несколько лет назад, когда он только поднял бунт на «Леди Энн», звавшейся тогда совершенно не так, он был готов ко всему — и к тому, что вместо Десмонда под кормой галеона протащат именно его, тоже. Когда бунт против его отца оказался успешным, Тортуга полнилась слухами, что дерзкий мальчишка угробил собственного отца. Гарри никогда не подтверждал и не опровергал эти разговоры — пусть думают, что хотят.

С Эйвери всё было иначе. И, вздохнув, он приподнимается на локте и заглядывает ей в глаза: точно ли она хочет услышать? А потом начинает рассказывать. Прямо с момента своего появления на «Леди Энн» глупым мальчишкой, к которому Десмонд присматривался, да не присмотрелся. Именно тогда он окончательно решил, что Десмонд будет плеваться собственной кровью за то, что исковеркал матери жизнь и убил её — пусть не своими руками, но косвенно.

Эйвери слушает его, затихнув, как мышка, в его объятиях, и не перебивает. Гарри выворачивает себя перед ней наизнанку, вытаскивая из-под ребер эмоции и чувства, что никогда не перестанут болеть. И думает, что, кажется, это и есть любовь — безграничное доверие и желание делиться. Не только брать, но и отдавать.