Я прекратила давить, уступила место, и быстро наклонилась за препаратами: при всех видах остановки сердца и при всех видах нарушения ритма… Открутив заглушку катетера, я ввела растворы один за другим, засекая время — повторить через четыре минуты, после чего отогнала дроида и принялась сама работать мешком.
Ожидание превратилось в пытку: уступив силовую работу другому, я перестала чувствовать движение времени. А что ещё хуже — с его течением ничего не менялось. Полминуты, одна, полторы… Я молилась. Я никогда не была религиозной. Но сейчас, раз за разом не находя пульса, я молилась, как в последний раз.
Я без промедления выполняла все указания врача; он видел, что я теряюсь и вслух озвучивал все команды. Мне казалось, что моё собственное тело лежит сейчас на земле, не способное даже дышать. Лучше бы так и было. А надежда, словно песок, неуловимо ускользала сквозь пальцы.
С начала работы прошло уже шесть с половиной минут. Я снова взглянула на ЭКГ, сжимая руку на мешке для очередного вдоха… Из глаз покатились слёзы.
Появился ритм.
Врач проследил за моим взглядом:
— Да-да-да, молодец, продолжаем, всё получается! Только не расслабляйся!
Через двадцать секунд мне удалось нащупать слабый пульс. Ритм на мониторе постепенно стабилизировался. Длинные светлые ресницы коротко дрогнули; грудная клетка различимо поднялась и опустилась.
— Стойте!
Я убрала маску и быстро извлекла трубку воздуховода, провоцируя свистящий кашель. Хакс на мгновение приоткрыл глаза. Я прижала ладонь к лицу и расплакалась.
— Первый раз? — врач устало выдохнул и усмехнулся, а я смогла только закивать головой, не в силах вымолвить ни слова. — Ну, с почином! Последи за ним, я сейчас.
Врач спешно поднялся и побежал к кораблю, на ходу раздавая указания дроиду и кому-то из подчинённых — по комлинку. По моим щекам стекали крупные горячие капли, то и дело срываясь с ресниц; я бережно перебирала пальцами влажные медные пряди, ласково гладя лоб и виски едва приходящего в сознание генерала, глядя на размеренные движения его груди.
— Молодец, солдат, — за спиной прозвучал ободряющий голос майора.
На корабле я осталась с Хаксом, по назначению врача поставив капельницу с препаратами для поддержания давления и следя за общим состоянием. Когда я попыталась обработать рану на голове, пациент, не открывая глаз, болезненно завозился: пришлось, помимо местного обезболивания, спросить разрешения подколоть анальгетик внутривенно.
Мужчина дремал; иногда на измождённом лице мелькала тень беспокойства, и я чуть крепче сжимала его ладонь, сидя рядом, после чего он успокаивался.
По возвращении на базу доктор, помогавший мне, остановил меня в дверях медицинского отсека, не пуская в отделение:
— Ну всё, хватит с тебя. Иди-ка лучше отдохни; с ним всё будет в порядке, я об этом позабочусь.
Я хотела было возразить, но после слова «отдых» явственно ощутила упадок сил и согласно кивнула.
— Тебя, кажется, зовут Элен? О’Деро, правильно?
— Да, верно. А вы?
— Стивен Ларсон, — он протянул мне руку. — Можешь звать меня Стив. Откачали человека — считай, вместе выпивали.
Я пожала его ладонь и улыбнулась в ответ, впервые имея возможность нормально разглядеть этого человека. Стивен был высок, в меру широкоплеч, голубоглаз, с оттеняющей скулы оливковой кожей; тёмные каштановые волосы курчавились в короткой стрижке, и он позволял себе носить тот мужественный тип небритости, который шёл далеко не всем. Я ощутила его врождённое влияние на женскую аудиторию, мысленно ставя отметку в графе «опасно».
— Что ж, приятно познакомится, доктор Ларсон. Спасибо за вашу помощь.
— Всегда пожалуйста. Элен, а приходите работать! Мне такие люди нужны. Что вам с этой солдатнёй по окопам лазить? Пообещайте хотя бы, что подумаете!
— В отряде нет медика, — сохраняя дружелюбие, я добавила в голос металлические нотки, давая понять, что на меня его обаяние не действует. — Моё место с ними.
