Эрик во всем признался. Своеобразным образом, нелепо и как-то грубо. Но ему нужно было высказать это все лично мне. И подвернулась такая отличная возможность. Ему должно было стать легче, а я не должна была ни о чем помнить. Вот только мозг – удивительная штука.

Слова Эрика всё поставили на свои места, пазл разобрался до основания, а затем заново собрался и образовал четкую картину. Ошибки быть не могло.

Я спохватилась с кровати и, нашарив под ней ботинки, бросилась к выходу. Мне нужно сделать это сегодня, прямо сейчас, другой возможности не будет. Это четкое видение ситуации может померкнуть, раздобытые в подсознании слова могут забыться, решительность выветрится.

Эрик вдруг оказался открытой книгой, случайно распахнувшейся вопреки постоянному контролю. Эрик оказался маленьким капризным мальчишкой.

Неимоверность открытия пьянила и окрыляла. Он напуганный мальчуган, который вместо забиться в угол и разреветься, прячет свой ужас за жестокими выпадами и ледяным холодом внешности. Он так хрупок внутри своего могучего тела, что это кажется почти карикатурной шуткой.

Мне пришлось довольно долго стучаться прежде, чем Эрик открыл дверь. Помятый после сна, волосы рассыпались, один глаз полностью зажмурен, второй смотрит через щелочку. Темная щетина на щеках и подбородке.

- Если пришла просить за своего заику, - зевок. – Убирайся.

- Нет, я не за этим.

Тело пружинило, мозг работал с поразительной четкостью. Шестеренки прокручивались легко и быстро, механизм вибрировал энергией.

Эрик протер лицо ладонью.

- Потрахаться тебе тоже не перепадет, - на его губах дрогнуло подобие самодовольной ухмылки, но тут же исчезло.

Я подавила в себе порыв нахамить в ответ и лишь закатила глаза.

- Пойдем со мной.

- С чего это? Сейчас два часа ночи!

- Эрик, пожалуйста! Это не займет много времени!

- Рыжая, не беси меня. Вали спать.

Он потянулся, чтобы закрыть дверь, но я поспешила схватить его за руку. Заглянув в его сонное лицо, я прошептала:

- Пожалуйста. Умоляю!

Он сглотнул, мышцы предплечья под моей рукой напряглись, и мне показалось, что он сейчас оттолкнет меня и захлопнет дверь. Но он вздохнул и, проведя рукой по волосам, пытаясь придать им привычную укладку, шагнул в коридор.

- Не представляю, что должно оказаться там, куда ты меня ведешь, чтобы я не пришиб тебя.

Я шла впереди, а потому позволила себе довольную улыбку. Эрик послушался, и это подтверждало мои догадки – мое озарение. Он шел, растирая лицо руками, разминая плечи и шею, и от хруста его суставов мне было весело и уютно.

До кабинета моделирования от комнаты Эрика было довольно далеко, и я быстро шагала, опасаясь, что ему надоест за мной идти, и он решит вернуться. Впрочем, он молча позволил себя провести до конца, не говоря ни слова, зашел в кабинет и только там, повернувшись ко мне, вскинул брови.

- И?

- Включи компьютер, мне нужно тебе кое-что показать.

Он еще выше вскинул брови, но промолчал. Любопытство взяло верх, и он выполнил просьбу.

За два дня моделирований я запомнила, как Четверка пользуется пистолетом для инъекций, откуда берет ампулы и как крепит датчики. Всё это я смогла сделать сама. Эрик наблюдал за моими действиями, насторожено нахмурившись и скрестив руки на груди.

Галлюцинация оказалась необычно яркой и сильной. Вероятно, потому что с момента проведения предыдущей не прошло еще двадцати четырех часов, или потому что я была еще сонной, и действие препарата этим усилилось.

Я оказалась на знакомом перекрестке пустого – вымершего – Чикаго. Не медля, как то было в первый раз, я побежала по улице, прислушиваясь и с ужасом ожидая шума воды.

Волна – стена – цунами накрыла меня на два квартала дальше от того места, где застала меня вчера. Эти изменения повлекли за собой следующие. Вместо сразу оказаться в змеином гнезде, меня еще какое-то время бросало потоком воды, она затекала в нос и рот, не давая даже попытаться выплыть.

