В этот раз он не собирался кружить вокруг нее, подбирая слова, делать виноватое лицо и выслушивать резкие, порой оскорбительные фразы. Он собирался сообщить, что уезжает.

- Леди Старк! – он нагнал ее у южных ворот замка, куда она дошла довольно быстро – быстрее, чем обычно. – Леди Старк, прошу извинить меня…

Она промолчала, лишь ускорила шаг.

Он еле слышно недоуменно хмыкнул и устремился за ней.

- Леди Старк!

Она, наконец, обернулась и он чуть не споткнулся, увидев ее лицо.

Она его ненавидела. Эта ненависть была во всем – в плотно сжатых губах, дрожащем подбородке, в ее глазах, сверкавших сейчас так, что он прищурился.

- Оставьте меня!

Голос ее тоже был наполнен гневом, звенел на морозном воздухе натянутой, готовой лопнуть тетивой.

- Леди Старк…

Рыжие волосы стремительно взметнулись вокруг ее лица, когда она отвернулась и почти бегом направилась по тропинке вглубь небольшой рощи, в центре которого пламенело бордовым костром чардрево.

Лорд Бейлиш, бывший мастер над монетой, растерянно оглянулся. Слуги сновали по дворику замка, стражники у ворот переминались с ноги на ногу, основательно замерзнув, вороны мейстера хрипло каркали с вершины башни.

Он с досадой цокнул языком и двинулся за ней, с огромным усилием поборов желание вернуться в свою спальню и, наплевав на все, терпеливо дожидаться отъезда, обложившись книгами. Может быть, он бы позвал для дальнейшего общения Дженни Гловер, тем более, что та осталась крайне довольна их ночной встречей, и особенно парой золотых, что он кинул ей на колени.

Что заставляло его сейчас устремиться вслед владычице Севера? Что заставляло его сердце так сжиматься, глядя на нее? Он шел, ступая по ее следам на свежем снегу, и злился на самого себя. Эта злость стала уж привычной, как и чувство собственной беспомощности. Он не мог бороться с самим собой.

Он выждал несколько минут перед рощей, глубоко вдыхая морозный воздух и размышляя над тем, как начать разговор – совершенно бессмысленный, кстати сказать. Вполне возможно, это будет последний их разговор, такой хаос творился вокруг, что даже он не мог просчитать будущее…

Она сидела на огромном бревне перед замерзшим прудом. Ее волосы алели посреди снежной белизны, а красные листья чардрева неслышно срывались, кружили вокруг, падая яркими пятнами на снег.

Этот снег предательски хрустнул под его сапогами, когда он сделал несколько шагов к ней. Она не шевельнулась, но он видел, как вздрогнули ее плечи под темной меховой накидкой.

Он приблизился осторожно, с досадой слушая, как громко скрипит снег в этой бледной тишине, остановился за ее спиной, глядя на ее затылок, осунувшиеся плечи, трепещущие на легчайшем ветреном дыхании прядки ее волос, выбившиеся из прически.

В чем была причина такого ее поведения? Неужели их разговор так подействовал на нее? Вчера она была надменна и спокойна, и в одном он уже был уверен – Санса Старк умела скрывать свои чувства. Что же произошло, что она так внезапно изменила своему самообладанию? Петир Бейлиш ровным счетом ничего не понимал. И больше всего на свете он не любил именно это чувство.

- Миледи? – слова его еще не успели затихнуть, как она вдруг выкрикнула с визгливым надрывом, мокрым, плачущим голосом:

- Да оставьте же меня в покое, наконец!

От этого он оторопел. Несмотря на всю его выдержку, эти слезы вызвали в нем смятение. Не только из-за того, что он не мог понять, что так сильно расстроило ее, но и главным образом, потому что это были ее искренние слезы.

- Если вас это хоть немного успокоит, миледи, я отдал распоряжение о своем отъезде, - тихо сказал он. Она не ответила, но потому, как замерло ее тело, он понял, что она прислушалась к нему. - Если я стал причиной ваших слез, позвольте мне…

Он не успел договорить, когда Санса вскочила с бревна и, отвернувшись, устремилась мимо него к выходу из богорощи. Он успел заметить ее пунцовую щеку, блестевшую от слез. На мгновение у него даже появилось чувство облегчения, несмотря на это щемящее чувство посередине груди. Он не горел желанием продолжать этот странный тягостный разговор и видеть ее слезы. Скоро и так все кончится.

