Рядом друг с другом.

«Леди Энн» скользит по волнам в сгущающемся вечере. У Эйвери в животе уже не холод, но странное, щекочущее волнение, а за ребрами алыми цветами распускается предвкушение чего-то нового в её жизни. Паула помогает ей затянуть корсет (Господи Боже, какое же все-таки адское приспособление; после нескольких недель, проведенных без него, Эйвери думает, что её талию заковали в пыточное орудие). Платье ложится на нижнюю рубашку волной плотного атласа.

— Ты такая красивая, — восхищенно шепчет Паула, и Эйвери улыбается ей, треплет за щеку:

— Только ты так и думаешь.

Паула снова морщит хорошенький носик:

— Уверена, что так думает и капитан!

Эйвери опять краснеет, как пансионерка, вспоминая, с какой страстью Гарри целует её, вспоминая его прикосновения, и думает, что теперь он будет иметь полное право дотрагиваться до неё. Мысли как-то не помогают справиться с предательской краской, заливающей щеки. Господи, они теперь будут женаты! Эйвери, воспитанная матерью, в некоем ужасе от мысли, что она увидит Гарри… голым? Эйвери, которая предпочла свободу оковам светской жизни, этого очень хочет — её раздирает любопытством, желанием и тянущей тоской по нему, хотя они виделись утром. И, к черту, грехом это уже не будет.

Паула укладывает ей волосы в несложную, но красивую прическу, склоняет голову набок, оценивая свои труды, хлопает в ладоши:

— Я могла бы быть гувернанткой какой-нибудь милой девочке! Здорово получилось! Так можно я пойду на вашу свадьбу?

Эйвери хочет ей отказать, но в дверь стучатся: за ней приходит Лиам, галантно подает руку, и Паулу уже не остановить, она вылетает первой в коридорчик. Там уже с палубы спускается Луи, а на самом верху лестницы маячит физиономии Джона и Эрколе. Всем интересно посмотреть на невесту капитана. И вряд ли кто-то из них вообще думал, что такое может случиться на «Леди Энн».

— А я знал, что они поженятся! — грохочет Эрколе. — По капитану и видно было!

— Знал он, ага, — в ехидном ворчании Эйвери узнает голос Барта. — Если бы знал, мне бы сказал!

Улыбка на миг скрашивает суховатое, тонко выписанное лицо Луи.

— Восхитительно выглядите, мисс, — кивает он. — Идемте?

Ноги у Эйвери дрожат, когда она останавливается у кают-компании, где полминуты назад скрылся Луи, и на мгновение зажмуривается.

— Женитьба — это совсем не страшно, — весело хмыкает Лиам с высоты своего роста. — Мне вот даже понравилось.

Канонир не умеет успокаивать женщин, но на Эйвери его простые слова почему-то действуют. И она вдруг прекращает нервничать, и за ребрами перестает беспокойно скрестись. Волнение укладывается, будто морская гладь в штилевую погоду. Эйвери облизывает губы и произносит:

— В конце концов, это не может быть хуже, чем прием у мэра Лондона, правда?

Лиам смеется:

— У мэра Лондона я не бывал, но думаю, что вы правы, маленькая мисс.

========== Свадьба. Гарри ==========

Комментарий к Свадьба. Гарри

Aesthetic:

https://pp.userapi.com/c830401/v830401162/143a9c/4Z68mCGpVPo.jpg

https://pp.userapi.com/c824601/v824601162/197b26/h92ef1RJOzE.jpg

Вечер наступает слишком быстро. Гарри меряет шагами кают-компанию, ероша рукой волосы на затылке, будто они и так недостаточно лохматые. Господи боже, он ещё в жизни так не волновался! Уверенность в себе подводит его полностью, и он чувствует себя идиотом, а коленки у него дрожат. Ему нужно, очень нужно перестать нервничать, но даже тепло деревянных стен «Леди Энн», всегда дарующее успокоение, сейчас не помогает. Пусть возлюбленный галеон и не ревнует Гарри к Эйвери, но и помочь впервые не в силах. Гарри делает глоток вина прямо из горла бутылки. Совсем небольшой, он же не хочет, чтобы от него разило пойлом, пусть и недешевым, из запасов Коуэлла?

Луи, наверное, прав, — Эйвери согласилась выйти за него замуж, а значит, она этого хочет. Гарри хорошо изучил её и знает: она скорее смирится с неизбежностью смерти, чем с клеткой и нелюбимым мужем. Это всегда было в ней, даже в момент, когда она, смело глядя ему в глаза, согласилась оставить себя в заложницах у него и у команды. И, хотя её спокойного отношения к смерти он не понимает, это ему больше не мешает.

