— Нет, — он затянулся, огонек накалился до красноты и снова растворился в темноте. — Не поэтому. Почему ты пришла на самом деле?

Я собрала сколько могла слюны и с силой сглотнула.

— Я хотела прийти.

— Почему?

Он игрался, прозвучал в голове давешний незнакомый холодный голос, предупреждавший меня о двери. Он игрался с тобой там, в коридоре. Он подыграл тебе. Он тебе не верит. Ничего не видит. Не хочет видеть.

— Потому что я хочу… — Я запнулась. Я хочу что? Хочу провести с тобой ночь? Хочу, чтобы ты признал, показал, что я тебя, по меньшей мере, волную? Разве?

— Потому что люблю тебя.

Он резко подался вперед. Захотелось отшатнуться, но стена не давала сбежать. Подсвеченное снизу, его лицо выглядело жутким. Морщины, разрезавшие лоб, казались безобразно глубокими из-за запавших в них теней.

— Любишь?

Голосовые связки протестовали, я лишь кивнула.

— Почему?

— Эрик…

Он шагнул к столу, а затем в сторону, обходя свесившую вниз голову лампу.

— Почему? — повторил он требовательно, злобно.

— Я не…

— Потому что я Лидер? У меня есть власть? Потому что ты достаточно амбициозна и беспринципна, чтобы выбрать этот путь для достижения успеха?

Он стремительно приближался, извергая сигаретный запах и ярость. Я вжалась в стену до ноющего протеста лопаток.

— Почему, черт тебя побери, Рыжая, ты это делаешь?! — проревел он у меня над головой. Я сжалась от сильного духа табака и вибрирующей угрозы, исходящей из его напряженного тела. Но пересилила себя и подняла глаза.

И ужаснулась.

Лицо Эрика выражало, безусловно, злость и неистовство, но это были лишь оттенки всепоглощающего, неразумного, нерационального страха. Он был до чертиков напуган, это выдавали его расширившиеся глаза, быстро раздувающиеся крылья носа, подрагивающие губы и вскинутые брови.

— Потому что… — Я не смогла уцепиться за изворотливую быструю мысль, едва вспыхнувшую в голове и тут же погасшую. Не нашла слов.

— Ну?! — прорычал он.

— Вопреки.

— Что?!

— Я люблю тебя не потому что, а вопреки. Ты…

Слезы предательски подступили к нижним векам, и я почувствовала это неприятное жжение в глазах. Голос дрогнул.

— Ты законченный мерзавец, Эрик, — почему-то шепотом продолжила я. Поспешила подхватить сорвавшуюся с ресницы слезу и добавила: — Невыносимый. Извини, но ты просто ублюдок. И я…

Вторая слеза успела коснуться щеки, за ней третья стремительно упала на горячую кожу щеки и быстро скатилась вниз, повиснув на скуле тяжелой холодной каплей.

— И я все равно почему-то люблю тебя.

Последние слова я едва выдохнула, раздираемая рыданиями и, не в силах больше сдерживать всё накопившееся, уткнулась лицом в твердую грудь.

Немыслимость происходящего лишь усиливала поток слез, я не могла остановиться. Всё время, проведенное в Бесстрашии, все терзания до перехода, все переживания, просто заброшенные на пыльный чердак, вдруг стеклись в одно место и давили на кран, не давая потоку иссякнуть.

Эрик стоял неподвижно, не оттолкнул и не обнял, просто не шевелился. Он молча ждал, и это пугало. Я смиренно ждала того, как его фитиль догорит и последует уничтожающий всё на своем пути взрыв, не в силах, впрочем, оторваться от горячей груди под намокшей черной футболкой.

Растопчи меня, прошептала я мысленно. Покончи со мной, хватит мучить.

Его рука мягко, но решительно подтолкнула мой подбородок вверх.

— Посмотри на меня, — тихо проговорил он. — Посмотри, Эд.

Я подняла взгляд, едва сквозь слезы фокусируя его на лице Эрика.

— Хочешь выпить?

Я судорожно дернула головой.

— Тебе нужно выпить, — настоял Эрик. — Пойдем.

Он обнял меня за плечи и повел вглубь погруженной во мрак комнаты. Мы миновали низкое глубокое кресло, возле которого высилась стопка книг и бумаг, прошли мимо металлического стеллажа, хаотично заставленного бутылками, книгами и разномастными коробками. Остановились возле кровати, широкой, со смятой постелью.

— Садись, — он положил руки мне на плечи и надавил. Я послушно опустилась на твердый матрац, а Эрик направился к стеллажу. Он взял в руку большую выпуклую бутылку с прозрачной жидкостью, задумчиво взболтал и вернул на место. Потянулся к следующей и, проведя пальцем по черной этикетке, отодвинул. Его выбор пал на низкую квадратную бутылку с плещущимся в ней янтарем.

