— Что ещё за плюс один? — спросил мужчина из стоящей у торца группы и шагнул навстречу Мелинде. Та, не останавливаясь, потянулась за парующим стаканом в его руке и, ловко выхватив, воскликнула:

— О, кофе! Отлично.

Мужчина с обильно поседевшими висками и щетиной устало закатил глаза и бесцветно, больше для проформы проскрипел:

— Это вообще-то мой кофе, — и, пристроившись к ней в шаг, пошел рядом. — Кто это, Мэл?

— Мой помощник, — скосив взгляд через плечо и подмигнув Джону, ответила Холмс. Она сделала глоток и вдруг поморщилась: — Фу, растворимый! Лестрейд, я не люблю растворимый кофе! — И, немного расплескав горячую темную жидкость на пальцы мужчины, она сунула стакан обратно ему.

— Рад, что мы это выяснили. Нет, правда, кто это?

— Помощник, я же сказала.

— С каких пор у тебя есть помощник?

Холмс промолчала, мужчина растеряно утер ладонью брызнувший ему на руку кофе и в поисках вразумительного ответа оглянулся. Джон поймал его вопросительный, настороженный взгляд на себе и представился:

— Привет. Я — доктор Ватсон и вообще-то я просто сосед. Мы едва знакомы.

Полицейский со стаканом удивленно вскинул брови.

— Сосед? Мэл, что за ересь?! Это ведь место убийства! — он снова коротко обернулся к Джону. — Простите, ничего личного, правда, — а затем возмущенно продолжил, обращаясь к Холмс: — Ты бы ещё первого встречного прохожего с собой прихватила!

— Ах, Лестрейд, ты слушаешь, но не слышишь, — ответила Мелинда. — Он же сказал: доктор Ватсон. Доктор Джон Хэмиш Ватсон не просто сосед, считай его моим судмедэкспертом.

Они свернули за угол в узкий проход между глухим торцом магазина, высоким проволочным забором и поросшей густыми высокими кустарниками канавой, отделяющей жилой квартал от территории магазина. Тут у стен выстроились череда мусорных баков и несколько плотно спрессованных блоков смятого картона; большие зарешеченные кондиционеры вхолостую вслед за ветром прокручивали лопасти. Дорога здесь была уложена бетонными плитами и в трещинах между ними собралась похожая на снег белая крошка пенопласта. Посреди проезда была разбита большая белая палатка. Рядом с её входом стоял очередной патрульный.

— У нас есть свои судмедэксперты, — произнес полицейский с кофе, останавливаясь.

— Они болваны! — рявкнула Холмс.

Мужчина протяжно вздохнул, сунул руку в карман и, выудив оттуда комок чистых бахил, протянул его Мелинде. Та смерила его презрительным, немного даже отвращенным взглядом и, проигнорировав бахилы, оттолкнула заслоняющее вход полотно ткани и вошла в палатку.

Джон проследил за ней взглядом, с любопытством пытаясь разглядеть что-то в открывшемся проходе, а затем вдруг мотнул головой. Хэмиш?

— Как Вы узнали моё второе имя? — крикнул он вслед Холмс, но за ней задернулась белая ткань. Ватсон — безо всяких на то объективных причин — не любил это Хэмиш посередине и всегда, если и указывал его где-то, то только коротким «Х.» Полное имя значилось только у него в паспорте, свидетельстве о рождении, дипломе и воинском билете, но все эти документы он перевез с собой только этой ночью, и у Мелинды едва ли был шанс в них подсмотреть. Знали имя только родители и брат, и уж к ним-то она точно не могла добраться. Джон растеряно заморгал и потер затылок.

— Невыносимая, — устало, с пониманием выдохнул мужчина, сделал глоток из своего стакана растворимого кофе, и только потом повернулся к Джону. Он подал ему бахилы и протянул руку для пожатия. — Инспектор Грегори Лестрейд, отдел убийств и тяжких преступлений управления по борьбе с преступностью Скотланд-Ярда. Заходите.

Ватсон с полминуты помешкал, рассматривая комок голубого целлофана в своей ладони, потом неловко, пошатываясь, почти выронив из подмышки мотоциклетный шлем, натянул бахилы поверх ботинок и вошел в палатку. Внутри был какой-то тяжелый, острый свет, вынуждающий зажмуриться и потупить взгляд. В углах палатки были установлены лампы, их яркое свечение было направлено в центр, на огражденный участок бетонной дороги, где, похоронно скрестив на животе руки, лежала молодая женщина. Не было ни очевидных травм, ни крови — на ней самой, на одежде или на бетоне, но рядом одиноко лежала свежая красная роза. Эксперт в белом комбинезоне, надетом прямо поверх куртки, с капюшоном, натянутым на кепку, щелкнул вспышкой фотокамеры.