Господи, через несколько минут он женится! У Гарри внутри щекочет от волнения, а ещё — тепло расходится, будто круги по воде, и сердце бьется об исцарапанные изнутри ребра. Он смотрит на свои руки, на пальцы в серебряных тяжелых кольцах, и выбирает одно — широкое, но простое, другого у него просто нет. Он носит его на мизинце, и он вовсе не уверен, что кольцо с хрупких пальцев Эйвери не свалится, но думает: весь этот символизм ничего, на самом деле, не значит, важно лишь стремление связать свою судьбу и свою жизнь с конкретным человеком.

Ведь так?

Ему кажется, что ворот рубашки душит, и Гарри расстегивает несколько пуговиц, натыкаясь на подаренный когда-то матерью серебряный крест. Подносит его к губам и думает: что сказала бы его мама сейчас? Энн и подумать бы не могла, что её сын, её Гарри, однажды женится на девушке из высшего света. Смотрит ли мать на него с небес? Гарри уверен, что Энн попала в рай, ведь она так мучилась и страдала перед смертью, да и жизнь её не была легкой, хотя Энн всегда смеялась, что дети озарили её существование. Она была на удивление светлой и неунывающей женщиной… пока не слегла.

Гарри чувствует, как сердце давит невидимым обручем.

— Надеюсь, я не разочаровываю тебя, мама, — бормочет он.

Дверь открывается, и Луи заходит в кают-компанию, окидывает Гарри взглядом:

— Я смотрю, над тобой хорошо поработали, — почему-то он не зовет Барта по имени, но это наблюдение лишь проходится по разуму Гарри легкой царапиной, не особенно оставляя следы. — Ты даже прилично выглядишь. Молодец, Мидлтон!

— Отвали к чертям морским, Томлинсон, — огрызается Гарри. Нервы звенят, будто струны инструмента какого-нибудь бродячего музыкантишки. — Не смешно, богом клянусь!

— Разве? Я у лучших учился, — усмехается Луи, кладет ему руку на плечо и слегка сжимает. — Всё будет в порядке.

Но Гарри его фразы уже не слышит — в помещение заходит Эйвери, и у него воздух в легких кончается, настолько она потрясающе красива, обворожительна и ещё сотня дурацких комплиментов, над которыми Гарри когда-то смеялся. Он скользит жадным взглядом по её фигуре, затянутой в то самое платье, в котором он её впервые и увидел, и думает, что, дьяволы морские, она согласилась выйти за него замуж, как это могло случиться вообще?

Лиам передает Эйвери ему почти с рук на руки, отходит в сторону и ободряюще подмигивает. Гарри думает, что, возможно, должен был поговорить именно с ним о свадьбах и семейной жизни, но ничего не может поделать — он всегда доверял Томлинсону чуть больше, чем остальным, не боялся раскрыть перед ним свои эмоции и опасения. Может быть, потому, что Лиам обычно говорит, что все вокруг усложняют всё, а эти слова Гарри не помогли бы.

Он не усложняет. Он, черт возьми, женится!

Ладонь Эйвери в его руке холодная и влажная, и Гарри понимает, что она тоже нервничает. Как нервничает и Луи, откашливающийся в рукав.

— Всё хорошо, — шепчет Гарри, склоняясь к уху Эйвери. — Всё будет хорошо.

Верит ли он в это сам? Господи, он сам себе всю несуществующую плешь проел происходящим, но когда Эйвери молча сжимает его руку в ответ, Гарри понимает, что да, верит и надеется, что прав. И что всё будет хорошо не только на словах. Луи говорит что-то вступительное, хорошо хоть Библию не цитирует, а выдает несколько общих фраз от чистого сердца. В ушах у Гарри шумит морским прибоем, и этот шум означает перемены, обратить которые он не сможет… да и не захочет.

Никогда не захочет отпустить Эйвери. Но отпустит, если она сама попросит об этом. Разве не в этом смысл? Давать человеку, которого ты любишь, то, что он просит. Даже если твои ребра готово выломать болью.

— Согласна, — говорит Эйвери тихо, но уверенно и четко.

Гарри открывает рот и понимает, что в горле у него пересохло. Ему срочно нужен глоток рома или вина, но тащить ему бутылку никто не будет. Сглатывает, пытаясь смочить горло слюной.