Спала вся фракция. Я не знала, который час, но пустота коридоров — и Ямы — подсказывала, что ночь близится к рассвету. Всегда так пустело только под утро.

После теплой постели и полудрема моё тело бил озноб, а во влажном холоде предрассветного осеннего воздуха изо рта вырывался пар. Стараясь согреться, я быстро шагала, обняв себя за плечи и растирая их ладонями. Несколько раз я резко останавливалась, прислушиваясь к тишине, но ее ничего не нарушало, только мои собственные шаги и эхо от них.

Осознавая напрасность своей вылазки, — возможно, бессмысленность всей попытки выведать то, что не обязательно являлось преступлением — я ожидала увидеть, что оружейный склад так же погружен в тишину и мрак. Но к моему удивлению внутри горел свет. Слабый и далекий, словно горели не основные лампы, а лишь небольшой фонарь где-то в глубине заставленных оружием стеллажей.

Подкравшись к окошку выдачи оружия — над узким проемом в толстом стекле была красная надпись «Для получения и сдачи оружия подготовьте карточки!» — я заглянула внутрь.

Источник света — большой фонарь — стоял на полке ближнего к окошку стеллажа. Он освещал небольшое пространство кабинки и ярко отражался в покрытой стеклом памятке о безопасности, но вглубь самого оружейного склада не светил. В темноте рядов стеллажей можно было различить лишь невнятные очертания ближних к свету полок.

Я вглядывалась во мрак, наполненный оружием, забыв об осторожности и почти выпрямившись во весь рост, когда прямо перед стеклом возникла тонкая фигура. Тимоти, — ошибки быть не могло — присевший рядом со столом и невидимый всё это время, резко встал и выпрямился. Я отскочила от окна и вжалась в угол. Сердце встрепенулось и бешено колотилось в горле.

Забравшийся в оружейку Тимоти — простой патрульный, не имеющий доступ в склад — посреди ночи служил ужасным подтверждением моих подозрений. Больше не осталось возможности журить себя за разыгравшуюся фантазию и чрезмерное желание немедленно проявить себя во внутренней разведке. Происходило что-то неладное. Прямо сейчас за углом совершалось преступление.

С громким металлическим звоном захлопнулась дверь оружейного склада. Я сильнее вдавилась спиной в стену, силясь раствориться в темноте. Никогда прежде я не сожалела так сильно о своей беспечности. У меня с собой не было никакого оружия. У Тимоти, вероятно, его было очень много.

Шаги стали отдаляться, и я выглянула за угол. В слабом освещении коридора порывисто шла темная тонкая фигура. Тим нес большую сумку, ее дно заметно провисало под весом груза, а тканевые стенки оттопыривались в разные стороны узкими длинными стволами автоматов.

Я закрыла глаза.

Тимоти ворует. Черт побери, он крадет из склада оружие и переносит в другое место. Его ночное путешествие в запертую оружейку опровергает все попытки оправдать эти действия.

Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Третья случайность, которая в этот раз может дать реальные ответы. Нельзя ее упускать. Пусть даже я вовсе не готова к ночному преследованию и возможной потасовке. Стоять в углу и уговаривать себя, что увиденное имеет разумное объяснение, я не могла. Как и не могла вернуться в комнату за оружием. По двум причинам: не было времени, Тимоти шел быстро, и еще минута промедления обернулась бы провалом; и Эрик. Войти, вооружиться и уйти незамеченной я уже не смогла бы.

Надо было идти прямо сейчас, и я, собравшись с силами, шагнула из угла.

========== Глава 18. Переулок. ==========

Тимоти свернул к колеям ещё до того, как вдалеке послышался стук колес приближающегося поезда. Он знал расписание, он садился на этот ночной грузовой поезд уже не раз и точно знал, когда он пройдет по территории Бесстрашия и куда направится.

Я остановилась в тени здания, разглядывая силуэт человека, бывшего некогда забавно заикающимся и смущающимся Дружелюбным, бывшим некогда влюбленным в меня другом. Мой отказ не мог так быстро и так радикально его изменить. Я лишь пробудила в нем его настоящую суть, заставила снять качественную маску. Мы все – Рут, Дарра и я — верили в тот образ, который он старательно создал, не представляя даже, как фатально ошибаемся.

Когда поезд въехал во внутренний двор, Тимоти забросил сумку за спину и бросился бежать вдоль колеи. Пропустив два вагона, он вскочил на подножку третьего и кулаком вжал кнопку открытия дверей. Я сгруппировалась в своем укрытии, готовая броситься вдогонку за красными габаритными огнями поезда, но Тимоти не заходил в вагон. Он продолжал висеть снаружи, через плечо вглядываясь в переулок. Заметил слежку?

Я провожала взглядом вереницу стальных коробок, в одной из которых уезжал вглубь Чикаго Тимоти, не решаясь выдать себя и выйти под холодное свечение луны. Благодаря брату я знала короткий путь отсюда до склада, а потому, дождавшись, пока шум поезда стихнет за поворотом, я бросилась бежать.

Холодный воздух раздирал нос и горло, соприкосновение горячей кожи и осенней влаги порождало неприятное жжение. Уставшее тело противилось, а жесткие ботинки с каждым движением резко натирали голые пятки. Но я заставляла себя не сбавлять темп. Я бежала по темным переулкам, и мои шаги гулким эхом отражались от разрушенных стен, наполняя темную окраину тревожной барабанной дробью.

До склада оставалось чуть меньше квартала, когда пустынную улицу пересекла высокая тень. Тимоти быстро и порывисто шагал к двери, сумка в его руке медленно покачивалась. Я кралась вдоль стены, в надежде не наступить на стекло и не выдать тем самым своё присутствие. Я уже добралась до угла, почти различая два приглушенных голоса и готовая выглянуть, когда холодный влажный воздух резко рассек пронзительный свист.

В переулке у двери шумно замешкались, две тени метнулись оттуда и замерли, повернув в мою сторону головы, но еще не различая меня в темноте.

— Ты привел хвост! — прошипел высокий силуэт, а затем добавил презрительно: — Ты привел её!

Я уставилась на Молчуна. После покушения на Тимоти и вылета из фракции он заметно изменился: похудел, осунулся и отрастил бороду, но ошибки быть не могло. Это был именно Молчун. Я могла бы с легкостью дать голову на отсечение — свистуном был второй из вылетевших за попытку убийства.

Высокий и непривычно тонкий — теперь такой же худой, как и Тим — силуэт Молчуна потянулся рукой в сумку, которая теперь перекочевала к нему, достал что-то и передал Тимоти. Тот оторопело уставился на предмет в руке.

— Зачем? — хрипло спросил он. Пистолет в его распростертой ладони подрагивал.

— Прикончи её, — зашипел Молчун.

— Н-но… — слабо запротестовал Тимоти, всё же обхватывая пальцами рукоять.

— Тим… — Его имя вырвалось из меня вместе со вздохом. — Почему?

Представшая передо мной картина казалась невообразимым абсурдом. Самая изощренная фантазия не могла бы представить себе всё безумство этой ситуации.

— Почему?! Они ведь тебя убить пытались, Тим! Как же так?

Его тонкие губы скривились от смеси презрения и отвращения. Никогда прежде я не видела у друга — кто этот человек? — такого выражения.

— А в-в-вот так, — проскрипел он незнакомым голосом. — К-к-каждый д-д-де-действует п-по-своему. Ты с-с-стала по-по-подстилкой Лидера. А я з-з-зарабатываю д-де-деньги.

Его слова и ржавая вибрация голоса отзывались острой болью в висках и горьким стальным привкусом во рту. В животе бурлила тошнота.

— Ты продаешь оружие изгоям… — пробормотала я, не то обращаясь к Тимоти, призывая его осознать опасность и преступность его действий; не то заставляя себя саму поверить в происходящее.

— Заткни пасть! — рявкнул Молчун. — Прикончи её, ну же!

Зажатый в кулаке пистолет взмыл вверх и едва заметно подрагивал. Я уставилась в черную бездну дула, не в силах оторваться от его спокойной смертоносности. И когда оно резко дернулось, я зажмурилась, ожидая раздирающей боли в голове, но не услышала выстрела.

— Очень не советую стрелять, — прозвучало зловеще тихое и спокойное.

Я открыла глаза и сначала уставилась на Тимоти. Он и Молчун испугались этого внезапно подкравшегося голоса, — потому и дернулась рука с пистолетом — и теперь в ужасе таращились на Эрика. Он стоял в переулке, ведущем в хранилище, привалившись плечом к углу. Вдоль стены расслабленно висела рука, сжимающая пистолет.