А затем вместо давящей и тянущей в разные стороны одновременно бурлящей воды появился скользкий подвижный клубок. Он был не подо мной, он был на мне. Давил на грудь, не позволяя дышать. Змеи копошились и кусали за руки, крепко прижатые к бедрам. Я не могла заставить себя пошевелиться и уже испугалась, что не смогу найти пистолет, и всё пойдет не так, и Эрик не увидит того, что должен, когда змеи вмиг исчезли. Я оказалась на крыше здания, на которое часто приводил меня брат. Сам Кинан, родители и Эрик стояли на краю. Их фигуры казались черными и неподвижными в свете низкой холодной луны.

- Выбирай одного, - прозвучал искаженный громкоговорителем голос. – Убей его и спаси остальных.

Я с силой прижала руку, в которой из ниоткуда возник пистолет, к бедру, но она меня не слушалась. Сначала поднялась кисть, затем согнулся локоть, не реагируя на мои попытки сопротивления. Мне пришлось схватить себя второй рукой, чтобы опустить и повернуть пистолет дулом к себе.

Холодный металл обжег лоб. Я глубоко вдохнула и обвела взглядом четыре фигуры. Эрик стоял последним. Высокий, широкоплечий. Зловеще мощный и беспомощный одновременно.

Я не могу убить тебя, не могу, пронеслось у меня в голове. Ни за что. Не пожертвую другими ради тебя, и в тебя не пущу пулю, лишь бы семья спаслась.

Болезнь. Психическое расстройство. Сумасшествие.

Выстрел.

========== Глава 2. Страх. ==========

Эрик стоял, все так же скрестив руки на груди, и хмуро смотрел на экран. Когда изображение — оно немного опаздывало, я успела рассмотреть последние секунды своей галлюцинации — исчезло, он опустил голову и уставился в пол. Долго молчал, рассматривая свои не зашнурованные ботинки, и я успела обреченно признать, что ошиблась.

— Что это должно доказать? — спросил он тихо и хрипло, не поднимая взгляда.

Я поднялась с кресла, стягивая с себя датчики.

— Разве это не ответ на твои вопросы?

Бровь с серьгой дернулась вверх, и по сонному лицу растеклось выражение надменности.

— Меня многие боятся, — сказано едва ли не с гордостью.

В плане, показавшемся спросонья идеальным, оказался один значительный просчет: Эрик. Нельзя ничего доказать человеку, не желающему верить. Но отступать некуда. Мне нужно выполнить всё, что я намерилась сделать. Чтобы быть уверенной, что я попробовала действительно всё. Сейчас останавливаться нельзя.

Я сжала в руке пучок проводов, впиваясь ногтями в ладонь.

— Да, — голос звучал необычно твердо. Я удивилась его звучанию. — Боятся. Тебя, потому что ты можешь легко и без зазрений совести перечеркнуть их будущее.

Эрик склонил голову на сторону, глаза сузились. Он внимательно слушал, — он обдумывал увиденное и услышанное, — вглядываясь в мое лицо. И молчал.

— А я тебя не боюсь, — я сказала это вслух и поняла, что так оно и есть на самом деле. Когда-то да, я боялась, ненавидела себя и его за этот страх. Возможно, еще вечером я боялась Эрика. Но не сейчас. — Я боюсь тебя потерять. Ты сам видел, наравне с самими близкими. И мне не страшно принести себя в жертву ради тебя.

Эрик всё еще молчал, силясь взглядом проникнуть в мой мозг, словно демонстрации моих страхов было недостаточно.

— Ведь я не могу это подстроить, не могу это, — я махнула свободной от датчиков рукой на компьютер. — Просто представить.

— Не можешь, — хрипло согласился Эрик. — В моделировании участвует твое подсознание.

Я кивнула, желая подтолкнуть его к правильному выводу, но он не выглядел человеком, обретшим веру. Мне нужно предпринять последнее. Самое сложное.

Словно между делом, я потянулась к пистолету и прокрутила его пальцем по скользкой поверхности кресла. Запасная ампула выкатилась из рукава в ладонь.

— Рыжая, я не пойму, — одна рука взмыла вверх и бесцельно провела по волосам. — Зачем ты это делаешь?

Его взгляд скользнул с моего лица на руку и пистолет под ней. В его взгляде была готовность, он едва ли осознавал, — не мог предугадать, — что я собираюсь сделать, но это было что-то на уровне инстинктов. Он просто был готов к тому, что я могу напасть. Как то было в драке с Тимоти.