— Да. Лет десять, с тех пор, как я в адвокатуре. А знакомы намного дольше. Он женился на моей сестре…

— Да, я знаю. Руслан рассказывал.

— Зато он тебе другого не рассказывал. — Юрий откинулся на спинку стула. Ему тоже нужно было отвлечься и отдохнуть от работы. — Рус — человек, который сделал себя сам, в буквальном смысле слова, понимаешь? Его родители погибли, когда ему было семнадцать, он уже поступил в институт, но ещё даже не начал учиться. Он, по сути, один остался. Ну, хотя бы какие-то деньги в доме были, жить первое время было на что. Они не роскошествовали, но и не бедствовали… Жил он здесь же, эта квартира ему от родителей и досталась. Как отсюда добираться в город, наверное, ты уже поняла. Машины, конечно, не было, родители на ней и погибли, там ничего не осталось. Рус покупает мотоцикл, очень старый. М-72, может быть, ты слышала. — Юля покачала головой. — Это был последний тяжёлый советский мотоцикл, на котором разрешали ездить без коляски… Сейчас это коллекционная вещь, а тогда Рус купил его за гроши. Ну, и стал ездить. Ставил он мотоцикл в сарае, тут, если ты ещё не знаешь, к каждой квартире маленький такой сарайчик прилагается. Вон там, за домом. И мастерскую себе устроил, где мотоцикл после покупки перебирал. А потом решил на него сам кофры сшить, как в американских фильмах видел. Швейная машина для кожи тоже от родителей осталась. Повесил на мотоцикл и стал ездить. А потом это его однокурсник увидел, у которого родители бизнесом занимались, на Японию выход имели. Он знал, что там очень любят вещи ручной работы. Ну и предложил Русу такие вещи делать на продажу. Отец Лёши, так того парня звали, их вывел на японскую сеть мотомагазинов. Так Рус в бизнесе оказался, и очень быстро сам на машинке шить перестал. Потом они эту кожу стали по бартеру японцам отдавать. За подержанные мотоциклы. Их фирма стала первой сюда нормальные мотоциклы возить и направление это поднимать. Машины из Японии возить было уже нельзя, у нас тогда правый руль уже запретили. А мотоциклы — пожалуйста! Они и начали возить, от скутеров до чопперов, одновременно моду эту продвигая. Выгода двойная, у нас дёшево было шить из кожи, а в Японии дешёвые старые мотоциклы. Через год у них уже сеть салонов была в нескольких городах. Кстати, и кожаное производство, и салоны есть до сих пор. Вместе со всем, что было позже. И, кстати, Рус ещё учиться успевал.

— Тогда же у бизнеса проблемы с бандитами были? — Зачем-то спросила Юля. Она сама не знала, то ли просто поддерживает беседу, то ли ей было действительно интересно.

— Ну, тут ему повезло. — Юрий усмехнулся. — Он как раз на моей сестре женился. На втором курсе. Они учились вместе. А наш отец был генералом милиции. Так что бизнес Руса и его товарища все бандиты десятой дорогой обходили. Заодно и многие товарищи в милиции распробовали, какая это хорошая штука — мотоцикл. Да и я тоже. — Улыбка его стала шире. — Вот такие дела. А чтобы ты понимала, что Рус за человек… Палыч, которому он звонил насчёт тебя, — это вообще-то сослуживец и ученик моего отца. Сейчас тоже генерал. Но звонит ему Рус, а не я. Я, хотя сам в милиции десяток лет отпахал, звонить ему не могу, а могу только надеяться, что когда-нибудь те, кому Палыч звонил, по другому делу вспомнят, что он за моих клиентов звонил. Вот так бывает… Между прочим, Рус этот бизнес на мотоциклах до сих пор с тем же другом на пару ведёт. За двадцать с лишним лет не переругались, и ни один не попытался другого кинуть. Для девяностых — явление уникальное.

Ещё немного поговорив на отвлечённые темы, Юрий извинился и сказал, что ему нужно ехать дальше по делам. А Юля, сидя перед телевизором, — на этот раз она включила через спутник французский канал, — размышляла о том, в какой компании она оказалась.

Олег Головин, известный среди калининградских (и не только) мотоциклистов как Космос, сидел в своём кабинете и думал собственную думу.

Помочь Ляху он согласился сразу. И потому, что испытывал к украинцу симпатию. И отчасти зависть: он не знал точно, чем занимается Руслан, но знал, что у того свой бизнес. Это куда лучше, чем быть наёмным менеджером, пусть и хорошо обеспеченным. Особенно, если работаешь ты в банке в стране, где банковская система сама по себе шатается, а банк твой — провинциальный и далеко не самый крупный.

И пусть у него на визитке написано: «Первый вице-президент», это не означает ни могущества, ни уверенности в будущем. Это означает только, что у него есть какие-то деньги. Пока.

Деньги он копил. Ибо действительно хотел уехать из России. Даже если из банкира придётся переквалифицироваться, например, во владельца гостиницы где-нибудь в Испании. Или на Корфу. Олег хотел жить там, где море, и на мотоцикле можно ездить круглый год. И заниматься чем-то таким, что позволит ему делать это каждый день, а не быть вынужденным носить проклятый костюм. Впрочем, ему везло в одном: городская квартира находилась от офиса его банка метрах в двухстах. Так что, когда он не жил на даче, то на работу просто ходил пешком.

Так вот, что касается денег. Лях просто не знает, думал Олег, что я — первый вице.