Но провидение решило, что их расставание было бы слишком простым. Проходя мимо него быстрым шагом, Санса Старк поскользнулась на припорошенной снегом лужице, покрытой тонким льдом, и, резко выдохнув, начала падать. Лорд-протектор подхватил ее за локоть, сам с трудом удержав равновесие, а леди Старк инстинктивно вцепилась в его плащ левой рукой. Их лица оказались друг напротив друга. Сердце сбилось с ритма, когда он увидел так близко ее глаза – прозрачно-синие, наполненные сейчас нескрываемой болью. Темные мокрые ресницы только подчеркивали их неестественную красоту, словно два драгоценных камня сверкали сейчас на ее бледном лице.

- Санса… - еле слышно прошептал он, чувствуя сильнейшее головокружение.

- Я вас ненавижу, - всхлипнула она, но не отводила глаз, что заставило его окончательно потерять голову.

- Я знаю, - горько улыбнулся лорд Бейлиш.

- Нет, не знаете. Вы даже не представляете как… Вы… гнусный, мерзкий лжец, обманщик… Вы мне отвратительны…

С каждым словом из ее глаза капали крохотные прозрачные слезы.

Он не спорил с ней, только улыбался уголком рта, вглядываясь в ее лицо, чувствуя тепло ее тела под своими руками. Она сейчас была так близко… В пекло все, что она говорит, он уже никогда не заслужит ее прощения, но эти мгновения – единственное, что у него останется в память о ней на долгие годы. Он готов был выслушать от нее что угодно, лишь бы продлить это.

Она бормотала что-то еще, а он молился про себя, чтобы она не делала попыток вырваться из его рук, и она не делала. Только говорила, глядя на него этими страдающими, прекрасными глазами.

- Мне жаль, - это было единственное, что он произнес в ответ, севшим, растерянным голосом.

И это что-то изменило. Она рванулась из его рук, а на лице ее промелькнуло такое страдание, что его сердце болезненно сжалось.

- Вы… Вы говорили, что любите меня! – она даже легко встряхнула его этими тонкими, вцепившимися в его плащ руками.

- Я люблю.

- Лжец! Вы предали меня! Вы опять меня предали!

Он нахмурился.

- Что вы имеете в виду, леди Старк?

- О, вы даже не догадываетесь, - она, наконец, сделала шаг назад и он с сожалением разжал руки. – А я ведь почти поверила вам… Я…

- Нет, миледи, - замотал он головой. – Вы мне больше никогда не поверите. И вы, и я это знаю. Но я люблю вас…

- Не смейте этого говорить! – почти закричала она. – Любите?! Вы меня любите? А сами… Сами…

Губы у нее дрожали и, глядя на них, его вдруг осенило. Она все знала, возможно, даже видела - то, что он сделал с Дженни Гловер и это все объясняло! От этой мысли у него стянуло кожу на затылке, от досады и стыда, но при этом какая-то теплая волна захлестнула грудь по самое горло – он настолько оказался небезразличен ей, настолько ей было не все равно, что она стояла сейчас перед ним с мокрыми от слез глазами, сжав кулачки.

Какой же он идиот…

Что ему оставалось делать?

Один стремительный шаг, и мельком он успел заметить ее потемневшие глаза, а через секунду он целовал ее – отчаянно, самоубийственно, со всей вырывающейся наружу страстью, злостью, любовью, боги знают, чем еще…

Он не знал, сколько прошло времени, от мгновения до вечности, ощущение времени исчезло, как и реальности, прежде чем она шевельнула губами. Была ли это попытка ответить или прервать поцелуй, он не знал, но только усилил натиск на ее рот, вкладывая в него все, что чувствовал, прекрасно зная, что это последний раз…

Когда ее ладони уперлись ему в грудь, он сразу отступил, с каким-то странным ощущением поднимая взгляд от ее распухших, таких ярких губ на глаза – давно забытое ощущение мальчишеского страха…

Она смотрела на него совершенно растерянно, раскрасневшаяся, непередаваемо хорошенькая сейчас, на этом морозе, залившаяся румянцем и стыдом.