«Напомни об этом тому, кто сойдёт с пути. В этом ключ к спасению» — будто из ниоткуда возникали слова в мыслях Энакина — «Сердце вернётся к Свету, как только его коснётся любовь».
Энакин шёл всё дальше, пока вдруг земля не ушла у него из-под ног и он с негромким криком не начал проваливаться куда-то вниз, летя по узкой круглой тёмной дыре, не имевшей никаких ступеней и выступов. Нельзя было даже упереться руками в стены, чтобы оттолкнуться и выпрыгнуть наверх. Поэтому осталось только лететь вниз, догадываясь, когда он появится и что ждёт его там.
«Надеюсь, не острые камни» — успел подумать Энакин. А зов кристалла продолжал звучать в ушах. Не замолкал он все те минуты, что подросток падал, лишь только когда его тело коснулось твёрдой холодной поверхности, голос замер, за то прямо ему под ноги упали несколько кристаллов, сбитых им же со стены округлого дна ямы. Было как и прежде темно, а свет шёл лишь сверху, слабый и почти не различимый. Он не позволял рассмотреть то, что было вокруг, но давал надежду на то, что там, где-то, есть другой мир.
— Отлично — сказал Энакин вслух, подбирая кристаллы и убирая в карман — А теперь поднимите обратно. Чувствуя сам я не вылезу. Эй, там, слышите меня!
Но никто не отозвался, только эхо, которое могло лишь повторить его слова, но не передать их другим. Слишком далеко были его товарищи. Вернее, высоко, учитывая, что речь идёт о подземельи. Энакин понял минут через пять, что помогать ему никто не собирается. Спасение утопающих...и далее по тексту. Что ж, джедаям часто приходилось нелегко и надо воспринять случившееся с ним как испытание на прочность. Что Энакин и попытался сделать. Конечно, пробыв в Ордене почти три года, он успел понять, что его прежнее иллюзорное мнение о жизни джедаев сильно отличается от оригинала, но остатки былых иллюзий всё ещё продолжали жить в нем и сейчас подняли голову. Не вовремя, надо сказать. Ведь световой день Илума заканчивался уже совсем скоро и поняв, что помощи не будет, Энакину следовало было начать думать как выбраться отсюда. Войти в медитацию, чтобы найти выход, попробовать совершить прыжок, которым его уже обучали. Но нет, он начал представлять себе красочные картины своего спасения, того как за ним прибудет группа Магистров, как они будут искать его и переживать, думая, жив ли он ещё. Это было неосмотрительно, ведь ситуация была на самом деле скверной — в подземелье давно не заглядывали, считая, что там нет ничего, что могло бы вызвать интерес юнлингов, но есть много того, что может таить опасность для них. Например, вот этот колодец, неизвестно когда и зачем устроенный, упасть в него означало верную погибель, ведь уже много лет никто не ходил сюда и вряд ли придёт. Энакин этого не знал и продолжал мечтать, сидя на холодном полу. Сейчас ему виделось уже другое, что вот, его уже нашли и Асока, увидев как он, живой и невредимый, выходит вслед за Магистрами и выступает вперёд, поразиться его смелостью и ответит Да на его давнее предложение руки и сердца. Но постепенно видения начали путаться, а в глазах темнеть. Никто так и не появился, а время шло, казалось уже больше часа минуло с момента того как Энакин провалился сюда. Он уже не мечтал, мечты постепенно вытеснила паника и осознание суровой реальности. Холод всё набирал обороты, меховая накидка начала покрываться инеем и всё хуже спасала от мороза. Она была тёплой и грела хорошо, но только когда человек двигался, на это она и была рассчитана, а не на то, что ты будешь просто сидеть и смотреть вверх, на единственный источник света, бывший тут. И то таковым мог называться лишь с большой натяжкой. Наверху были скорее сумерки, чем свет. Плохой знак. Просто ужасный. Понемногу становилось страшно. А ещё очень грустно. Как же это тяжело, осознавать, что ты скоро умрешь. Не в бою, не на задании, а в холодном подземелье, по вине собственной глупости. Холод поднимался выше, от ног к самой голове, посеребрив светлые волосы. Первая горькая слеза скатывалась вниз и ударяясь об пол замёрзшей льдинкой. Мысли становились всё более беспорядочными и отрывистыми. Неожиданно вспомнился котёнок, который свалился в колодец с водой, побежал, глупый, за бабочкой и упал. Бабочка улетела, а он так и не вылез. Всю ночь мяукал и скрёб стену, пока не выбился из сил. Мама нашла его утром, когда набирала воду. Такого и принесла домой — маленького, сморщенного с мокрой шерстью. Он долго отогревался у печки, а потом хвостиком за мамой ходил, благодарил за спасение. До сих пор живет у них дома, большой уже стал, крупный, пушистый, с густой серебрянной шерстью. Не увидит он больше его. И родину. И маму. Стало ещё более тяжело на душе. Происходила медленная, но неизбежная трансформация самоуверенного сорвиголовы в маленького мальчика, желающего сейчас только одного — жить. И это было уже почти недоступно. Тепла в организме почти не осталось и приходилось даже дышать поверхностно, чтобы сохранить хотя бы те жалкие его остатки, что находились в уголках скрытых резервов. Скоро и они были исчерпаны, глаза стали медленно закрываться или смерзаться. Сознание уплыло куда-то за пределы пещеры, выкатываясь последними двумя слезинками, превратившимися в блестящие дорожки свежего льда. Душа подростка медленно поднималась с холодного пола и летела в обратном направлении по тёмному тунелю. Туда, где свет. Туда, где тепло. Туда, где новая жизнь. Где встретила его та, кого он не смог добиться на этом свете. Встретила и всплеснула руками. Как так? А вот как...
