— «Дельта-3», это «База», докладывайте.

— Говорит рядовой ОE-019. Я отстала от лидера группы, он не выходит на связь. Жду указаний.

Последовала пауза.

— …Оставайтесь на месте. Передадим ближайшему отряду приказ подобрать вас. Где вы находитесь?

— Второй подземный, спасибо!

Я уже хотела было развернуться и пойти забрать свою сумку; впереди на полу потянулись багровые капли, переходящие в массивные разводы. Я ахнула и рывком прижалась к стене, вскидывая бластер. Отражение!… Пусто, за углом никого.

— «База», ответьте, — я выдавила из себя звук. — На этаже следы борьбы, предположительно ранен офицер, как слышите?

— «Дельта-3» уходите, высылаем группу захвата.

— Я медик, прошу разрешения остаться для оказания помощи.

— … Добро. В бой не вступать.

— Так точно.

Для таких, как я, эта директива означала немедленное отступление при появлении врага. Но если это значит бросить кого-то умирать - я отказываюсь.

Полевая аптечка на поясе осталась со мной; сердце колотилось как бешеное, и под рёбрами клубился мерзкий тревожный холодок. Боги, какой из меня солдат? Застрелят — и поминай как звали… Но если смогу хоть кого-то спасти — стало быть, не напрасно. Как страшно…

Собрав всю волю в кулак, я высунулась из-за угла. Следы тянулись к следующему повороту. Кого-то волокли… Я быстро перебралась к противоположной стене и, контролируя каждый шаг, осторожно пошла вперёд. За углом послышался шорох. Руки предательски дрожали; тяжело дыша, я сняла бластер с предохранителя, переместила палец на спусковой механизм и медленно заглянула за поворот.

Гилберт лежал на полу, прислонившись спиной к стене: из раны на шее пульсирующими толчками изливалась кровь. Я бросилась к нему. Увидев меня, он захрипел, и из его рта с утробным бульканьем полилась тёмная струя, пропитывая маску.

Я упала рядом на колени и вывернула содержимое аптечки.

— Не отключайся, смотри на меня! — я попыталась устроить одну его руку у него на голове, с противоположной стороны от раны, чтобы наложить жгут на шею.

— Держи так, помоги мне, постарайся!

Он захлёбывался.

— «База», где вы?! Срочно нужна помощь! Нужна медицинская кап…

Ослабевшей рукой Гилберт потянулся к моей кобуре.

Удар пришёлся в затылок. Тело обмякло, и я рухнула на пол, глухо ударяясь виском. Звук словно в толще воды… Сапоги у самого лица… Эхо выстрела. Темнота…

Холод. Лицу холодно.

Морщусь, утыкаясь щекой во что-то твёрдое. Голова раскалывается. Вокруг тихо.

Шумно втягиваю воздух через ноздри и с трудом открываю глаза. Сглатываю, жмурюсь, пробую разобраться в пространстве. Понимаю, что лежу на полу.

Сгибаю пальцы ног, поочерёдно напрягаю все мышцы и медленно делаю глубокий вдох. Кроме головы ничего не болит. Ощущаю поверхность под пальцами, опираясь на ладони, переворачиваюсь с живота на бок. В помещении пусто. Вижу голую койку. Не потрудились закинуть меня на неё и просто швырнули на пол, по счастливой случайности ничего мне не сломав и не разбив лицо.

Со стоном поднимаюсь на четвереньки, но получается не сразу: голова звенит просто умопомрачительно, и в таком положении добираюсь до койки, сперва закидывая на неё руки и плечи. В глазах немного двоится. Борясь с тошнотой, убеждаю себя, что посидеть на полу ещё пару минут — не такая уж и плохая затея.

Оглядываюсь по сторонам: раковина, унитаз… окон нет. Или же иллюминаторов? Чувствую характерное гудение под полом… я на корабле. С трудом, пошатываясь, заползаю на койку, снимаю куртку, сворачиваю её под головой и за считанные секунды проваливаюсь в глубокий болезненный сон.

На краю сознания отметился звук открываемой двери. Меня рванули за плечо.

— Вставай.

Я открыла глаза: надо мной возвышался грузный мужчина с шероховатым расплывшимся лицом. Я послушно попыталась сесть, но он не стал дожидаться и грубо вздёрнул меня на ноги.

— Пошла.

