- Ненавижу, - еле слышно, вместе с легким выдохом слетело с ее губ.

- Плевать, - весело оскалился он. Он был зол, чертовски зол и в тоже время какая-то звенящая радость кипела внутри. Наконец-то эта ледяная пропасть меду ними в мгновение ока превратилась в раскаленную пустыню, и он увидел то, чего хотел увидеть больше всего в жизни – ее неравнодушие. Она злилась на него. Злилась из-за того, что он развлекся с этой служанкой, и он слишком хорошо знал женщин, чтобы не знать, что означали эти слезы и это «ненавижу».

Доигралась, девочка? Твоя игрушка вдруг перестала тебе подчиняться?

Он все еще улыбался, нахально и зло, когда звонкая пощечина заставила пригревшихся в кустах птиц с шумом сорваться с веток.

Санса Старк тут же убежала, ничего не сказав, оставив его там, под чардревом, с пылающей от удара щекой и умирающим сердцем.

***

Первым ее порывом было подойти к стражникам и обвинить его сейчас в чем угодно, лишь бы добиться того, чтобы его схватили, кинули в темницу, казнили… Вместо этого, Санса, задыхаясь, промчалась по полутемным коридорам в свою спальню, вызывая недоуменные взгляды прислуги. Не пристало леди бегать по собственному замку растрепанной и зареванной.

Не пристало леди целовать негодяя и предателя в священной роще, где спали древним сном седые северные боги.

Не пристало также думать постоянно о том, кто этого не заслуживал, плакать и заламывать руки, злясь на себя, потому что сама она не в силах прекратить это.

Тяжелая дубовая дверь с шумом захлопнулась за ее спиной, гулко прокатилось эхо по длинным коридорам Винтерфелла.

Рядом с ее кроватью на столике стоял медный таз с водой, прислуга все еще не убрала его с утра. Волна раздражения заставила с новой силой разгореться остывающие было щеки. Прислуга… Память услужливо-издевательски продемонстрировала ей хитрое, красивое лицо Дженни Гловер – умные, наглые глаза, обо всем догадывающиеся, эта ее ухмылка…

Надо выгнать ее из замка. Приказать выпороть и выгнать. Босую, в стужу.

Остывшая вода чуть ли не с шипением соприкоснулась с щеками. Глубоко вздохнув, Санса Старк вгляделась в расходящееся кругами отражение в медном овале – жалкая, раскрасневшаяся, с заплывшими глазами. Будто он стоил хотя бы одной ее слезинки.

Будто он вообще чего-то стоил.

Она села на кровать, с силой сжала левой рукой правое запястье и долго сидела так, глядя в исчезающую полоску света в узком окне. Такие короткие стали дни… Зимнее блеклое солнце клонилось к горизонту, и такое же бесцветное небо зарделось легким предзакатным румянцем. Она попыталась думать о чем-то другом, о чем угодно: о Джоне, который ехал сейчас на Юг, о Бране, который стал таким отстраненным, о Арье, которая подозревала ее во всех смертных грехах, будто Санса Старк страдала меньше всех из них за эти страшные годы…

Но думать не получалось – только губы горели этим недавним морозным поцелуем, и еще они до сих пор видела перед собой его глаза – зеленые, насмешливые.

Он обо всем догадался, как всегда.

Она даже обвинять его не могла – она ведь его не любила, отвергла, презирала. Ей все равно, с какими опустившимися женщинами он проводит свой досуг. Как же он мерзок… Но почему ей было так обидно, до рваной дыры в сердце?

Разумеется, она не могла себя заставить спуститься сегодня к ужину.

Видеть его было выше ее сил.

Оставалось надеяться, что он в самом деле собирался уехать, дождаться этого благословенного дня, и, если бы это было в ее силах, она бы отдала многое, чтобы это случилось как можно раньше.

Ночь наступила как-то резко. Когда она подняла глаза, за окном уже было темно, а спальня остыла до пронзающего все тело холода. Наверное, она бы и просидела так всю ночь на кровати, уставившись ничего не видящими глазами в каменную стену, если бы не прислуга, которая пришла затопить камин.

- Миледи принести ужин в комнату?

Она вздрогнула.

- Нет, не нужно. Погрей мне воды для умывания.

