Квилл не привык к отказам и добивался её, используя все средства в своём арсенале заправского дамского угодника. Ракета издевался, дразнил межгалактическим бабником, Дракс сыпал изречениями сомнительной ценности, Мантис… ох, лучше бы она молчала. Но молчала Гамора. Все уловки Квилла натыкались на её невозмутимость: каждый раз — руки, сложенные на груди, капля иронии во взгляде и тихое фырканье. И то, последнее — это если повезёт.

Как оказалось, Гамора просто не умеет проявлять чувства, если жизням ничего не угрожает.

Только смертельная опасность подтолкнула её к поцелую. Только предсмертная фраза прозвучала признанием. Квилл так долго мечтал услышать заветные слова, а теперь — что ему делать с ними? Что ему делать со знанием, что Гамора его всё-таки полюбила, но время для них обоих истекло?

Питер не мог унять дрожь в пальцах. Он опустил голову так, что она почти касалась колен, он не хотел видеть никого и ничего вокруг.

Гамора сказала, что любит. А значит, ей было так же страшно потерять его, как и ему её. Лучше бы Квилл так и остался для Гаморы раздражающим самовлюблённым субъектом. Тогда он хотя бы знал, что перед смертью она не станет переживать о нём.

Если вдуматься, что ей могло приглянуться в инфантильном, порывистом, легкомысленном пройдохе? Теперь он уже никогда не спросит об этом. Питер болезненно скривился, вспомнив, сколько времени потратил на бессмысленную ревность к Тору. Глупый индюк, взвился при появлении бога грома, строил из себя невесть кого — сомневался не в Гаморе, а в себе.

Она такого не заслужила.

Не уберёг её.

Она ушла навсегда.

В ушах звенела тишина, мучительная, невыносимая. У него было прекрасное средство, чтобы прервать эту пытку. Питер слушал музыку в любом настроении, в любом состоянии, и даже после потери Йонду старые мелодии помогали ему справиться с болью. Но теперь его словно заклинило, и он продолжал сидеть неподвижно, истязая себя беззвучием.

Раньше музыка отлично спасала от одиночества, теперь же Квиллу нужна была Гамора. Он хотел слушать песни только вместе с ней. Он хотел петь их только вместе с ней. Танцевать только вместе с ней. И раз её больше нет…

— Что-то происходит! — взволнованный голос Мантис выдернул Питера из транса. Он вскинул голову и непонимающе обвёл всех пустым взглядом.

Прежде, чем он успел сообразить хоть что-то, Мантис развеялась в воздухе, словно по щелчку пальцев.

— Квилл? — растеряно проговорил Дракс. И его мощное тело обернулось пылью за один миг.

Питер поднялся на ноги, но не почувствовал их. Что за чертовщина?

С губ сорвался удивлённый возглас, на большее времени не хватило.

Только шальная мысль мелькнула на прощание: что, если он попадёт туда, где Гамора?

За ней — хоть в бесконечность.

========== Что ты знаешь о панике? (Пеппер и Тони) ==========

Комментарий к Что ты знаешь о панике? (Пеппер и Тони)

Немного о Пеппер после “Войны бесконечности”. Ангст, тлен, панические атаки.

https://vk.com/wall-112982395_54603: за озвучку огромное спасибо группе Creative Owls (https://vk.com/creativeowls) и войсеру Гиене!

— Пожалуйста, мисс Поттс, не надо! — Хэппи несмело протягивает к ней руку, не смея дотронуться, но весь его вид так и кричит о том, что ей следует поменять решение. — Вы можете выйти незамеченной, я всё устрою, пожалуйста…

Пеппер отвечает ему едва различимой улыбкой.

— Не перегибай палку, Хэппи. Это всего лишь журналисты. И это моя работа.

Он растерянно сводит брови, словно недоумевая, как можно быть такой упрямой. И такой… железной? Достойная пара для Тони Старка. Если бы он был здесь.

Поправив воротник блузки, Пеппер ещё раз бросает взгляд на Хэппи, безмолвно заверяя его, что всё в порядке, вдыхает поглубже и направляется к выходу.

Автоматические двери раздвигаются в стороны, оставляя её без последней защиты перед толпой, поджидающей снаружи. Пеппер вцепляется в клатч, как в спасительную соломинку — бессмысленный машинальный жест.