====== Глава 24. Спасённый падаван ======
«А вот так» — подумал бы любой, увидев, что же происходило снаружи, когда Энакин так неосторожно рискнул самым дорогим, что было у него. Световой день Илума подходил к концу, оставалось всего минут пятнадцать, когда дети начали по одному выходить из пещеры. Первый выбрался, конечно же, Феррус, который со свойственным его бахвальством вытянул перед Йодой правую руку, в которой лежал темно-синий кристалл. Потом вышла Дарра, она выглядела несколько потрепанной, но тем не менее довольной, в её руке приветливо мерцал кристалл зеленого цвета. Дальше вышел Тру с жёлтый кристаллом. Последними вышла троица скромняг и тоже не с пустыми руками. И всё же кого-то не хватало, однако, вход в пещеру был пуст и появляться наружу никто не собирался. Асока задумчиво оглядела всех ребят и поняла, кого недостаёт из семи вошедших туда.
— Энакин — одними губами прошептала тогрута и этот задавленный полувыдох-полустон прозвучал одновременно со скрипом ворот пещеры и тут же они с громким стуком захлопнулись, выпустив пелену сухого снега.
Ещё несколько секунд после этого в душе Асоки ещё жила надежда на то, что вот сейчас послышится грохот и откуда-нибудь сверху посыпется водопад снега, а после и сам Энакин спрыгнет вниз и весело воскликнет:
— Ну, что, здорово я вас разыграл?
А потом рассмеется и побежит к товарищам, до этого показав Асоке найдённый кристалл. Но нет. Было по-прежнему тихо и надежда увидеть мальчика снаружи пещеры таяла вместе с остатками светового дня и отгорела вместе с последним лучем солнца, скрывшегося за полной луной. Становилось холодно и темно, нужно было уже лететь обратно в храм. Но Асока не могла. Не хотела поверить в самое страшное. А оно упорно напоминало о себе этой безмолвной темнотой.
— Где же Энакин? — разорвал тишину тонкий испуганный голос Дарры.
Это привело Тано в чувства и заставило обойти пещеру кругом, теряя остатки надежды. Энакина не было нигде. Другие юнлинги взялись помогать ей. Даже Феррус, отбросив высокомерие, подошёл к Йоде и спросил, что тот думает об этом. Мастер ненадолго задумался, прикрыв глаза и опустившись на снег, чтобы спустя несколько минут встать снова и произвести задумчиво-печально:
— В большой опасности находится он. Жизни в нем почти не ощущаю я. Спасти не удасться его, предчувствия такие мои.
— Нет! Это неправда! — послышался за их спинами безумный, полный отчаяния крик. Это Асока, подойдя незаметно, услышала неутешительный прогноз Мастера Йоды и всё внутри тогруты взбунтовалось против этого. Нет, этого не может быть. Энакин не мог погибнуть. Асока почувствовала бы это, ведь между ними едва ли не с первого дня знакомства установилась странная, но очень крепкая связь, удивлявшая всех. Каждый будто бы знал заранее, что будет с другим в ближайшее время. Они даже умудрялись заболевать с разницей всего в несколько часов. Что уж говорить о таком происшествии. Она бы непременно узнала, если бы Энакин слился с Силой. Асока не испытывала ещё этого ощущения, но знала, что не спутает его с другим, когда Сила решит её с ним познакомить. И раз так, то какое право имеет этот Магистр вот так спокойно говорить, что Энакина больше нет? Да будь он хоть трижды Гранд-Мастером, у него всё равно нет и никогда не будет того, что есть у неё, у Асоки. Связь с этим нерадивым юнлингом. И на смену неверию пришла мрачная решимость:
