От темной дыры входа к нам приближалась высокая широкоплечая фигура. Уставившись на нее, я едва не промахнулась пистолетом мимо набедренной кобуры.

— Что тебе здесь нужно, Эрик? — хмуро спросил Четверка, поворачиваясь к Лидеру так, словно пытался закрыть нас и разложенное на столе снаряжение от его глаз.

— Я просто зашел проверить, как идет…

— Нечего тут проверять, — нетерпеливо и резко оборвал его Четверка, и я уставилась на инструктора заворожено и с восторгом. Подготовка закончилась, и вместо несмелых попыток противиться, он мог дать решительный отпор. — Подготовка и деятельность разведки секретны. Это не твоя парафия, Эрик. Так что убирайся.

Эрик напрягся. На его щеках заиграли желваки, губы безмолвно разомкнулись и сжались. Взгляд темных глаз быстро скользнул на меня и снова уперся в Четверку.

— Я принес карточки новичкам, — процедил он и сунул Четверке небольшой белый конверт.

— Карточки? — удивленно переспросил инструктор и опустил взгляд на конверт в своей руке. – Уже?

Но пояснений не последовало. Темный тяжелый взгляд снова полоснул по мне, и Эрик развернулся и зашагал к выходу из зала. Мы обрушились с вопросами на инструктора уже в поезде, отойдя от впечатлений — после выпада Четверки против Эрика, такого долгожданного и прекрасного — и отдышавшись после пробежки за вагоном.

— Что такое карточки? — спросила я, упершись взглядом в кончик белого конверта, торчащий из нагрудного кармана куртки Четверки. — И почему нам еще не должны были их давать?

Инструктор хмуро покосился на меня, обвел взглядом остальных и снова посмотрел мне в лицо.

— Карточки — не только авторизация вас как членов определенного подразделения Фракции, но и ключи к вашим комнатам, — он вытянул конверт и его острым краем задумчиво провел по подбородку. — А комнаты распределяются между новичками только после прохождения квалификации.

Он поднял взгляд на нас, взволнованный и настороженный, и добавил:

— А вы еще не полноценные разведчики.

— Не похоже как-то на Эрика — быть таким добреньким, — хмыкнул Крепыш, и трое других новичков поддержали его нестройным гоготом.

Я посмотрела на Четверку, он задумчиво — невидящим взглядом — уставился в пространство. И все так же задумчиво, отнимая конверт от лица, произнес:

— Ладно, держите, - и, вытянув карточки, разложил их в руке веером и протянул нам.

Я вытянула свою — на ней большим жирным шрифтом было написано мое имя — и отошла с ней под ближайшую тусклую лампу. Карточка была небольшой — легко помещалась в ладони — тонкой и упругой. На одной стороне было имя, под ним: небольшое фото моего лица крупным планом, короткое «Разведка» и «Уровень доступа: 2». А в самом низу от края до края тянулась широкая желтая линия. На обратной стороне на белом фоне горели языки пламени, окруженные плотным кольцом, — символ Бесстрашия.

— Круто! — восторженно воскликнул Крепыш. Он поднес свою карточку вплотную к лицу и рассматривал, прищурив один глаз. — А какие еще есть уровни доступа?

— Один, — коротко ответил Четверка и выудил из кармана свою карточку. От длительного пользования из белой — как у меня в ладони — она превратилась в серую, под именем, фотографией и словом «Разведка» значилось еще «Старший инструктор». Горизонтальная линия — под «Уровень доступа: 1» — была ярко-красной. — И абсолютный. Такой доступ есть только у Лидеров. Их карточки белые безо всяких цветовых показчиков.

Он замолк, спрятал свою карточку и отошел в угол. Я опустила взгляд на свою ладонь.

Эд О`Лири. Рыжие волосы, наскоро взъерошенные за секунду до фотографирования и раскрасневшиеся щеки после тренировочного дня. Разведка. Уровень доступа: два.

Я уперлась в стенку спиной и медленно осела на пол.

Прежде Эрик следовал хотя бы этому правилу: комнаты распределяются после квалификации. Возможно, прежде Эрик следовал и правилу, запрещающему использовать в спаррингах настоящие ножи. И — он сам говорил — прежде давал инициируемым право самим решить, кто прыгнет первым.

Прежде. Но не в этот раз.

Я коротко улыбнулась и покосилась по сторонам. Никто не смотрел на меня. Четверо ребят сбились в кучу и оживленно обсуждали карточки и ожидающие их отдельные комнаты. Я снова опустила глаза в ладонь.

Причина пренебрежения правилами — не только Фракции, но и его собственными – я?

Это предположение было очень приятным, я едва сдерживалась, чтобы не улыбнуться снова.

Эрик поспешил распределить комнаты, потому что не желал мириться с тем, что я живу в тесном подобии казармы с четырьмя парнями, бурлящими гормонами? Это ревность, чувство собственничества, это проявление заботы? Любовь?

Я украдкой провела по карточке пальцем, будто она была живой частью Эрика, и он мог почувствовать это нежное прикосновение. А затем спрятала во внутренний нагрудный карман.

Он решил, что я принадлежу ему, и делиться не хотел, а раз так, — пусть сам он этого мог не осознавать, лишь чувствовать, — то Эрик не исключает возможности того, что секс вовсе не был точкой.

Возможно, он был заглавной буквой первого слова в нашей истории.

========== Глава 8. Комната. ==========

Отведенная мне комната оказалась довольно тесной, с узким высоким окном в самом углу. Через тусклые стеклянные блоки почти не проникал свет, потому приходилось постоянно включать монотонно гудящую лампу, светящую холодным синим светом. Из мебели тут были кровать, стол, табурет и покосившаяся этажерка. На стене возле кровати, где постоянно прислонялась спина прежнего жильца, растянулось продолговатое темное пятно вытертой краски.

Но все это не имело никакого значения, поскольку эта комната была только моей, в ней запиралась дверь, и тут были отдельные душ и туалет, которые ни с кем не придется делить, и в которых можно будет побыть наедине с собой без лишних свидетелей.

В тесной коморке ванной комнаты тоже было узкое окно из стеклянных блоков — выглядело так, словно посреди окна построили стену — и я любила усесться под горячим потоком воды и наблюдать, как за тусклым стеклом гаснет день.

Первая ночь в новом жилище прошла почти бессонно. Я лежала на кровати — непривычно широкой после коек в казармах — и смотрела в потолок, через который по диагонали тянулась неровная полоса слабого холодного света.

Взбив подушку и сунув под нее руку, я не могла заставить себя закрыть глаза и уснуть. Во мне все бурлило, тело пружинило и вибрировало от восторженного волнения, в голове пузырились мысли.

Я не могла поверить, что теперь являюсь полноправным членом фракции. Теперь это мой дом, я больше не Эрудитка, я больше не новичок, застрявший — зависший на волоске над пропастью изгоев — между уютным прошлым и неясным будущим. Не глядя, я потянулась к карточке, которую оставила на табурете рядом с кроватью. Сначала наткнулась на резинку для волос, затем на наручные часы, а потом пальцы скользнули по гладкому пластику карточки.

В темноте ночи, нарушаемой лишь отражением лунного свечения на потолке, я не могла рассмотреть, что на карточке изображено, но я помнила: Эд О`Лири. Разведка. Уровень доступа: 2.

Эрик. Лидер. Уровень доступа: абсолютный. И никаких полосок.

Он расселил нас по разным комнатам, меня и четырех других новичков, попавших в разведку. Он расселил вместе с нами всех остальных, не желая выделять истинной причины своей спешки с выделением комнат. Действительно ли он руководствовался ревностью?

Что будет теперь, когда я работаю в разведке, двери в которую даже для Лидера закрыты? Как находить поводы для случайных — якобы — встреч, чтобы не дать ему забыть, чтобы заставлять его думать обо мне?

Как знать наверняка, что мои предположения — не напрасные фантазии?

На следующий день, сам того не ведая, Дарра принес мне любопытную — радостную, очень важную для меня — новость. Я привела друга на крышу, на которой мы с Кинаном иногда сидели и смотрели на стену. Здесь мы ждали, пока Рут вернется с патрулирования.

Это был наш первый полноценный разговор после распределения. Прежде мы лишь пробегали мимо друг друга, успевая переброситься лишь парой слов. Сегодня мы, наконец, могли поделиться всеми своими впечатлениями.