Толстяк вытолкнул меня из камеры, повторным тычком направляя налево. Я огляделась: коридор корабля, холодный белый свет, двери таких же комнат, как та, из которой меня только что вывели. Последовал шлепок по затылку:

— Пошла, блядь, чего вертишься?!

Пришлось ускорить шаг. Навстречу прошли двое мужчин в незнакомой форме, один из них бросил на меня пренебрежительный взгляд.

«Что со мной будет? Идиоты: они убили офицера и забрали меня вместо него. Где здесь логика…»

Мы повернули в следующий коридор. Я не пыталась запомнить дорогу, мне показалось, что в этом не было смысла. По мере приближения к очередной двери до меня донёсся странный звук… Гудение сверла, а вместе с ним… человеческий вой!

Я ахнула и дёрнулась назад, у меня едва не подкосились ноги. Амбал схватил меня за волосы, я вскрикнула и впилась ногтями в его руку; не отпуская, он потащил меня вперёд, и в конце коридора втолкнул в раскрытую дверь.

— Занимайтесь.

Уже другой человек оттеснил меня в глубь помещения: внутри был стол, над которым располагалась большая лампа, словно над операционным столом, два стула, и напротив — вертикально расположенная панель. Он закрепил меня на ней, лишая возможности двигаться: меня сковало оцепенение, я не сопротивлялась. Да и куда мне было бежать?

— Звание?

Я молча уставилась на него, будто забыла слова.

— Звание! — мужчина повысил голос, я почувствовала страх. Он принялся расстёгивать и закатывать рукава своей рубашки.

— Рядовой…

— Рядовой в разведке Первого Ордена?

— Я не разведчик… Прохожу подготовку.

Я глубоко вдохнула и замерла, когда он подцепил остриём складного ножа мою майку и разорвал её до низу, обнажая грудь и живот.

— Я не намерен с тобой возиться.

Окинув меня оценивающим взглядом, он взялся за серебристую подвеску в моём пупке, большим пальцем огладил кожу над ней и несильно потянул. Я пожалела, что оставила её.

В два мощных рывка он выдрал серёжку из моего живота.

Боль оказалась нестерпимой. Из глаз брызнули слёзы, тёплая кровь устремилась к ремню на брюках, окрашивая ткань в тёмный цвет. Меня начала бить крупная дрожь; я опустила голову и, глядя на рваные края раны, поняла, что меня сейчас вырвет. Видимо, это понял и дознаватель, потому что в следующий момент он втолкнул мне в рот горло бутылки, удерживая за подбородок и заставляя пить. Я стала захлёбываться.

— Ещё раз уточним: кто ты? — он отошел и поставил бутылку на стол.

— Элен О’Деро, — растерявшись от шока, прошептала я и осеклась, вспомив, что никому здесь не нужно моё имя. — Рядовой.

— Как ты сказала? — Мужчина обернулся. — Повтори. Имя.

— …О’Деро.

Экзекутор пристально вгляделся в моё лицо. Ещё несколько секунд он что-то обдумывал, а затем направился к двери.

Когда она закрылась, я откинулась затылком на панель и подняла глаза на слепящий свет лампы. Ничего. Ничего, всё нормально. Всё в порядке. Мне не больно. Совсем не больно. Не страшно. Я всё выдержу. У меня всё заживёт…

Я крепко сжала кулаки и всхлипнула. Всё заживёт. Обязательно.

За дверью послышались шаги. Я мотнула головой, стряхивая слёзы и, призывая всю свою гордость, уверенно взглянула на появившихся в проходе людей. Их было двое: один — всё тот же дознаватель, лица второго мне не было видно из-за освещения.

— Подтверждаете?

— …Да.

— Сколько вам потребуется времени?

— Не могу сказать.

Я снова занервничала и насторожилась. Пульс застучал; я прижалась спиной к панели, ища спасения. Мой мучитель кивнул, а неизвестный шагнул в камеру, и дверь за ним закрылась.

Что чувствуют люди, когда им сняться умершие близкие? Что бы почувствовал человек, наяву увидевший призрака? Я не знала, но сейчас, заходясь в рыданиях, ясно чувствовала, как родные руки снова гладят мою голову, словно не было всей этой боли, пустоты и одиночества; он покрывал моё лицо поцелуями, утирал слёзы и прижимал к себе настолько близко и бережно, насколько позволяли крепления панели. Я не верила, я ведь знала; я никогда по-настоящему не верила…