Я торопилась добраться до Ямы, где в привычной беснующейся вечерней толпе было легко потеряться. Моим единственным желанием было сейчас попасть в уединенное место, где Тимоти не сможет меня найти, или — ещё лучше — найти Кинана и отвлечься разговором с ним от напрасных терзаний.

Уже приглушенно отбивали ритм басы, но музыки и голосов еще толком не было слышно, когда рука с силой сжала мой локоть и толкнула к стене.

— Эрик? — выдохнула я удивленно, а вдохнуть уже не смогла. Он жадно впился в мои губы. Его заметно осмелевший со вчерашнего дня язык был холодным, с горьким привкусом алкоголя. Одна рука схватила меня за подбородок и держала, не давая отвернуться. Вторая легла на талию и придавила к стене.

Поцелуй был неожиданно пылким, но коротким. Отстранившись, Эрик быстро оглянулся по сторонам и прошипел мне в лицо:

— Никогда не смей меня посылать, Рыжая. Ни в глаза, ни за спиной в разговоре с кем-то другим. Никогда. Уяснила?

Я попыталась кивнуть, но его рука крепко держала мой подбородок. Он снова осмотрелся.

— Прогуляйся десять минут, а затем иди ко мне, — зашептал он, не переставая коситься по сторонам. — Дверь будет открыта, как только никого не окажется в коридоре, входи.

И, коротко прижавшись к губам, он отпустил и быстро зашагал в сторону Ямы.

Я смотрела на его удаляющуюся спину и старалась успокоить сбившееся дыхание.

Идти к нему? Уже через десять минут? Это слишком быстро.

Конечно, я думала об этом. Даже представляла, но фантазировать — одно, а идти к Эрику уже этой ночью — другое. Да, я хотела увидеть его голым, и в какой-то степени когда-то в зале мое желание исполнилось. Я хотела прикоснуться к его коже, но я боялась. Ужасно боялась видеть и трогать.

Со мной такого прежде не случалось. Приставания Тимоти у него в палате были моим первым — сомнительным — опытом в поцелуях. Что уж говорить о сексе. Что я могу? Лишь всё испортить.

— Эд?

Я встряхнула головой и подняла взгляд. По коридору в направлении бара шла небольшая компания. От неё отделился Кинан.

— С тобой всё в порядке? — Он наклонился и с волнением заглянул мне в лицо. — Тебе плохо?

— Нет, — я не смогла сдержать истеричный смешок. — Мне очень хорошо.

— Напилась, что ли?

— Нет. Всего один коктейль, и тот остался наполовину в стакане.

Кинан смерил меня хмурым взглядом, оглянулся на свою удаляющуюся компанию, и снова уставился на меня. Он скрестил руки на груди в знакомой позе «я старший брат и я научу тебя жизни» и тихо процедил:

— Поговаривают, на вчерашнем учении одна рыжая неофитка послала Эрика в жопу.

Я не сдержалась и хохотнула.

— Не в жопу и не нахрен, почему все перевирают? Я послала его к черту. И не в лицо.

Брат сузил глаза и нахмурился.

— Продолжаешь нарываться на неприятности, Эд?

Я закатила глаза, а он порицательно продолжал:

— Сколько тебе говорить, что ты должна…

— Кинан!

Одна из девиц из его компании выглянула из-за угла и поманила брата пальцем.

— Иду, — махнул он рукой и повернулся ко мне. – Эд, ты…

— Да-да, держись подальше от Эрика. Помню. А теперь иди, тебя ждет подружка.

— Эд, не заставляй…

— Хорошо-хорошо, — я отпрыгнула в сторону. — Пойду спать, вчера была тяжелая ночь. Удачно погулять!

И, отвернувшись от его колючего взгляда, я поторопилась уйти. Подгоняемая желанием убраться от брата, — и как я могла хотеть с ним увидеться? — я добралась до Ямы. Примостившись сверху, я села под перилами, спустив ноги вниз, и прислонилась лбом к холодной темной трубе.

Эрик.

Как понять, играет он со мной, смеется, или нет? А если и играет, разве это не то, чего я хотела? Его внимание, его губы, его руки? Его хриплый голос, приказывающий прийти к нему?