— Мисс Поттс, что вам известно о судьбе исчезнувших людей?

— Удалось ли выяснить, куда пропал Железный человек?

— Мисс Поттс, правда ли, что незадолго до исчезновения Тони Старк предложил вам завести ребёнка?

Пеппер, пошатнувшись, сжимает клатч ещё крепче. Её улыбка — вымученная, а в сердце ввинчивается нож: откуда они знают? Почему спрашивают даже об этом? На своём веку она повидала столько ушлых корреспондентов, у которых не было ни малейшего представления о такте, что её трудно удивить — не удивляется она и сейчас. Просто её броня истончилась, и Пеппер держит удар на пределе. Ещё чуть-чуть — и она пойдёт трещинами, распадётся на куски, разлетится вдребезги, прямо здесь, на глазах у этой жадной до сенсаций своры. Не допустить.

— Не думаю, что это имеет сейчас значение, — спокойно говорит она. Горло сдавливается спазмом — не так-то просто подделать это спокойствие.

— Но у вас должна была состояться свадьба, определена ли дата? Что вы предпримете, если Старк так и не объявится?

В голове мимолётно проскальзывает мысль — что за глупый непрофессиональный вопрос? — но отреагировать Пеппер уже не успевает.

Её взгляд, зацепившись за знакомое лицо, застывает.

Тони? Среди них? Откуда? Почему не подошёл к ней сразу? Что происходит?

Пеппер моргает, не веря своим глазам, и Тони рассеивается. Не потому, что ей померещилось. Он рассеивается так, как рассеялись накануне тысячи, миллионы людей, чья судьба до сих пор неизвестна. Его фигура за какие-то жалкие мгновения крошится в пыль так быстро, что никто из стоящих вокруг этого даже не замечает.

От улыбки Пеппер остаётся только неестественное напряжение в уголках рта.

Тело перестаёт слушаться, на лбу проступает испарина, в ушах звенит пронзительный вопль, а перед глазами всё расплывается. Пеппер кажется, что она попадает в какое-то другое измерение. Всё продолжается так, как и шло: вспышки фотокамер, микрофоны со всех сторон, мелькание чужих лиц. А она больше не здесь, она только что увидела то, что никто больше не видел, и она не слышит звуков. Кроме того самого вопля, от которого вот-вот лопнут барабанные перепонки.

И вместе с ней в этом новом измерении только один спутник.

Паника.

Последнее, что она запоминает, — Хэппи, сгребающий её в охапку и умоляющий не кричать.

***

Как-то раз Тони сказал ей, что у неё противный до зубовного скрежета типаж — девочка-отличница. Всегда всё знает, всегда всё предусматривает, ни в чём не ошибается. Она исправляла все его оплошности, вытаскивала из передряг и всегда помогала. Палочка-выручалочка Пеппер — так он говорил, когда был в хорошем расположении духа. А вот в дурном настроении запросто мог выдать что-то нелицеприятное.

Пеппер не обижалась. Она понимала, что идеальный человек как никто другой способен раздражать. Но что бы Тони ни ворчал себе под нос, главное — она была ему опорой.

Пока однажды не случилось то, с чем она не сумела справиться.

***

Пеппер проводит пальцем по стеклу, и скрип убеждает её в реальности происходящего. Но отражение в зеркале остаётся чужим, пугающе чужим. Черты — вроде бы всё те же, но смотрит на неё незнакомка. Пеппер трясёт головой, отгоняя наваждение, незнакомка повторяет это движение, но как будто с небольшим отставанием. Фальшиво, неестественно, невозможно — должно же совпадать со стопроцентной точностью! Не выдержав, Пеппер отворачивается.

— Ты пялишься в зеркало и не узнаёшь себя, Пеп! Как будто это какой-то долбаный двойник! Я… Я не знаю, как объяснить, что это за чувство…

Так. О каких ещё признаках Тони упоминал?

Она садится в кресло и прикрывает глаза, стараясь вспомнить всё, что он рассказывал ей о панических атаках.

— Может, есть какая-то система, Тони? Если понять, когда они начинаются, можно предупредить это состояние!

— Это всегда внезапно. Накрывает в любое время, в любом месте. Без малейшего повода, понимаешь?

— Подожди, давай проанализируем все случаи. Должна всё-таки быть закономерность.