Арья не зашла проведать ее, впрочем, этого и следовало ожидать. Подозрения и осуждение собственной сестры становились с каждым днем все сильнее, она видела это в ее острых, как лезвие Иглы, глазах.

Санса почувствовала вдруг сильнейшую усталость, как будто пробиралась весь день по глубоким сугробам, а не просидела в собственной комнате недвижимая, словно каменное изваяние.

На замок опустилась глубокая ночь. Лай собак и ржание лошадей за окном утихли, как и разговоры солдат и прислуги, только вой усилившегося ветра слышался снаружи.

Она поежилась, не в силах согреться, несмотря на жарко натопленный камин. Сон не шел, а губы все так же горели…

Санса сама не знала, почему, пролежав долгое время в постели, встала и, закутавшись в плащ, вышла в холодные коридоры. В ее голове не было определенной цели, просто находиться там, в этой спальне, где она провела столько часов, было невыносимо. Ей казалось, если она замерзнет, подышит свежим воздухом, почувствует холод, отвлечется на что-нибудь, лорд Бейлиш и его поцелуй покинет, наконец, ее голову.

Но там, в темных коридорах замках, она не только не перестала о нем думать, но наоборот, новая мучительная мысль поникла в ее голову - целовала ли она его в ответ? Кажется, поначалу, она онемела и лишилась всякой способности двигаться, но потом…

Нет!

Она не могла. Она просто не могла.

Но его торжествующе сверкающие глаза говорили об обратном.И это наглое “плевать”…

Она должна его ненавидеть. Это единственное, что он заслуживает.

Ноги сами несли ее все быстрее и быстрее, слабо освещенные факелами проходы мелькали в ответвлениях главного коридора. Когда она почувствовала, что начала задыхаться, толкнула первую попавшуюся дверь, сразу же захлопывая ее за собой. Это была библиотека Винтерфелла, большое, темное, пыльное помещение, заполненное высокими шкафами с книгами и свитками. Она даже успела обрадоваться, подумав, что проведет остаток ночи за чтением какой-нибудь книги.

И тут же замерла, встретив удивленный, серо-зеленый взгляд.

Судьба продолжала с извращенным сарказмом издеваться над ней. Она бежала от мыслей о нем, стремясь оказаться как можно дальше, а теперь стоит, растрепанная, в ночной рубашке и сползающем плаще прямо перед ним.

Лорд Бейлиш выглядел не лучше. Всегда аккуратный, в наглухо застегнутом камзоле, сейчас он был взъерошен, расстегнутая нижняя рубаха обнажала его шею и грудь, а камзол был небрежно накинут на спинку массивного кресла, за которым и сидел лорд-протектор Долины.

Перед ним была почти пустая бутылка вина и раскрытая книга.

Он поднялся, нарушая тишину шумом отодвигаемого кресла, не отрывая от нее взгляда.

Санса прижилась спиной к двери, ладони шарили по грубо обтесанному дереву в поисках ручки. Лорд Бейлиш, покачиваясь, подошел ближе. Он загораживал спиной камин позади себя, его лицо было темным, но глаза… Она не могла отвести от них взгляда.

- Пожалуйста, - тихо произнес он. - Не убегай.

Еще шаг и она почувствовала исходящий от него запах вина, и совсем немного - мяты. От него всегда пахло мятой, и она вспомнила то долгое путешествие в Долину, а потом на Север, когда этот запах всегда был рядом, окутывал ее. Он стал таким привычным.

- Скажи мне, Санса… - кадык на его шее дернулся. Она увидела выглядывающий из ворота его рубахи темный грубый шрам и вздрогнула. - У меня был шанс? Правда был?

Этот обманщик и лжец сейчас смотрел на нее так, что она поверила - он действительно любил ее. Это слезы в его глазах?

Он просто пьян, сильно, безнадежно пьян, и она должна сейчас же уйти отсюда…

- Да, - прошептала она.

Он улыбнулся так отчаянно и горько, что блеск его глаз превратился в остро режущую боль, словно осколки стекла.

Что ей оставалось делать?

Санса Старк сделала шаг к нему, порывистый, резкий, внутри все оборвалось, словно она шагнула сейчас с обрыва навстречу своей смерти. Зажмурилась, на ощупь обхватывая его шею, короткая щетина уколола губы, прежде чем их рты соединились.