— Мы не до конца уверены, что… — заговорил, входя следом за Ватсоном инспектор.

— Это он, — сухо оборвала его Холмс. Она обошла палатку по периметру и остановилась напротив цветка. Её лицо окаменело в маске сосредоточенности, стальной взгляд цепко исследовал труп.

— Он меняет почерк? Вырабатывает новый? Нет шарфа, и ещё эта роза, — говорил Лестрейд, и Джон оглянулся на него.

Почерк? Значит, те два убийства женщин, о которых в последние недели говорили по телевизору, всё же были связаны между собой. По спине побежал скользкий холодок.

— Почему в прессе вы отрицаете, что орудует серийный маньяк? — спросил Ватсон, и инспектор пожал плечами.

— Не хотим поднимать панику, — невнятно ответил он, хмуро поглядывая на Холмс. Та переступила одной ногой через тело убитой и, зависнув над ней, наклонилась.

— Не хотите нашествия последователей, — поправила Мелинда. — Ваш штатный криминальный психиатр считает, что в конце октября психомоторное возбуждение у многих склонных к подобного рода насилию больных достигает одного из самых высоких пиков. На кого он ссылается? На исследование факультета психиатрии Аризонского университета двадцатилетней давности, которые в качестве доказательства существования сезонной зависимости расстройств приводят пример Зодиака и девятисот сорока одного заявившего в полицию Сан-Франциско о том, что все убийства совершали именно они? Или и вовсе цитирует Гиппократа? Впрочем, какой бы вздор Ваш психиатр не городил, мне это на руку.

— Мэл?

Она перенесла ногу над трупом и, подхватив края пальто, присела сбоку.

— Он ищет внимания, жаждет огласки, и чем дольше полиция будет отрицать серийность совершенных им убийств, тем больше их будет происходить и тем рьянее он будет пытаться вас напугать. А так — будет ошибаться.

— Так роза — это ошибка?

— Нет.

— Всё же почерк?

— Нет.

Инспектор раздраженно щелкнул языком и вздохнул.

— Что же это тогда?

Холмс, всё ещё сидя на корточках, повернулась — под грубой подошвой её ботинок заскрипела мелкая бетонная крошка — и подняла цветок.

— Попытка запугать, — ответила она, прокручивая упругий, утыканный острыми иглами, стебель между пальцами и заглядывая в бархатистый бутон.

— Кого?

— Меня.

========== Глава 3. ==========

Джон Ватсон спал неспокойно, тревожно хмурился своим снам и почти беззвучно шевелил губами. Дыхание у него было тяжелым, хриплым, порой переходящим в надрывный храп. В выгоревших на солнце русых волосах запутались частые нити ранней седины, на высохшем лице очертились глубокие мимические морщины. Он был высоким, крепко сбитым, с очень чистыми и аккуратными руками. Такая же чистота и аккуратность царила во всей его комнате: плотно задвинутое за письменный стол кресло, стопка педантично ровно сложенных белоснежных полотенец на полке и влажное пятно средства для чистки на потолке ванной. Холмс хмыкнула себе под нос — пытался оттереть и вывести плесень, будто в Лондоне в старых домах вроде этого такое было возможным. Она сидела на изножье его кровати, с ногами забравшись на матрас и просунув босые стопы под тепло его одеяла — из приоткрытого окна несло пронизывающим влажным сквозняком.

1985 года рождения, в 2010-м получил диплом факультета клинической медицины Кембриджского университета, прошел двухлетнюю программу интернатуры по специальности хирургия в клинике Адденбрук в Кембридже и после там же проработал младшим хирургом-травматологом до конца 2013-го, когда после десятинедельного курса начальной подготовки поступил на службу в Королевский армейский медицинский корпус, а оттуда был распределен в пятую эскадрилью ВВС. Одним из почти шеститысячного британского контингента коалиционных сил ООН весной 2014-го вторгся в Ирак в ответ на вспыхнувшую там гражданскую войну. 7 августа 2018-го на британскую базу в провинции Киркук совершили массированную атаку, в результате которой одиннадцать военнослужащих погибли и ещё шестнадцать были ранены, среди них и сержант Джон Хэмиш Ватсон.