Чем это обернется? Есть ли призрачный шанс того, что он не выбросит меня сегодня же ночью, наигравшись вдоволь? И что тогда со мной будет? Эрик снисходительно позволит мне продолжить мое существование во Фракции или вышвырнет, чтобы обезопасить себя от моих претензий? Он Лидер, это ему по силам.

В голове шумно роились все эти тревожные мысли, но сердце их не слушало. Оно билось невыносимо часто, грозясь выскочить из груди, и подгоняло всё тело поскорее добраться до заветной комнаты и бездумно отдаться.

Я пыталась урезонить чувства. Громкий внутренний голос задал важнейший вопрос: почему я должна идти? Я могу отказать ему, и что будет тогда? Он будет приставать, ухаживать, уговаривать? Сильно сомневаюсь. Угрожать, шантажировать, требовать? Очень похоже на Эрика, но не в этой ситуации. Просто молча выставит к изгоям? Вариант. Или сделает вид, что я всё это нафантазировала. Самый привлекательный вариант. Почти такой же привлекательный как мое твердое намерение пойти к Эрику сегодня ночью.

Я хотела того, чего боялась. Хотела Эрика, ясно это чувствовала. Так же отчетливо, как холод трубы, прикасающейся к горячей коже лба, или твердость цемента, на котором я сидела. Обволакивающее теплое возбуждение внизу живота, отдающее слабым покалыванием в ноги, было таким же реальным как Яма.

Встав и отряхнувшись, я направилась в комнату Лидера. Ноги обмякли и не поддавались, руки дрожали, всё тело пронзал ток волнения.

Только не облажайся, прозвучало у меня в голове. Если что-то будет зависеть от тебя, Эд, Эдана, просто соберись и не облажайся.

Я повторяла это как заклинание, поднимаясь по лестнице. Но чем ближе я подходила к нужному месту, тем сложнее было думать. Слова и мысли разбегались, прятались и выставляли вперед лишь оголенные нервы и чувства.

Остановившись напротив знакомой серой двери — пятно, черная царапина и сковырнувшаяся краска — я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

Дверь заперта, чужой холодный голос просмаковал эти слова у меня в голове. Она заперта, он смеется над тобой. Ну же, попробуй и убедись.

Я осмотрелась по сторонам — никого не было видно, но на металлической лестнице слышались шаги — и ступила вперед.

Рука легла на металл, пальцы обхватили ручку. Я потянула, готовая к тому, что у Эрика закрыто.

Но дверь легко поддалась.

========== Глава 8. Почему. ==========

Единственным источником света в темной комнате была небольшая настольная лампа, опущенная почти до самой столешницы. Она создавала вокруг себя небольшую сферу тепло-желтого свечения, но дальше края стола ее владения не распространялись. Там царила темнота. Там стоял Эрик.

Его силуэт был едва различим в дальнем углу. Во мраке словно парили два почти невидимых глаза, в них мерцали тусклые огоньки, отражения лампы.

Примостившись сразу возле двери — место, ставшее излюбленным в комнате Эрика — я прижалась к стене и замерла.

Под двумя призрачными свечениями глаз с едва слышным треском разжегся огонек сигареты и медленно, очерчивая алую дугу, опустился вниз. Эрик тихо выдохнул.

Он молчал. Я смотрела на едва различимые очертания его фигуры, не рискуя нарушить тишину. А во мне шумела смертоносная буря мыслей и чувств. Что-то было не так. Я физически ощущала остроту напряженности. Я ни минуты не сомневалась, что он просто развлечется, удовлетворит свои потребности, любопытство, азарт, черт знает что еще, и сразу выставит вон. И иного сценария кроме того, где он — грубо или нежно — склоняет меня к близости сразу, без предисловий, не существовало. Но почему я была настолько самоуверенна, что вообразила, будто Эрику может быть что-то от меня нужно? Это было приглашение — приказ — прийти на растерзание, на месть за неуместную слабость, или тот поцелуй — оба поцелуя — были частью какой-то крупной жестокой игры. Во всяком случае, все происходящее вовсе не было — не могло быть – тем, что я видела в своих фантазиях.

— Почему ты пришла?

Огонек дрогнул и постепенно затух.

Тяжелый ледяной ком мыслей с пронзительным свистом покатился из головы вниз и, достигнув живота, взорвался, разбрасывая вокруг смертоносные острия.

— Потому что ты позвал, — хрипло ответила я. Горло и рот оказались совершенно сухими.