— Слышу надёжного человека! — Стив дружески похлопал меня по плечу. — Это похвально. Можешь приходить через пару часов: подлатаем нашего генерального.
По возвращении в казарму меня дружной толпой встретили ребята из группы: кто-то додумался захлопать, и все одобрительно подхватили аплодисменты. Я смутилась и с улыбкой потребовала прекратить. По их лицам было видно, что меня немедленно хотят расспросить о случившемся максимально подробно, и только кто-то из парней успел окликнуть меня, как рядом тут же образовалась Криста, оглашающая, что нечего донимать уставшего человека.
Я немедленно направилась в душ, ощущая себя грязной, потной и вонючей. Песок забился везде, где в теории только возможно, а волосы от морской воды казались засаленными. Возникло острое желание утопиться в шампуне и сладко пахнущей пене. Оказавшись под тёплыми струями воды, я ненадолго расслабилась, но ко мне быстро вернулось удушливое беспокойство. Знаю, сейчас мне лучше быть здесь. Но я хочу быть там, рядом. С ним.
Я вернулась в общую комнату со словами: «Точно знаю, что у кого-то есть закурить». Не дав закончить фразу, на меня тут же напялили куртку и под белы рученьки утащили к запасному выходу из корпуса, где реже всего ходили патрульные штурмовики. Ароматный едкий дымок тягучей патокой заполнил лёгкие, и голову приятно повело. Крифф, надо обязательно раздобыть себе где-нибудь сигареты. Хватит с меня этого ЗОЖ.
Возвратившись с улицы, я обессиленно завалилась на кровать, накидывая простыню на деревенеющие ноги. Сон укутывал сознание блаженным тяжёлым коконом, и я позволила себе сдаться ему, провалившись в объятия Морфея до самого вечера. Мне снились мерцающие на свету голубые волны, горячий ветер и сильные руки, уверенно блуждающие под моей формой на диком раскалённом берегу.
К семи часам, вдоволь выспавшись, я привела себя в порядок и направилась в госпитальный корпус, сдерживая подступающее волнение. Дежурный дроид сперва не хотел говорить, в какой палате находится генерал, но тут из ближайшего кабинета высунулся доктор Ларсон и приказал ему немедленно меня проводить. Я благодарно кивнула Стиву.
Проследовав со мной до нужной палаты, дроид отправился обратно на пост, недовольно помаргивая лампочками, и я вошла в комнату. Освещение было слегка приглушено до уровня, не раздражающего глаза, а сквозь закрытые жалюзи проникал розовый отсвет заката. Я направилась к постели больного, и когда оказалась рядом, генерал сонно взглянул на меня и тихо произнёс:
— Привет.
— Привет, — я прошептала с нескрываемой радостью, но горло сжалось от подступающих слёз, и улыбка вышла болезненной. — Как себя чувствуете?
— Как будто немного умер, — Хакс устало усмехнулся. — Но в целом неплохо. Голова побаливает.
Его волосы не были привычно убраны назад, и чёлка немного спадала на левый глаз, прикрывая повязку на лбу. Мило. А ещё… Ещё на нём не было рубашки.
— Что сказал врач? — смущаясь, я обернулась к стоявшему рядом штативу с капельницей: раствор во флаконе закончился.
— Сотрясение средней паршивости. Продержат неделю, не больше. Дольше я и сам здесь не останусь.
Я перекрыла систему, взяла стоящий на прикроватной тумбочке спрей с антисептиком, смочила ладони и коснулась запястья мужчины, предлагая развернуть руку. Он послушно подвинул ко мне предплечье.
— Тех наёмников перестреляли. Жаль, не представилась возможность допросить. Они прибыли на планету раньше нас и скрыли корабль от радаров в глубине острова. Мой промах.
Я отрицательно покачала головой.
— Невозможно всё предусмотреть.
Наш диалог был негромким; я чувствовала, как меняется обстановка, и удивлялась тому, какой оттенок принимал мой голос, стоило поднять глаза на генерала. Отсоединив систему, я промыла катетер антикоагулянтом из лежавшего на штативе шприца, ловя на себе изучающий взгляд. Каждое прикосновение к его коже мучительно отдавалось в сердце.
— В отчёте было сказано, что помощь вызвала ты.
Моя рука дрогнула; секунду помедлив, я завинтила заглушку катетера, отвернулась и отошла на несколько шагов, убирая штатив.