— Пила когда-нибудь виски?

Звякнули два стакана, когда он сгреб их двумя пальцами.

Я мотнула головой, Эрик осклабился.

— Конечно, не пила. Такого больше не делают. Эта бутылка очень старая. Она была произведена задолго до войны. Качество — отменное, в голову ударяет сразу.

Я уставилась на Эрика, не веря своим ушам. Движения были всё те же, с самоуверенной ленцой. Голос неизменно надменный, пренебрежительный. Но что-то было неоспоримо иначе. Он плеснул немного алкоголя в оба стакана, на самое дно. Закрутил бутылку и, отставив ее на прикроватную тумбу, присел передо мной. Подал стакан и улыбнулся. Это была его обычная ухмылка, а не тот вчерашний клочок нежности, неожиданно вырвавшийся из самих глубинных тайников. Глаза его опять потемнели. Не только из-за скудного освещения, я видела вблизи, насколько расширились его зрачки. Но в них не было вчерашней теплоты. Как и глухой отстраненности.

— Пей.

Я поднесла стакан к лицу. Из него сильно разило алкоголем, к этому примешивался запах дыма, костра. И неуловимый, невесомый аромат меда. Или карамели.

— Пей!

Его рука подтолкнула мою, пальцы сжались на моих, обхвативших стакан. Жидкость обожгла рот и горло и горячим потоком ринулась вниз по телу. Я поморщилась от неприятного резкого вкуса, а затем быстро вдохнула ртом, желая потушить пожар внутри.

— Лучше?

Я кивнула, обволакиваемая приятным теплом. Эрик улыбнулся и забрал стакан, опустив оба на тумбу рядом с бутылкой. Быстрым движением он подался вперед и опустился на колени. Глаза казались черными. Где-то в груди кольнуло воспоминание о сне, но в следующее мгновение испарилось.

Эрик подхватил мои бедра снизу и, слегка приподняв, развел в стороны, придвигаясь впритык к кровати и ко мне. Обнял за шею, заставляя немного наклониться, и прильнул к губам. От него ко мне перешел ток и побежал по оголенным нервам вниз, заставляя тело содрогнуться, пробуждая густое горячее возбуждение. Его руки скользнули по спине вниз и, слегка сжав, потянули на себя.

— Не бойся.

========== Глава 9. Ночь. ==========

Напряженность и волнение покалывали в подушечках пальцев и ладонях, но тело рефлекторно, неконтролируемо подавалось вперед, подставляясь под каждое прикосновение. Желание утолить эту жажду казалось физической потребностью. Такой же естественной и необходимой, как голод и желание спать.

Я придвинулась к самому краю кровати, выгнув спину и запрокинув голову. Горячее дыхание Эрика и его влажные губы щекотали шею, пробуждая мелкую дрожь, которая теплыми волнами раскатывалась по телу. Его пальцы впились в бедра, не позволяя сдвинуть ноги, и от близости его рук к месту, где ворочалось давящее чувство желания, у меня сбивалось дыхание.

Запах Эрика — чистота одежды, гель для душа, тонкий аромат средства для укладки волос, сигареты и виски — заполнил нос, голову, всё тело, с каждым прикосновением пробирался под кожу. Сердце бешено колотилось, ударяясь о ребра, силясь вырваться из тисков тела и топа. Голова шла кругом и, казалось, стоит мне открыть глаза, как я увижу вращающийся потолок. Воздуха не хватало, приходилось дышать часто и глубоко.

Эрик исследовал мое тело поцелуями, плавно соскальзывая с шеи на плечи, затем ниже, на грудь. Его касания, приглушенные эластичной тканью тугого спортивного топа, едва ощущались и от того доводили до исступления. Он обхватил губами бугорок соска и, зажав его зубами, легонько потянул.

Я протяжно вздохнула, изгибаясь. И с удивлением услышала свой стон.

Хватка на бедрах ослабла, и руки медленно поползли вверх. Горячие ладони скользнули по голой коже живота. Пальцы проникли под резинку топа, запуская туда волнующую прохладу, отчего я мелко задрожала. Ткань послушно растянулась и подалась наверх, следуя за уверенными руками Эрика. От беззащитной наготы я задрожала еще чаще. А потом большая мягкая ладонь опустилась на грудь, и я замерла. Эрик несильно надавил, обхватил грудь снизу и легонько сжал. Проделал то же второй рукой с другой грудью, играясь большими пальцами с сосками, то подталкивая их снизу, то надавливая сверху.